Акт возмездия - Михайлов Максим (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Покойся с миром, – тихо шепчет Андрей, осеняя себя крестным знамением. – Я прощаю тебе, пусть и Божий суд будет к тебе снисходителен.
Пленный, Железяка и другие
Железяка смотрел в глаза сидящему напротив подростку, смотрел пристально, старался задавить, подчинить его уже одним взглядом, и явственно чувствовал, нет, не выходит. Дают сбой многократно апробированные выверенные как часы методики психологического давления. Не удается, хоть ты тресни выстроить в комнате для допросов нужную атмосферу. Нет контакта с этим пацаном, нет осознания в полной мере им роли в разыгрываемой пьесе. Вон, сидит, таращится, ни малейшего испуга в глазах, не говоря уж о раскаянии. Такое впечатление, что это он проводит допрос, а не наоборот. Железяка тяжело вздохнул, опуская взгляд в раскрытую перед ним папку дела.
– Перегуда Максим Валентинович, – не то спросил, не то просто зачитал утвердительно.
Тоже маленький, простенький, но тест, позволяющий оценить состояние допрашиваемого, проверить насколько нервничает, насколько не в своей тарелке.
– Он самый, – с улыбкой подтвердил пацан, по-прежнему не выказывая ни малейшей нервозности.
– Ну а я, Лымарь Вадим Сергеевич, следственный отдел Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации.
Вот так вот, без плебейского сокращения ФСБ, полностью, торжественно и веско. Действует обычно… Но не в этот раз… Ни один мускул не дрогнул, смотри-ка, выходит выдержка имеется… Или просто дурак, не понимает, что означает интерес ФСБ к твоей персоне…
– Будем считать, что познакомились…
– Очень приятно, – не преминул вставить свои "пять копеек" юнец.
– Да? – Железяка изобразил на лице искреннее недоумение. – А вот мне, честно говоря, не очень приятно, Максим Валентинович. Я, лично, предпочел бы познакомиться с Вами при других обстоятельствах.
Если не знаешь как себя вести на допросе, если не можешь по ходу действия выстроить свою линию, ту, единственную, что неминуемо и математически точно приведет к победе, к полному расколу противника, а допрашиваемый и следователь действительно противники, без всяких скидок, будь по-крайней мере безупречно вежлив, не показывай своей растерянности и беспомощности, не груби, не срывайся на крик… Тяни время, там посмотрим, прокачивай оппонента, старайся его спровоцировать на неподдельные глубинные реакции, проникай в его мозг, а там, глядишь, и нарисуется что-нибудь реальное…
Максим в ответ на замечание следователя лишь пожал неопределенно плечами, мол, что ж теперь поделаешь. Так уж вышло…
– Однако и наворотили Вы дел, Максим Валентинович, – в притворном сочувствии покачал головой Железяка. – Вам же всего шестнадцать, жизнь только на пороге, а по таким статьям, как у Вас вырисовываются можно лет на десять за колючку загреметь, если не на пятнадцать… Выйдете лет в тридцать, никому не нужный, без образования, без друзей, без связей… Вот собственно и финал, жизнь сломана на старте… Угораздило же Вас…
– И не говорите, – ядовито ухмыляясь, подхватил Максим. – Это все дурная компания, влияние улицы и телевизионных передач, пропагандирующих насилие…
Внутренне Железяка аж передернулся, ну что за наглец, еще и издевается, однако, на лицо эмоций не выпустил, вновь опустил взгляд в дело, выговорил неспешно:
– Итак, что мы имеем: публичное разжигание межнациональной розни, незаконное изготовление и хранение взрывчатых веществ, покушение на жизнь и имущество с использованием этих самых взрывчатых веществ… Да, не плохой букетик для несовершеннолетнего…
Максим кивал в такт перечислению, корчил страдальческое выражение лица, полное раскаяния, а глаза смеялись, поблескивая шалым лихим отсветом. Однако шалишь, сейчас мы тебя слегка раскачаем.
– Ты палатку зачем взорвал, лишенец?! Там же люди были, только по случайности никто не погиб? Ты понимаешь, что в свои детские игры чуть реальную смерть не вплел, а?!
Резкий немотивированный переход от того тона, в котором уже налажен разговор к совершенно другому, да еще эмоционально окрашенному, всегда выбивает собеседника из колеи, заставляет нервничать, раскрываться. Позволяет приоткрыть краешек той маски, что любой из нас машинально натягивает при контакте с другими людьми. Масок у человека много, для каждого случая разная, а вот что под ними… Эх, если бы всегда сразу знать…
– Зачем взорвал?! А ты не понял, да?! Не понял?! – голос пацана завибрировал от прорвавшихся, наконец, наружу чувств.
Железяка довольно потер ладони, мысленно конечно, ты гляди, проняло-таки. Ну-ка, ну-ка, теперь дожимать, только аккуратно, не переигрывая.
– Ну, поясни мне, раз я такой тупой, а ты типа умный. Поясни! – в голосе тщательно выверенная доза "нерва" ровно столько чтобы попасть в унисон подскочившему на стуле парнишке.
– Да я устал видеть этот черный беспредел! Устал, понимаешь?! Все мои дворовые друзья сели на гашиш, которым торговали эти суки! Все до одного! Кто не курил, те вечно синие от паленой водки, которую там же бодяжили! Я мимо спокойно не мог пройти, обязательно кто-нибудь из друзей, хороших знакомых был там и клянчил у меня денег на очередной коробок, на очередную бутылку… А эти откормленные, все в золоте, ржут, скоты, давай, мол, "борщи" налетай на отраву! Как можно было это терпеть?
По мере того как изливались потоком гневные обличительные слова Максим выдыхался, голос переставал дрожать от волнения, становился тише. Наконец, полностью выпустив пар, он опустился обратно, на привинченный к полу табурет и скрестив руки на груди молча уставился в окно. По его внешнему виду было понятно, что парень уже жалеет о своей несдержанности и теперь готовится полностью замкнуться, уйти в себя. Об этом дополнительно свидетельствовали и скрещенные перед грудью руки – жест отстранения, любой психолог подтвердит. Железяка психологом не был, по-крайней мере никогда этой науке специально не обучался, но в плане практического знания людей, закономерностей их поведения и возможностей ими управлять, мог дать сто очков вперед любому дипломированному специалисту. Работа такая…
– Руки опусти! И на меня смотри! Чего там, в окне увидел?!
Сейчас годились и явная грубость, и командный тон, лишь бы переломить еще не оформившуюся окончательно тенденцию, не потерять с пареньком контакт. Подействовало, скорее не из страха, а просто из рефлекторного желания подчиняться требованиям взрослого человека, Максим опустил руки на колени, и, всем своим видом изображая крайнее недовольство, все-таки сел прямо. Успех следовало закреплять, теперь самое время слегка подстроиться, показать некое сочувствие и заинтересованность.
– Наркотой, говоришь, в той палатке приторговывали?
– А то вы не знали!
Еще пытается ершиться, но уже клюет на брошенную наживку, иначе вообще бы не ответил.
– Конечно, не знал, откуда?! – как можно больше искренности в голос, и чуть-чуть, всего пару ноток обиды, за высказанный в возгласе паренька сарказм. – Наркотой у нас в стране ОНОНы занимаются, ну, обычные менты при случае интересоваться могут. А я-то боевой пес, мой профиль террористы, шахиды там всякие, наемники арабские…
Это удачно ввернул про шахидов и арабов, должен зацепиться, должен…
– Вот и ловили бы чурбанов, которые дома взрывают, а не тех, кто, наоборот, с ними борется!
– А ты, значит, с чурбанами борешься?
– Ну вроде того…
Мнется, уже настроился соскочить с неудобной темы, нет, братец, шалишь!
– Выходит ты у нас этот, как его… – Железяка замолкает, и даже шевелит в холостую губами, изображая напряженное вспоминание трудного слова. – Скинхед, да?
Вопрос ключевой, признается или нет? В принципе формально это признание ему ничем не грозит, быть скинхедом не преступление. Пока по-крайней мере… Однако такое признание ничего не значит для следователя только на первый взгляд. На самом деле зацепившись за него, можно будет потом вытаскивать остальных членов группы. Скинхедов одиночек не бывает. Ну, да или нет?
