Русский характер (Рассказы, очерки, статьи) - Терехов Николай Фёдорович (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
Чуйков — атакующий, наступательный генерал. Во многих сражениях Великой Отечественной войны участвовал генерал. В 1945 году возглавляемые им войска одними из первых вошли в Берлин.
Ныне Василий Иванович Чуйков Маршал Советского Союза.
«Очень даже заслужил»
Нелегкая жизнь у разведчиков. Со смертью в обнимку ходят.
Было это как раз накануне тех дней, когда наши войска под Сталинградом перешли в наступление. Младшего лейтенанта Волкова посылали в разведку. Задание важное, срочное. Стоят трое: командующий армией генерал Батов, командир дивизии полковник Меркулов, разведчик младший лейтенант Волков. Полковник Меркулов объясняет задание. Штабу армии нужен срочно немецкий «язык».
— Ясно, товарищ полковник, — ответил Волков.
Знает полковник Меркулов Волкова. Уверен, что точно и в срок выполнит тот задание.
Выполнил Волков задание. Привел пленного гитлеровца. Доложил Меркулову. Доложил генералу Батову.
— Благодарю, молодец, — сказал генерал.
— Служу Советскому Союзу, — отчеканил Волков. — Разрешите идти?
— Идите.
Повернулся младший лейтенант. Вышел.
— Молодец, ну и молодец, — повторил Батов.
Улыбнулся полковник Меркулов. Приятно ему похвалу о своем подчиненном слышать. Посмотрел на командующего, сказал не без гордости:
— Так точно — молодец, товарищ командующий. Он девять «языков» уже взял. Это десятый.
— Десятый?!
Доволен Меркулов. Знает, что взять десять «языков» — нелегкое это дело. Понимает, что произвел впечатление на командующего.
— Так точно, десять!
— Да-а, — протянул задумчиво Батов и вдруг: — А что же наград у него не видно, товарищ полковник?
Не ожидал такого Меркулов, развел руками:
— Обстановка неподходящая, товарищ командующий. Какие же здесь награды, раз армия то отступала, то стояла, то вновь отступала, да вот и сейчас стоит. Вот пойдем вперед. Вот прорвем немцев…
— Значит, неподходящая обстановка?
— Так точно, товарищ генерал.
Нахмурился Батов, искоса посмотрел на Меркулова.
— Согласен, — сказал. — Для наград комдиву — неподходящая. Не заслужил еще комдив. И командарм, — Батов показал на себя, — не заслужил. А вот младший лейтенант Волков заслужил, — произнес генерал резко.
Поднялся Батов, прошелся по землянке и повторил, теперь уже тихо, не смотря на Меркулова, как бы для себя:
— Очень даже заслужил!
В тот же день отважный разведчик был награжден орденом.
В. Коротеев
В блиндаже командующего
Первые дни октября в Сталинграде сравнительно теплые. Дни золотой осени. Багрово-красные купы кленов, оранжевые тополя и березы, еще зеленоватые, но уже начинающие желтеть молодые дубы сбрасывали листья на мягкую, влажную заволжскую землю.
К командному пункту штаба фронта надо было идти по берегу Ахтубы. Вдоль берега, заросшего у воды ивняком и красноталом, тянулись вишневые сады. Уже вечерело, солнце садилось в тучах, с запада надвигалась темная громада облаков, все предвещало близкий дождь. Заходящее солнце торопилось обласкать своими последними лучами листья деревьев. Мой спутник — подполковник, тоже военный корреспондент, остановился и, оглядываясь вокруг, сказал:
— Вот оно — Заволжье!
На огороде старуха рыла картошку. Услышав наши голоса, она подошла к нам и, поправляя на голове сбившийся платок, доверчиво, словно старым знакомым, сказала:
— Гриша, сынок мой, ушел с первого дня на фронт, все жду не дождусь письма. Неужто убит?!..
Ну, что можно было ответить ей в таком случае?
Штабные землянки с перекрытиями в два-три наката бревен, со стенами, обшитыми досками, представляли собой довольно сносное жилище.
В них можно было входить, не сгибая головы. На обсыпках — крышах блиндажей — саперы насадили цветы. Густая роща маскировала весь укрытый в земле многолюдный поселок командного пункта штаба от авиации противника.
Блиндаж командующего находился на краю штабного поселка, у самого берега реки Ахтубы. Отсюда видна пыльная слобода Средняя Ахтуба и начинающаяся за ней унылая заволжская степь.
Это был, пожалуй, самый тихий КП штаба Сталинградского фронта за последние два месяца. В конце августа и в начале сентября штаб находился в глубоком овраге на реке Царице, и командующий фронтом генерал-полковник Андрей Иванович Еременко перенес его к берегу Волги только тогда, когда авангардные отряды неприятелей вплотную подошли к штабу. Потом командующий фронтом вынужден был перебазировать свой штаб в Ямы, на левый берег Волги, а когда Ямы стали обстреливаться неприятелем из района сталинградского элеватора, штаб переместился в Красный Сад.
Андрей Иванович менял каждый раз месторасположение КП с видимой неохотой потому, что заботился не только о скрытности и безопасности его, но, прежде всего, об удобстве управления войсками, близости к ним. Штаб Сталинградского фронта делил с войсками все тяготы и лишения войны, своей близостью поддерживал их высокий моральный дух.
…В этом лесу, в этих укрытых в земле блиндажах, на которых заботливые саперы насадили даже цветы, день и ночь без перерыва велась внешне незаметная, скрытая, но кипучая напряженная деятельность. В блиндажах узла связи непрестанно стучали аппараты Бодо и Морзе, связывавшие штаб фронта с армиями и со ставкой Верховного Главнокомандования. Отсюда же день и ночь на самолетах и на машинах отправлялись офицеры связи, направленцы, прикрепленные к одной из армий. Здесь каждый день решалась судьба любой дивизии, судьба многих тысяч людей, которые могли быть либо-выведены из боя для отдыха и пополнения, либо, наоборот, могли быть двинуты на самое опасное, смертное направление.
По пути к командному пункту мы заметили несколько зенитных батарей. Маленький худощавый лейтенант, командир батареи, с которым мы поздоровались и спросили, как обстоят дела, ответил:
— Эх, как дела? Никак. Пасем душу с вечера до утра. Ни налетов, ни тревог, только даром хлеб едим…
Горестно вздыхая, молодой артиллерист рассказывал, как скучно стоять здесь, в недалеком от фронта тылу…
И в самом деле, врытый в землю командный пункт штаба на первый взгляд производил впечатление сравнительно тихого уголка. Густой лес до самого берега Волги заслонял от него правый берег, на котором стоит сражающийся Сталинград.
Тяжкие разрывы бомб и снарядов, непрерывный грохот пушек и минометов доносились сюда лишь слабым отзвуком. И, хотя над лесом то и дело пролетали вражеские разведывательные самолеты, — на левом берегу, невдалеке от КП штаба фронта, зенитным батареям не разрешалось стрелять по ним, чтобы не демаскировать расположение штаба.
Предъявив часовому пропуск, проходим по тропинке через густую заросль молодого клена и оказываемся вновь у берега реки, в том месте, где она делает крутой поворот.
У берега Ахтубы произошла встреча с генералом Еременко. Он, видно, только что вышел из блиндажа и прохаживался около речки, используя тихий вечерний час полуотдыха — об отдыхе здесь нельзя было и мечтать.
Выше среднего роста, немного тучный, в кителе с расстегнутым воротом и в брюках навыпуск, он слегка прихрамывал, опираясь на костылик. С этим неизменным костыликом я встречал его почти год назад на Брянском фронте в те дни, когда гитлеровцы прорвались к Орлу.
Представляемся командующему. Андрей Иванович протянул руку, поздоровался и широким жестом приглашает в блиндаж. По маленькой лесенке спускаемся вниз. Блиндаж оказался неглубоким, но просторным и сравнительно благоустроенным, обитым внутри фанерой. В нем было светло и уютно. Деревянный пол застлан ковром, в углу небольшой письменный стол, на нем два полевых телефона, — а рядом — кровать, покрытая серым суконным одеялом. Слева у оконца сидел адъютант, молодой черноволосый, немного сутулый майор.
Приглашая нас садиться, Еременко рассказал, что когда блиндаж построили, в нем оказалось полным-полно лесных клопов и их пришлось выкуривать дымовой шашкой.
