Над рекой Березой - Пашкевич Виктор Григорьевич (книги полностью TXT) 📗
— Не в этом дело, Виталька, — не выдержал Мелик, — ты помогаешь партизанам здесь, в городе.
— Какие вы умные… Почему тогда сами ушли в партизаны? А что я скажу, когда наши придут? Как хотите, а я иду с вами.
Убеждать Витальку Запольского не было смысла. Он ничего не хотел слушать. Поэтому я резко сказал:
— Если ты считаешь, что приказы партизанских командиров к тебе не относятся, как же тебе после этого можно поручать важное дело?
Эти слова подействовали. Виталик как-то сник, долго о чем-то думал.
Наконец встал и твердо произнес:
— Я остаюсь в городе. Но дайте мне честное слово, что доложите майору Яхонтову о моей просьбе. И пусть лично мне напишет, когда я смогу идти в отряд. Я его почерк знаю.
— Честное слово, в следующий раз принесем записку от Яхонтова, — заверили мы Витальку. — А теперь слушай нас внимательно.
Когда до Витальки дошел смысл задания, его лицо расплылось в довольной улыбке:
— Хорошенький подарок придумали вы фашистам под Новый год. Не беспокойтесь, все разузнаю. Раз есть мина — подожжем машины. Только вы, наверно, опять не возьмете меня на диверсию?
— Возьмем. И будешь выполнять в ней самую главную роль, — ответил я.
— Тогда я пошел. К пяти часам ждите меня здесь, — он нахлобучил на голову шапку-ушанку и скрылся за дверью.
Уже стемнело, когда Виталька, веселый и возбужденный, вернулся обратно.
— Все высмотрел. Один часовой охраняет гараж и машины с цистернами. Второй сторожит пленных, которые там работают. Их вечером в барак загоняют. Подобраться к гаражу можно огородами с улицы Орджоникидзе, я уже приметил дырку в заборе, — рассказывал Виталька.
Часа через полтора мы прощались с Леной Кутневич, которая даже и не догадывалась, что мы направляемся не в отряд, а на диверсию.
— По пути зайди домой. Только смотри, чтоб никто не увидел, — напомнила мне Лена.
По темным улицам и проулкам, незнакомыми садами и огородами мы добрались до улицы Орджоникидзе. Остановились возле заброшенного ветхого домика и начали советоваться, как действовать дальше.
— Не сообразили взять в отряде белые маскировочные халаты. Как бы они сейчас пригодились, — пожалел Саша.
— Обойдемся без них. Видишь, снег пошел. Через пять минут будем как белые медведи. Выходите все из-под крыши, — предложил Мелик.
Минут пятнадцать стояли на ветру, ждали, пока нас облепит снегом. Потом потихоньку, след в след, двинулись к высокому дощатому забору, за которым находился большой гараж бывшего городского автохозяйства. Впереди шел Виталька Запольский.
Мы остановились в том месте, где было выломано полдоски.
— Ложитесь, — прошептал он и показал на едва различимые в темноте побелевшие от снега большие бензовозы. — Вот они. И все полные, днем на нефтебазу ездили заправляться.
— Давай к машинам, — выдернул я предохранительную чеку из мины и подал ее Мелику. — Мы с Сашей прикрывать тебя будем.
— Я с Меликом пойду, — тронул меня за локоть Виталька. — А то он не будет знать, куда мину поставить.
— Иди, — махнул я рукой. Спорить было некогда. Да и без этого нервы были напряжены до предела.
Один за другим Виталька и Мелик шмыгнули в дыру и через несколько секунд растворились в темноте. Ждем их минуту, другую. Ребята почему-то не возвращаются. И вдруг видим, как за забором вспыхнул луч карманного фонарика, разрезал снежный туман и на мгновенье остановился на одной из машин. У нас с Сашей перехватило дыхание. Что будет дальше? Неужели придется стрелять? Но нет, фонарь погас также неожиданно, как и зажегся.
А через полминуты в дыру забора просунулись Виталька и Мелик.
— Ну и передрожали мы. Думали, конец. Хорошо, что услышали шаги часового и успели спрятаться под кабину.
У него, гада, фонарь светит на километр. Давайте быстрее отсюда, — скомандовал Мелик.
— Мину поставили? — остановил его Саша.
— Конечно. Под цистерну, которая стоит почти напротив ворот гаража. Ни одна машина оттуда не выскочит. Только бы мина сработала.
Дом моей матери находился в противоположной стороне города, километрах в трех от гаража. Выбравшись на улицу Орджоникидзе, мы направились туда. Комендантский час еще не наступил, а мина должка взорваться только через три часа. Виталька, впервые участвовавший в таком рискованном деле, никак не мог успокоиться. Он засыпал нас самыми неожиданными вопросами.
— Мина обязательно взорвется?
— Обязательно, — ответил Саша.
— А ты как думаешь? — повернулся он к Мелику.
— Уверен на сто процентов.
— А были случаи, чтоб магнитные мины не срабатывали? — дернул меня за полу кожушка Виталька.
— Не слыхал. Эти мины самые надежные.
— Это точно? — переспросил он у Саши.
— Конечно, точно. Мы же тебе не игрушку дали.
— А вдруг ее обнаружат. Что тогда делать будем?
Выведенный из себя Саша не выдержал:
— Что ты всю дорогу бубнишь: «Не взорвется», «обнаружат», «опоздает». Смотри, а то еще накаркаешь…
— Не ссорьтесь, хлопцы, — начал я успокаивать ребят. — Все будет хорошо. Увидите, от этих африканских машин останутся рожки да ножки. А в отряде доложим, что главная заслуга в этом твоя, Виталик.
Услышав эти слова, наш друг засиял от радости. Он обнял меня и проговорил:
— Не надо так докладывать. Мы все одинаково старались. Только не забудь передать мою просьбу майору Яхонтову.
Наш неожиданный приход настолько разволновал маму, что она в течение нескольких минут не могла произнести ни слова. Молча глядела на нас и кончиком платка вытирала катившиеся по щекам слезы. Висевшая под потолком небольшая керосиновая лампа тускло освещала ее осунувшееся и почерневшее лицо.
— Разве ж можно так, сынок? Целый месяц о тебе ничего не знаю. Каждый день жду весточки, а ее все нет и нет. Измучилась вконец. Ходят же ваши разведчики в Борисов. Неужели через них нельзя передать весточку? Чего я только не передумала за это время…
— Не мог, мама. Блокада была. И разведчики в это время в город не ходили.
— И когда только эта проклятая война кончится? — вздохнула мама.
— Скоро фашистам конец, тетя Таня, — вмешался в разговор Саша. — Под Сталинградом, знаете, сколько окружили фрицев? Почти полмиллиона. Если не сдадутся в плен, всех перебьют. А потом и отсюда погонят.
— Это очень хорошо, детки, — обрадовалась она. — Только уж вы смотрите не рискуйте понапрасну.
Мать прикрутила фитиль лампы, еще плотнее зашторила окна и засуетилась у плиты.
Время приближалось к двенадцати ночи. Саша, Мелик, Виталька и я каждую минуту поглядывали на часы, тикавшие на стене. Стрелки медленно передвигались к заветным цифрам. Ребята нервничали и то и дело выскакивали во двор.
От материнского взгляда не утаилось наше беспокойство. Она искоса поглядывала то на меня, то на ребят. Наконец, не выдержав, спросила:
— Что вы каждую минуту бегаете на улицу? Животы разболелись, что ли?
— Новогодней ночью любуемся, — попробовал я отшутиться.
Мать взяла ведро с мусором и вышла во двор. Но почти сразу же вернулась побледневшая, растерянная. Опершись о печь, тихо сказала:
— Возле железобетонного моста что-то взрывается и горит. Наверное, хлебозавод.
Мы пулей вылетели из дому. Перед нашими глазами, освещая на много километров город, все ярче и ярче разгорался огромный факел. Ночную тишину будили выстрелы, вдалеке завывала сирена…
Когда мы вернулись в дом, мать спросила:
— Ваша работа?
Ребята взглянули на меня и промолчали. Я ответил:
— Да, это мы подожгли гараж. Чтоб фашистские машины никогда не доехали до Сталинграда.
Мама покачала головой, но ничего не сказала, только как-то особенно пристально рассматривала каждого из нас.
— Вот и вы, детки мои, стали взрослые, — задумчиво проговорила она.
Потом, спохватившись, с необычной для нее энергией начала собирать нас в дорогу.
— Немедленно уходите из города. Вот-вот начнутся облавы. Мимо нашего дома жандармы и полицаи не пройдут. Пока ночь, вы сумеете проскочить в лес и далеко уйти.
