Лейтенант Дмитрий Петров - Зарипов Альберт Маратович (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Это первое-второе-третье… – сказал я. – А сколько вас там было?
Я уже много раз слушал различные военные байки, которые по своей правдивости и достоверности значительно обгоняли всякие рыбацкие истории. И уже, скорей, по привычке я старался уточнять все детали до мельчайшей подробности.
– Да человек пятнадцать-восемнадцать. Два наших отделения и танкисты, ну один экипаж. На всех выходило по неполному термосу каши да супа…
– Это которые по пояс термоса? С ручками по бокам? – вновь перебил его я.
– Да нет. Это двенадцатилитровые термоса. Ручка у них сверху на крышке. А спереди еще лямки есть, чтобы за спину одеть можно было. У вас что, таких никогда не было? – недоверчиво спросил бывший десантник.
– Я же в спецназе был, – попытался оправдаться я. – Всю жизнь на сухпайках просидели. Всё консервы да котелочки. В учебке, правда, нам на стрельбище подвозили еду в таких больших термосах, у которых по бокам две ручки.
Мое враньё было, видимо, убедительным, но внутри почему-то стало неловко.
– Вот поднимаюсь я один по уже протоптанной тропинке. Слева каша, справа суп, за спиной вещмешок армейский с хлебом и двумя флягами с компотом…
– Это такие двухлитровые алюминиевые? На ремешке? – обрадовался я, вспомнив свой, вернее, грозненский сироп-ликер.
– Ну да, – подтвердил Дмитрий Викторович. – Мы их у танкистов брали, чтобы со фляжками нашими не мучиться.
Я невольно рассмеялся, вспомнив ликеро-водочный эпизод моих странствий по Чечне.
– А я их у своих бетеерщиков позаимствовал. Хорошая вещь! Сейчас где-то у меня в подвале висят. Интересно, в Великую Отечественную такие были или нет?
– Наверное, они тогда-то и появились! – улыбнулся мой собеседник. Это ж сколько лет они на вооружении стоят?! Там, единственное, крышка слишком широкая и по своей резьбе плохо ходит…
– Да. Бывало такое… – согласился я. – Ну и резинка не выдерживает температуры высокой… Разлезается в стороны и герметичность пропала.
Да… Надо признать, что эти фляги всё-таки разрядили сложившуюся обстановку легкого недоверия и непонимания, некоторая напряженность улетучилась и мы признали каждый друг друга за своего. Хотя он служил в те времена, когда я еще не родился, и между нами была значительная разница в прожитых годах, но вот именно по таким вроде бы незначительным мелочам и деталям приходило приятное осознание того, что этот поначалу посторонний человек воспринимает мир также как и ты. Как говорил Маугли: «Мы с тобой одной крови… Ты и я…»
– Вот карабкаюсь я наверх по этой тропке. А автомат со сложенным прикладом сбоку висит. Ремень пропущен через голову и хорошо, что его не зажали лямки от этого вещмешка. А… Ну и то, что предохранитель был опущен. Я уже полдороги прошел и вдруг вижу, как спереди из-за деревьев мне навстречу выходит какой-то гражданский… Спокойно так что-то говорит про советскую сволочь и сразу же начинает стрелять короткими очередями. А я за секунду до выстрелов успеваю присесть слегка, то ли со страху, то ли чтобы термос аккуратнее на землю поставить и первое блюдо не разлить. Тут меня в левое плечо как шарахнет, а я почему-то смотрю себе под ноги и замечаю, что впереди меня, в метре, фонтанчик земли поднялся… И чуть подальше еще один и еще дальше… А это оказывается моя очередь… И я её так глазами машинально сопровождаю… И наконец-то мои пули добрались до этого чеха и так наискосок его порвали в нескольких местах. И тишина такая настала, аж слышу, как у меня сердце бьется. Дальше этот гад лежит: хрипит и булькает. А я ведь тоже на земле уже… У меня слева так болит и сильно уж так ноет… И тоже что-то вытекает. Слышу, как наши сверху бегут, сапогами топают. А я себе лежу и думаю про себя: «Хорошо, что термос с гороховым супом не опрокинулся… А с кашей ничего не станет…»
– Ну, это вы еще в запарке были, – сказал я, допивая остатки чая.
– Да это понятно! Я же тогда еще толком всё не понял. Как-то всё автоматически получилось, да еще так быстро. Это уже потом я вспомнил, как пули его свистели, как компот теплый на меня проливался из пробитой фляги, как меня там же раздели и перевязали. А этот чехословак тоже живой остался. Из бывших полицаев оказался. И стрелял он из Шмайссера немецкого. Мне потом рассказывали, что его автомат был такой ухоженный, в масле и ни единой ржавчины.
– Видно, с войны сохранил на память, – усмехнулся я. – Ну, а потом что было? А ранило куда вас?
– Он мне левое плечо прострелил насквозь и еще бок по касательной задел. Меня ребята на руках в медсанроту притащили, хотя я сам старался идти. И следом особист прибежал и как начал на меня орать… Мол, не надо было поддаваться на провокацию и не открывать ответный огонь. А я сначала как-то растерялся и спрашиваю: «А что же надо было делать? Смотреть, как он меня расстреливает?»
– Еще и тельняшку на груди рвануть! – с насмешкой сказал я.
– Ну да! Им лишь бы свою задницу прикрыть! Быстренько так какую-то бумажку состряпал и мне подсовывает, чтобы я подписал. А я отказываюсь. «Без своего командира подписывать не буду!» Он опять орать на меня да всё матом… И тут я не выдержал и послал этого майора на уй, да еще с привеском. На мое счастье, тут комбат мой появился и отбил меня от этого зверюги. Нигде я свою подпись так и не поставил, и от меня он отстал. А меня потом за это… Ну, то есть за стрельбу даже к медали представили «За отвагу». Но я её так и не дождался. Так и дембельнулся без нее. Ротный перед отправкой сказал мне, что мои наградные бумаги зарубил этот майор-контрик. Типа, дело-то ведь политическое, и так далее… «Ведь мы пришли туда с миром, а местное население встречало нас хлебом-солью…»
– Политика… Будь она неладна, – недовольно выразился я. – Когда она диктует свои условия и определяет интересы – не дай-то Бог попасть под её гусеницы.
Вскоре мое благодушное настроение быстренько так улетучилось, поскольку мне был задан неожиданный вопрос на наболевшую тему…
– А я вас недавно по местному телеканалу видел. Когда вы стояли с плакатом и требовали отставки командующего ВДВ. А его-то зачем? У него же сын погиб в Чечне… И вообще…
– Да то не командующего воздушно-десантными войсками, а его родного брательника… Он у нас областным военкомом… Там Георгий Иванович, а тут Валерий Иванович…
Хоть на меня и накатила некоторая разочарованность своим собеседником, а затем и легкая раздражительность, но я постарался сдержать себя в рамках приличий.
– Его непосредственные подчиненные задерживают инвалидам и вдовам погибших выплату компенсаций и пенсий, чтобы прокрутить эти деньги в коммерческих банках, а он и ухом не ведет… Всё прикрывается погибшим племянником, земля ему пухом… Дачу строит себе под Старочеркасском да мне байки рассказывает о том, как он лично об инвалидах войны заботу отеческую проявляет…
– Это как же? – полюбопытствовал Петров.
– Мол, едет он как-то на своём УАЗике в субботу утром мимо Центрального Рынка и на паперти Собора…
– Да как же он в самый базарный день по этой улочке смог проехать? Там столпотворение такое – яблоку негде упасть! Трамваи еле-еле проползают, звонят беспрерывно… Раньше она была односторонняя, а сейчас…
– Такая и осталась… – усмехнулся я. – Но в будние дни и в сторону вокзала… Ну ладно, будем надеяться, что у него такая шея длинная и он смог так далеко высунуться… Короче говоря, увидел он у входа в Собор безногого солдатика, который милостыню просил… Да еще и в камуфляже. Приехал облвоенком к себе в военкомат и сразу же отправил туда своего полковника, чтобы тот на месте разобрался с калекой, записал его данные, в чем нуждается и так далее… Но когда этот военкоматчик почти уже подошел к нищему солдату, тот его увидел… И встреча не состоялась, потому что он сразу же убежал…
Тут я не выдержал и коротко рассмеялся, вспомнив свой разговор с боссом областного военного комиссариата.
– Так кто же убежал? Этот полковник? – спросил меня Дмитрий Викторович.
– И я точно также поинтересовался у облвоенкома, а он еще и обиделся-разозлился… За то, что я его не понимаю… «Этот солдат схватил свои костыли и убежал…» А я по наивности своей еще спросил: «Так кто же там без ног был? Этот нищий или ваш полковник?» Облвоенком тут совсем уж рассвирепел, сопеть начал как бык перед красным флагом… «Я же русским языком вам объясняю, что солдат без обоих ног встал на костыли и убежал от моего полковника»…
