Где-то на Северном Донце - Волосков Владимир Васильевич (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Ну, принял Батышев майора за тыловую крысу… Бывает. Но Купревич русским языком объяснил ему, кто таков в самом деле Селивестров. И что? Удивился директор, почесал седой затылок, а отношения своего не изменил. Выходит, привык в принятых решениях быть упорным, сложившееся мнение в самом себе быстро ломать не умеет. Хорошо это или плохо?
Смотря где и как.
А Селивестров о Батышеве все разузнал заранее. Знает, какой талантливый руководитель, знает, какой он патриот — отдавший и всю свою энергию родной стране, и самое дорогое — обоих сыновей на передовую линию огня. И тем не менее тоже глядит букой, на резкость отвечает резкостью. Отчего?
Директор нетерпелив, требует быстрейшего решения проблемы водоснабжения, уклончивых ответов не принимает. Его можно понять. Но и Селивестров ясен как божий день. Чтобы найти ключ к расшифровке проблемы — нужно время, а времени не дают. Тот же Батышев словно клещами за горло держит: давай воду! Два знающих специалиста, по деловой хватке очень похожие друг на друга люди, ведут себя как два медведя в одной берлоге. Он, Бурлацкий, несколько раз пробовал поговорить с майором, но куда там — отмахивается и гнет прежнюю линию… Столкнулись два характера… А может быть, иначе нельзя? Может, это даже к лучшему? Трудно понять. Хорошо хоть есть Купревич. Этот смягчает стычки. На него вся надежда.
Вспомнив о Купревиче, Бурлацкий озабоченно запускает пятерню в короткий русый чуб. Во время недавнего посещения Песчанки генерал Кардаш конфиденциально сообщил старшему лейтенанту, что у особоуполномоченного погибла на фронте жена, просил поглядывать за ним. Похоронную направили на пустующую московскую квартиру, но мало ли что… Генерал очень боялся, что Купревич узнает об этом и психологически выйдет из строя. И это в такой ответственный, предпусковой момент!
Выполняя просьбу Кардаша, Бурлацкий по возможности «поглядывал». Но Купревич вел себя молодцом. Был энергичен и деятелен. Правда, похудел, осунулся, но… в такое время только редкие прохвосты полнеют. На днях Бурлацкий провел более часа в кабинете особоуполномоченного. Все это время Купревич толково консультировал руководителей многочисленных монтажных организаций, звонил, ругался, даже грозил. Бурлацкий поглядывал на него и удивлялся: откуда у такого белолицего, чем-то похожего на девушку молодого человека находятся резкие, сердитые слова? Выходит, обманчивая штука — внешность, выходит, есть у Купревича нечто такое, что не позволит ему опустить руки, даже узнай он о гибели любимой жены. А потому, если схлестнутся директор с майором, — у Купревича достанет твердости не допустить бестолковой драчки.
И тем не менее Бурлацкий уверен, что в кабинете директора сейчас дым стоит коромыслом. Рискованное, необычное предложение должен внести Селивестров. У Бурлацкого даже мурашки по спине пробежали, когда майор поделился с ним своими окончательными выводами. И не посмел он рассказать о встрече, которая случилась у него на днях в геологическом управлении.
А дело было так. В коридоре подошла к старшему лейтенанту миловидная женщина лет тридцати с немногим. Поинтересовалась:
— Извините, товарищ. Вы случайно не из подразделения майора Селивестрова?
— Да.
— Скажите, имя-отчество майора Петр Христофорович?
— Так точно. Петр Христофорович.
Обветренное лицо женщины слегка порозовело, в карих глазах мелькнуло что-то затаенное, чисто женской.
— Тогда передайте ему привет от меня. Скажите: от Сони.
— Сони? Гм… А отчество?
— Просто от Сони. Он знает.
— Ну, это он. А я? — неожиданно для самого себя проявил любопытство Бурлацкий.
— От Софьи Петровны, если это вам так важно.
— Очень важно, — подтвердил Бурлацкий и, чувствуя, что поступает бестактно, все-таки не сумел сдержаться: — А еще что сказать ему? Где вы, откуда, в каком качестве?
Настырность молодого офицера не смутила Софью Петровну. Она чуть улыбнулась, прищурилась, разглядывая Бурлацкого.
— Откуда? Эвакуирована с Кольского полуострова. Теперь работаю здесь. О семейном положении тоже доложить?
— Желательно, — брякнул Бурлацкий.
— Была замужем. Разведена. Детей нет, — с подчеркнутой иронией сказала Софья Петровна, видимо, не желая принимать всерьез нахальство собеседника.
— Понятно, — улыбнулся Бурлацкий, самым странным образом радуясь отчего-то за майора. — Привет будет передан…
Передать привет сразу, однако, не смог — Селивестров почти круглосуточно находился в Синем перевале. Остаться наедине ни разу не пришлось. А когда это случилось, Бурлацкий почему-то промолчал. Не то чтобы побоялся в столь важный момент отвлекать майора, а просто решил подождать. В Бурлацком крепло убеждение, что в привете Софьи Петровны для Селивестрова может быть много значительного. Пусть Купревич с Селивестровым вершат свои дела спокойно. А то, что суждено узнать, так или иначе будет узнано. Только не теперь.
Расхаживая по кабинету, Бурлацкий ловит себя на мысли, что сейчас ему очень хочется оказаться на совещании, в кабинете Батышева, в котором наверняка — иначе и быть не может — дым стоит коромыслом.
…В кабинете директора химкомбината в самом деле дымно. И шумно. Шумно, хотя спорят всего двое: Батышев с Селивестровым. Все прочие участники совещания уже высказались и теперь сосредоточенно курят, ожидая, когда директор с майором выговорятся до конца.
— Тридцать километров магистрального трубопровода. Три насосные станции. Шутка сказать! — гремит Батышев. — Каким проектом, какой сметой это предусмотрено?
— Никакими не предусмотрено, — хмуро роняет Селивестров.
— Вот именно! Вы толкаете нас на авантюру! — взмахивает короткими, толстыми руками директор. — Нам предлагают вогнать все наличные материальные ресурсы и средства в мероприятие, которое может оказаться стопроцентной фикцией.
— Я повторяю, это единственный наш шанс пустить все комплексы комбината на полную мощность еще в этом месяце. Иного выхода нет.
— Шанс? Какой? Не вижу этого шанса. Что даст нам ваш пресловутый Синий перевал? Там еще не пробурено ни одной скважины, не добыто ни грамма воды.
— И тем не менее, не дожидаясь результата буровых работ и опытных откачек, предлагаю начать строительство насосных станций и трубопровода от Песчанки к Синему перевалу. — Селивестров кладет на стол стиснутые кулачищи. — Чем раньше мы приступим к строительству, тем раньше вода придет на комбинат.
— Какая вода?
— Которую даст нам Синий перевал.
Батышев гневно хлопает себя по бедрам, оглядывается на присутствующих, как бы желая сказать: «Ну что прикажете делать с этим твердолобым солдафоном?!»
— Значит, другого варианта не будет? — тихо спрашивает Купревич.
— Не будет! — Селивестров пристукивает кулаками по столу.
Как ни трудно майору сказать так, он произносит это.
Произносит, хотя ясно сознает, что в случае неудачи первым примет всю тяжесть расплаты за провал.
Трое суток вынашивал майор в себе этот план. Колебался, убеждал самого себя не спешить — и все-таки решил действовать. Конечно, лучше всего дождаться результата буровых и опытных работ. Спокойно и безопасно. Никто не сможет упрекнуть гидрогеологов в медлительности. Но ведь это минимум три недели. Три недели военного времени! В переводе на готовую продукцию — сотни тонн порохов и взрывчатки. Было над чем подумать.
Трое суток не уезжал Селивестров из деревни. Ждал результата работы геофизиков. Электропрофилирование дало хорошие результаты. Майор убедился — в районе Синего перевала в самом деле залегают водоносные известняки. Не купол, не изолированный массив, а ответвление от общеуральской полосы. Электроразведчики шли на запад и ежедневно подтверждали эту гипотезу.
Тогда-то и оформилась идея. Он знал: если и удастся где-то найти воду, то только здесь. Значит, водопровод надо тянуть именно сюда. И он незамедлительно бросил топографов на изыскание трассы. А сам взвешивал, сомневался. Известняки известнякам рознь. Все зависит от площади и условий их питания, от трещиноватости, водопроницаемости. В прошлом не раз случалось встречать настолько монолитные массивы известняков, что скважины были практически безводными. Правда, их можно торпедировать — производя взрывы на глубине, создать искусственную трещиноватость, но таким путем «большой воды» не получить.
