А смерть подождет - Барабашов Валерий Михайлович (книги онлайн полные txt) 📗
Ворота гаража снова открылись, теперь силуэтов было два — пригнувшись, они торопливо перебежали к крыльцу. Потом загорелся свет в дальней, не с улицы, комнате, и тут же пригас — задёрнули штору.
— Ну вот, птичка в клетке, — произнес Смирнов, — нынче опергруппа сидела в засаде в полном составе, даже с Линдой. — Осталось нам захлопнуть дверцу.
Это был самый ответственный и опасный момент операции: два боевика в доме, вполне возможно, что они с оружием, значит, бой, стрельба неминуемы.
По рации, назвав свой позывной, Смирнов, приглушив голос, произнес условную фразу:
— КАПКАН 3АРЯЖЕН.
— Принято.
Там, в комендатуре, тотчас заработал оперативный механизм: по заранее обговоренному маршруту к известному адресу выехала группа захвата ОМОНа.
Потекли томительные минуты ожидания — самые нервные для оперативников. Ваха мог выкинуть уже в следующий миг что-нибудь непредусмотренное: уйти со своим напарником в ночь, с той, непросматриваемой, стороны дома, или завести свою «Ниву» и укатить, иди почувствовать наблюдение — значит, он успеет схватить автомат, а два ствола под защитой добротного кирпичного дома — это серьёзное препятствие для группы захвата.
Но — тихо в доме, отсюда, с крыши, где оборудован наблюдательный пункт оперативников, через разбитое слуховое окно не слышно во дворе Вахи Бероева ни звука.
— Шорохов и Шевцов со мной, Рыжков с Александровым — в гараж, — отдавал Смирнов последние указания. — Олег, повнимательнее там, в гараже. Пусть Линда хорошо понюхает.
— Понял, товарищ капитан.
Олег ответил также полушепотом — меры предосторожности сейчас не лишние. Ощутил вдруг, что пальцы, сжимающие автомат, слегка подрагивали — что ждёт их всех, и каждого в отдельности, уже через две-три минуты, как только подъедет группа захвата? Придется брать безвестного этого Ваху и его напарника штурмом или всё обойдется без выстрелов?
Омоновцы явились буквально в следующее мгновение. Оставили машину поодаль, бесшумно, цепочкой, пробежали вдоль заборов соседних домов, один из них перемахнул через ворота дома Бероева, открыл их. Остальные, всё также бесшумно, вбежали во двор, рассредоточились — кто стал у крыльца с автоматом наизготовку, кто у окна. Убежать теперь незамеченным из дома было невозможно.
Старший группы захвата застучал в дверь:
— Бероев, открывай! Милиция! Ваха, слышишь меня?!
Тишина.
Потом шаркающие шаги в коридоре, женский голос:
— Никого здесь нету! Чего барабаните по ночам? Какая ещё милиция?!
Это был голос матери Вахи, оперативникам он был известен.
— Откройте дверь! Или будем взрывать! — это уже приказывал капитан Смирнов, надеясь на то, что мать Вахи помнит его. — Дом окружён! Никто отсюда не выйдет!
В доме явно совещались. Потом в дальней комнате с грохотом распахнулись створки окна, в проём вывалился бородатый, в берете, человек, и угодил прямо в руки омоновцев. Это и был Ваха Бероев.
— Ответите за всё!… Найдём!… — злобно шипел он.
— Второй где?
— Никого больше нет. Женщины и дети!… Я домой, пришёл, почему задерживаешь?!
— В комендатуре тебе всё объяснят! — омоновец в чёрной маске прикладом подталкивал Ваху к воротам. — Пошёл!
А Олег с Линдой в это время осматривали гараж. Нашли два автомата с парными, скрученными изолентой магазинами. Оружие было запрятано в смотровой яме, да так искусно, что, конечно же, человек тайник не нашёл бы.
Второго боевика нашли в смешном для обученной собаки месте — в платяном шкафу. Вылез оттуда перепуганный, с трясущимися руками парень лет шестнадцати, затравленно смотрел на лающую на него собаку, на вопросы капитана Смирнова отвечал невпопад:
— В шкаф я так залез… просто. Живу рядом, зашел к дяде в гости… Я по комендатуре не стрелял… На вокзале был, да, но я там… просто смотрел… интересно.
— Как людей убивали — это тебе интересно?!
— Я не знаю… Я не убивал.
— Автомат в гараже… твой?
— Я не знаю ничего… Какой автомат?
— Правое плечо покажи!
Парень показал — следы от приклада, синяки, на правом плече были.
— А говоришь, не стрелял!… Граната зачем в кармане? Линда, вон, тебя по ней, и нашла.
— Я… я продать хотел… Это не моя!
— Зовут тебя как?
— Имран.
— Тоже Бероев?
— Да. Ваха мой дядя, я же сказал.
— Ну, иди в машину, разберемся в комендатуре.
Пошли толпой со двора Бероевых, за спинами омоновцев выли женщины, сыпали вслед проклятия:
— Русские, вам отомстят за Ваху!
— Сами бандиты!… Отпусти Имрана, он ещё ребенок!
— Наши вернутся в Гудермес! Они вам снова кровавую баню устроят!…
В ту ночь все эти оскорбления и угрозы воспринимались пустым сотрясением воздуха — мало ли что могли кричать разозленные женщины, у которых уводили в неизвестность мужа и племянника?!
А женщины, окружённые плачущими, проснувшимися от шума детьми, бежали за омоновцами до самой машины, всё пытались отнять Ваху и Имрана, а потом, когда грузовик тронулся, потрясали кулаками:
— Наши мужчины вернутся, русские!
— Имран, не говори им ничего, сынок! Я утром к прокурору пойду!
Лаяла в темноту, на оставшихся на улице женщин, возбужденная Линда, Олег гладил её по спине, уговаривал:
— Ладно тебе, хватит. Кричать они имеют право.
Ваха сидел мрачный, насупленный, зелёный его берет с оскаленной волчьей мордой сполз на самые глаза. Ни к кому конкретно не обращаясь, он уронил сквозь зубы:
— А вам, ментяры, за меня и правда отомстят!…
И согнулся под ударом, смолк, — чей-то увесистый кулак ахнул его сзади, в шею.