Навсегда (Роман) - Кнорре Федор Федорович (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
В прозрачных летних сумерках они увидели приближающийся провинциальный вокзал конечной станции. Вместе с неторопливой и редкой толпой пассажиров вышли на привокзальную площадь. По тротуарам, шаркая подошвами, медленно двигались одетые по-летнему гуляющие. Где-то за деревьями негромко пело радио.
— Знаешь, по-моему, здесь уже немножко пахнет морем, — восторженно проговорила Аляна, никогда не слыхавшая запаха моря.
Они сели в старенький автобус. Кондуктор не спеша докурил сигарету, осмотрелся, нет ли еще пассажиров, и дал сигнал к отправлению.
Сразу по выезде из города дорога пошла, точно по аллее, между двух рядов деревьев. В окнах редких хуторов зажигались вечерние огни. Автобус, заскрипев на последнем повороте, въехал в парк.
Они сошли в темноте на хрустящую гравием площадку и глубоко вдохнули запах близкого моря. Ветер шумно качал тяжелые верхушки деревьев. Звонил отдаленный колокол, заглушаемый шумом прибоя, и в вышине рокотал мотор самолета.
В самом конце длинной дорожки, подрагивая на ветру, горел фонарь у входа в дом, на который им указал кондуктор.
Взявшись за руки, они пошли на свет. Чем ближе подходили, тем больше освещенных окон открывалось сквозь редеющую листву. Потом их обдала волна запаха цветущего табака, они вышли на расчищенную полянку и увидели сразу весь дом. Как это бывает, с первого взгляда толком не успели рассмотреть никаких подробностей. В памяти у них потом осталось какое-то праздничное смешение распахнутых освещенных окон, широких лестниц, разноцветных стекол веранд и каких-то башенок — все было наполнено неторопливым движением и тихим говором людей…
— А вдруг мы не туда попали? — зловещим шепотом сказала, поеживаясь, Аляна. — Вдруг нам сейчас скажут: «Пошли вон отсюда, дураки!»
Степан снисходительно усмехнулся:
— Подумаешь, обыкновенный, нормальный дом отдыха… — Но ему самому показалось, что здесь что-то уж очень хорошо.
Их поместили в пятиугольной комнатке деревянной башни, куда надо было подниматься по винтовой скрипучей лестнице. Оставшись одни, они сейчас же раскрыли окно, выходившее в сторону моря, и долго стояли, вглядываясь в темноту. Верхушки деревьев качались прямо против окна, небо было темное, и только у горизонта тянулась розовая светлая полоса над невидимым морем, и оттуда несся неумолкающий сдержанный рев могучего прибоя.
Они долго стояли ошеломленные, притихшие и, молча поцеловавшись, легли спать.
Глава двадцать вторая
Утром Аляна проснулась первой от хлопанья крыльев и постукиванья коготков на подоконнике.
Голуби любопытно заглядывали в комнату. Их маленькие, отливающие на солнце перламутром головки быстро поворачивались, с выжидательным видом поглядывая на Аляну то правым, то левым глазом.
Высвободив ноги из-под жаркого одеяла, Аляна босиком подошла к окну. Голуби суетливо потеснились к краю и, вдруг сорвавшись с подоконника, перелетели на соседний выступ крыши.
Утро было совсем раннее, еще безлюдное; пели петухи, ворковали голуби, и с моря шел ровный, спокойный гул. Освещенные косым солнцем волны с редкими белыми гребешками откуда-то издалека надвигались на пологий песчаный берег.
Ветка перед окном резко качнулась, и мелькнул рыжий комочек меха.
— Степа, белка!..
Он вскочил и, протирая глаза, подбежал к окну.
— Где?
Стараясь не шевелиться, они всматривались в гущу покачивающейся листвы. На минуту показалась мордочка со стоячими ушками и с шишкой во рту. Белка, точно маленькая коричневая волна, пролилась, обтекая все извилины прогибающейся под ее тяжестью веточки, взлетела, оттолкнувшись, в воздух и исчезла, юркнув в гущу соседнего дерева.
Им не терпелось побежать поскорее к морю, но они решили, что необходимо одеться во все самое лучшее. Степа затянул на шее галстук и застегнул на все пуговицы пиджак. И оба, скрипя новыми туфлями, стали спускаться по лестнице, потихоньку, так как в доме стояла еще сонная тишина.
На открытой веранде им встретилась девушка в белом халате, затянутом пояском, со стопкой чистых простынь в руках. Она дружелюбно улыбнулась и спросила, как они устроились.
Они дружно ответили, что очень хорошо, лучшего и желать нечего.
— Смотрите не опоздайте к завтраку, — сказала девушка.
Они прошли через парк, вышли в лес и, увязая в глубоком чистом песке, стали взбираться на дюну. На верхушке им сразу кинулся в лицо веселый морской ветерок, они расслышали сквозь общий гул шипение пены, разливающейся по песку, увидели близкую воду и побежали к берегу.
Дождавшись прихлынувшей волны, они окунули руки в шипящую воду и с криком отскочили назад.
Долго бродили они вдоль бесконечно длинной извилистой полосы прибоя, подобрали и подарили друг другу два кусочка янтаря, осмотрели выброшенного на берег мертвого угря, сосчитали, сколько рыбачьих парусов можно разглядеть в туманной дымке у горизонта, и наконец сели около маленькой дюнки, не отрывая глаз от моря.
Степан давно уже снял галстук и расстегнул воротник рубашки, потом стащил пиджак: у подножия дюн солнце припекало горячей. На безлюдном вначале берегу стали появляться первые купальщики.
— Что же мы так сидим? — воскликнул Степан. — Вот дураки! Бежим, выкупаемся.
Метрах в ста от них две загорелые девушки и парень с торжествующим визгом вбегали в воду.
— Ты иди, — сказала Аляна. — А я не пойду… Я потом… И костюма у меня такого нет, как у них, для купания. Иди скорей, я посмотрю, как ты будешь плавать.
Степан досадливо поморщился, но спорить не стал. Быстро освободившись от своего парадного, теплого костюма, он в одних трусах с разбегу влетел в воду и, высоко поднимая ноги, промчавшись по мелководью, бросился в волну.
Пока он плавал, то поднимаясь на волны, то исчезая в провалах, Аляна сняла туфли, нерешительно отстегнула и стащила чулки и, придерживая выше колен короткую юбку, боязливо ступила в воду. Она сразу ощутила разгоряченными ступнями блаженную прохладу. Ее обдавало брызгами, она все выше подтягивала, крепко прижимая к себе, юбку и с завистью думала, до чего хорошо, наверное, Степе окунаться с головой, ныряя в волнах.
Когда он, мокрый, холодный и свежий, глубоко и радостно дыша, вышел на берег, она стала уверять его, что ей было тоже очень хорошо, что купаться она вообще не очень-то любит, ей нравится больше всего вот так бродить босиком по колени в воде.
Степан удивился, не совсем поверил и, кое-что сообразив, ничего не сказал…
Они прибежали в столовую, едва не опоздав к завтраку, и со стеснительностью новичков, стараясь не смотреть по сторонам, прошли между рядов накрытых белыми скатертями столиков на свои места.
Их смешило, что масло подали маленькими квадратиками, каждому отдельно, с ложечкой икры. Они быстро съели весь хлеб, потом котлеты и допивали молоко, когда вдруг Степан испуганным шепотом спросил:
— Что с тобой?
— Ничего… — виновато моргая мокрыми ресницами и пряча глаза, ответила Аляна. — Извини… просто я дура… Я подумала, как он был бы рад, если бы попал сюда. Как важно бы себя чувствовал, что ему все подают, и как прогуливался бы тут по дорожкам и со всеми знакомился.
Степан сразу понял, что она говорит о своем отце. От сочувствия у него самого покраснели глаза. Он решительно сказал:
— Знаешь? Первое, что мы сделаем, когда вернемся, — это устроим, чтоб он сюда поехал. Сделаем! Слово тебе даю.
— Спасибо, спасибо тебе, — проговорила Аляна с такой горячей благодарностью, как будто он уже все сделал, что сейчас пообещал. Однажды поверив, она верила ему теперь так безоглядно, как это умеют люди с пугливым, легко ранимым сердцем. С закрытыми глазами. Раз и навсегда…
Скоро Аляна с еще не просохшими глазами уже смеялась.
— Боже мой, я прежде не замечала. Посмотри, какие у тебя волосы. Ужас! Тебе надо сейчас же идти к парикмахеру.
Через час Степан, с удовольствием поглаживая коротко подстриженный затылок, вышел из дверей парикмахерской на улицу.
