В тылу врага - Дидык Прасковья Герасимовна (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Мариана смотрит на него и думает: “Такой не пожалеет”. Заключенные молчат. Жандарм понимает это молчание по-своему и дает команду стоящему у дверей часовому:
– Уведите. Пусть думают. Предупреждаю, – обращается он к заключенным, – это последние сутки.
Снова та же камера. Последние сутки… А что дальше?
Опять ночь. Днем они оба поспали немного, и теперь легче коротать время, ибо спать ночью невозможно.
Но вот после полуночи разведчики услышали за окном крики, выстрелы:
– Партизаны!
Они бросились к окну. Стрельба усилилась, потом вдруг стало светло, как днем.
– Пожар!
Через несколько минут распахнулась дверь.
– Пани! Пани! – закричал их приятель-часовой. – Пришли партизаны, убегайте быстрее и больше не попадайтесь. – Он сам стал пробираться по темному коридору. Но в это время на лестнице появились трое с автоматами. Они быстро обезоружили дежурного.
– Арестованные есть? – спросил басом кто-то, и Мариана поняла: партизан.
– Есть, есть, – ответил немец. – Пан и паненка.
– А ты, проклятый, что здесь делаешь? – закричал кто-то на немца, прижимая его автоматом к стене.
– Пани, возьмите меня с собой, – взмолился немец, – я не фашист.
– Если можно, возьмите его, – попросила девушка. – Он, кажется, хороший человек.
– Давай, сгодится, – сказал другой на украинском языке. – Бывает и меж сволочей порядна людына.
Грузовая немецкая машина, крытая зеленым брезентом, мчалась на последней скорости. К утру Мариана и Анатолий уже находились в партизанском лагере.
– Ну як, пани, дела? – спросил усатый пожилой украинец, улыбаясь. – Испробовали немецких щей? – А затем уже серьезно спросил:
– Били сильно?
– Порядком, – ответил Анатолий.
– Гады. Бесятся от злости, – сказал усатый партизан. – А ну-ка, хлопцы, покормите гостей, да дайте по стопочке для дезинфекции.
В тот же миг подбежал молодой парень и скороговоркой пригласил:
– Просим на кухню.
– Да сюда принеси, – скомандовал усатый. – Ишь ты, до кухни. Это гости, да еще яки дороги гости, а вин до кухни.
Мариана улыбнулась шутке гостеприимного усача, а он, заметив это, обрадовался:
– Ось так краще, а то и смиятысь разучились, – сказал он.
Мариана поняла, что это был один из партизанских командиров. Он хотел вывести ее из оцепенения и добился своего.
– Раз улыбнулась, значит все в порядке, – сказал он уже серьезно и пригласил: – Сидайте, друзи. За вашу счастливу звезду!…
Он опрокинул стакан и посмотрел на Анатолия.
– А вы?
– Нам нельзя. Мы изголодались, и это может плохо кончиться.
– О-о, рассуждав як ликарь, – засмеялся кто-то.
– А я и есть врач, – ответил Анатолий.
Мариана не участвовала в разговоре. Она оглядывалась по сторонам. Это не ускользнуло от усача.
– Что вы так озираетесь? Не доверяете, может?
– Да нет, – ответила Мариана. – А где немец, который ехал с нами? Не пустили ли его случайно “в расход”? Он кажется честный человек. Антифашист. Сохраните, пожалуйста, ему жизнь.
– Жив он, жив, – ответил усач.
– А можно его покормить?
– Ладно. – Командир тут же обратился к стоящему рядом партизану:
– Гаврило, ну-ка, покличь сюда нимця.
– Посадить за стол? – удивленно спросил партизан.
– Ни, за стол с нами – много чести для него, а исты дай.
– Спасибо, – сказала Мариана и тоже принялась за еду.
– Ну, а теперь як и кому о вас доложить? – спросил командир после завтрака.
– У вас есть рация? – спросила Мариана и, недолго думая, попросила: – Разрешите мне связаться с “Большой землей”.
Командир внимательно посмотрел на нее и, поглаживая ус, сказал не то в шутку, не то всерьез:
– О ни, голубко. Це заборонено. А вы радистка?
– Я радистка. Но вы правы. Никого допускать к рации нельзя, – ответила Мариана, поняв нелепость своей просьбы.
Она сказала, как сообщить о них и попросить указания “Большой земли”.
К обеду была получена радиограмма: “Готовьте площадку. Примите самолет”.
***
Слабые, измученные, сидели Мариана и Анатолий в самолете. Когда они шли на задание, время летело быстро. А теперь каждая минута казалась часом. Ведь они летели в родную Москву.
…Над Тушинским аэродромом самолет сделал круг и пошел на посадку. Мариане показалось странным, что никто не подает команды “приготовиться”, “прыгайте”. Самолет мягко коснулся земли, пробежал немного и остановился. Кто-то подбежал, приставил к самолету лесенку.
– Неужели мы дома? Даже как-то не верится, – сказал Анатолий, оглядываясь вокруг и снимая мешок с неиспользованным парашютом.
– Как во сне, – ответила Мариана, также оглядываясь.
Но это было так. И эти счастливые минуты останутся в их памяти на всю жизнь. Их доставили на квартиру.
– Мариана, а ты ведь поседела, – удивленно воскликнул Анатолий, разглядывая ее.
– Да, дорогой Курц, седая в двадцать два года, – сказала девушка с огорчением, увидев свое отражение в зеркале.
– Во-первых, я уже не Курц, а Анатолий Алексеевич Бабушкин. Прошу любить и жаловать, – засмеялся Анатолий. – А во-вторых, не огорчайся из-за седины. Она ничуть не портит тебя. Главное, что голова на плечах осталась. А о женихе мы уж побеспокоимся. Такого молодца найдем, что залюбуешься…
– И охота тебе болтать, – сердито отмахнулась Мариана, а в душе радовалась за товарища, с которым прошла такой тяжелый путь.
Она задумалась:
– Подумать только, – не могла успокоиться она, – что вчера наша жизнь висела на тонюсеньком волоске, а сегодня я смотрюсь в зеркало и огорчаюсь из-за пряди седых волос.
– Это и понятно. Умирающий думает о жизни, а счастливый – о красоте, – сказал Анатолий.
– Да. Ты счастлив. У тебя есть к кому поехать. А мои родные еще там, где пока свирепствуют гитлеровцы.
– Мариана! Поедем со мной в отпуск, а? – предложил неожиданно Анатолий, – отдохнем в домашних условиях, забудешься немного.
– Куда? – удивилась девушка.
– Как куда? Ко мне, на Урал. К Сашеньке, к Томочке. Мне обещали небольшой отпуск.
– Спасибо, Анатолий. С удовольствием бы, только не могу я отдыхать и веселиться, пока мои родные томятся в фашистской неволе. А вдруг не сегодня-завтра освободят Молдавию, и я будут так далеко…
В дверь постучались, в комнату вошел комендант.
– Вот вам почта, – сказал он, обращаясь к Мариане. – А для вас, товарищ военврач, в машине рюкзак с продуктами. Вечером отвезу вас на вокзал. Будьте готовы. Отпуск оформлен на две недели.
Пока Анатолий разговаривал с комендантом, Мариана вертела в руках конверт, разглядывая его.
– Не пойму, откуда мне письмо может быть, – удивилась она вслух. – Почерк незнакомый. Не от шурина, не от Романа.
– И как ты можешь так медлить? – сказал Анатолий и выхватил у нее письмо из рук.
У них не было секретов друг от друга. За время пребывания во вражеском тылу они сроднились, как брат и сестра.
– А может, это любовное, и я зря старался о женихе? – пошутил Анатолий и вернул письмо Мариане.
“Дорогой, малознакомый друг! Бесстрашная сестрица…” – прочла вслух Мариана и недоуменно пожала плечами.
– Ничего не пойму, – сказала она, – какое-то загадочное письмо.
– Читай, читай дальше, – сказал Анатолий. “… Разыскиваю тебя все эти годы и пока не найду, не успокоюсь. Тебе я обязан жизнью и тебе хочу ее отдать”.
– Здорово! А ну-ка, ну-ка. Я, кажется, угадал, – вскричал Анатолий. – Кто же это?
– Сама не знаю. Подписан какой-то Валерий Усков, гвардии майор.
Читая дальше, Мариана вдруг вспомнила все. Писал тот раненый, которому она оказала первую помощь еще тогда, в 1941 году.
…Это случилось в самом начале войны, в день ее первого боевого крещения, во время переправы. Воды Днестра вздыбились под вражеской бомбежкой, словно хотели стать преградой на пути оккупантов, топтавших молдавскую землю.
