Снайпер - Яковенко Павел Владимирович (читаем книги бесплатно .txt) 📗

Геннадий Григорьевич бесшумно приоткрыл дверь в приемную генерального директора. За столом подняла изящную головку секретарша: молодая девица с осветленными волосами, голубыми глазками и большим чувственным ртом. Глядя на ее губы, финансист невольно прищелкивал и улыбался своим внутренним фривольным мыслишкам. Вот и сейчас он прищелкнул и просочился в кабинет.

— Владимир Иванович принимает?

— Здравствуйте, любезный Геннадий Григорьевич! Конечно принимает. Можно сказать, что он вас даже ждет.

— Почему? — испугался Копейкин.

— Да шучу я, шучу! Успокойтесь. Просто у него никого нет. Я сейчас позвоню.

Секретарша нажала кнопочки на телефоне, не поднимая трубки, услышала голос шефа и спросила:

— Здесь Копейкин. Пропустить?

Она кивнула Геннадию Григорьевичу; тот улыбнулся ей снова, глядя на чудные губки; но тут же принял серьезное выражение, и открыл дверь в кабинет шефа.

Вообще-то дверей было две, и Копейкин закрутился в тамбуре, закрывая одну и тут же распахивая вторую. Он всегда чувствовал себя неловко в эти минуты. Ему казалось, что это все похоже на клоунаду, что Владимир Иванович специально придумал эту унизительную процедуру, и от этого заранее расстраивался.

Кабинет был солнечным, обит светлым деревом и весь соответствовал значительности руководства такого предприятия. У самого Копейкина был не кабинет, а кабинетик. Довольно темный и тесный, отчего Геннадий Григорьевич называл его не иначе как «моя конура».

— Владимир Иванович, вот подпишите, пожалуйста… Еще…Еще….И последняя… Спасибо!

— У вас все, Геннадий Григорьевич?

— Сегодня как раз нет, есть, — он замялся, не мог сразу подобрать слово, — есть странное дело, одно.

— Да, говорите.

— Видите ли, Владимир Иванович.. Вы помните, мы покупали биодобавки у двух московских фирм: «Бионика» и «Биотех»? Добавки в корма.

— Да, помню. А что, они не выполнили условия?

— Да нет, как раз выполнили все. Получено все в полном объеме — все партии. Но дело в другом — мы не можем с ними расплатиться!

— Что за чушь, дорогой Геннадий Григорьевич? У нас что, денег не хватает?

— Хватает, Владимир Иванович, хватает. Но мы не можем им их перечислить. Счета, которые они указывали в договоре, отсутствуют. Я им звонил: по указанным телефонам и адресам таких фирм нет.

— Глупость какая-то! Им деньги не нужны?

— Сам ума не приложу. Все поставили во время, качество…

— Кстати, качество. Сейчас спрошу у главного зоотехника.

Генеральный потянулся к телефону:

— Маша! Найди мне Журихина. Срочно!

Копейкин неудобно сидел на краешке кожаного кресла, но откинуться назад не осмеливался.

Журихин нашелся сразу — он еще не выходил из своего кабинета. На вопрос о биодобавках ответил без раздумий:

— Качество приличное, претензий нет. У них и еще раз можно было бы закупить.

Генеральный директор наморщил лоб. Копейкин молчал, не смел перебить мыслительный процесс. Но, похоже, Владимир Иванович ничего не придумал.

— Хорошо, Геннадий Григорьевич. Подождем, посмотрим. Нам же лучше — платить не надо. Большая сумма была?

— Не так чтобы очень — четыреста пятьдесят миллионов.

Зазвонил телефон, директор снял трубку, послушал; потом глянул на Копейкина и кивнул: мол, вы свободны. Геннадий Григорьевич аккуратно поднялся и тихо закрыл двойные двери. На Машу даже не взглянул: после разговора с шефом тревога не рассеялась, как он почему-то надеялся, а наоборот, сгустилась. Он совсем не разделял беспочвенного оптимизма шефа. Дело казалось ему очень и очень подозрительным. Геннадий Григорьевич, как и все разумные, взрослые люди, в волшебников не верил, а москвичи представлялись ему сейчас именно в таком качестве.

Началось с того, что на фабрику пришли рекламные буклеты, где особенно подкупала одна фраза: «предоплаты не требуется». Таких фирм и фирмочек, которые просили деньги вперед, а потом исчезали в неизвестном направлении, было пруд пруди, а тех, которые наоборот — ничтожно мало. Поэтому главного зоотехника отрядили в столицу лично, он вернулся в восторге, с заранее составленным договором в пределах его компетенции; генеральный утвердил, и вскоре поступили вагоны с заказом. И все бы хорошо, но тут начались странности.

Деньги не смогли перечислить, так как счет контрагента был закрыт. По телефонам отвечали люди, ничего не знающие; а на письма вообще никто не отвечал. Копейкин терялся в догадках. За всю свою долгую бухгалтерскую жизнь он не сталкивался с таким парадоксальным случаем. А неизвестное и незнакомое очень действовало ему на нервы, отчего он и перестал спать по ночам.

«Пусть они объявятся. Господи! Мы заплатим, и больше я костьми лягу, но дела с ними иметь не разрешу. Поганое что-то тут есть: но не знаю пока, что?» — как молитву, как заклинание твердил он сам себе. Все же остальные были спокойны, хотя с момента оплаты товара, указанного в договоре поставки, прошло уже более трех месяцев.

Птицефабрика «Новопетровская» уже давно перестала быть только птицефабрикой. Это было огромное, рентабельное предприятие. Холдинг — не холдинг, но что-то вроде того.

Еще в девяносто первом году, несмотря на отчаянные протесты главного бухгалтера, которого потом и убрали, фабрика приобрела очень дорогую импортную установку по переработке птицы в конечный продукт. Как оказалось: это, да еще железное руководство, подавившее в зародыше всякие намеки на демократию в производстве, спасло предприятие от судьбы сотен птицефабрик по всей России.

Птицефабрику акционировали, но так ловко, что контрольный пакет почти сразу оказался в нужных руках, поэтому на «Новопетровской» ничего не изменилось внешне, но внутренние показатели изменились кардинально.

Пока остальные птицефабрики воевали с переработчиками, не платившими им за поставки; после чего, в свою очередь, переставали поставлять птицу, а переработчики кинулись искать сырье, вернее, лопухов, на стороне, «Новопетровская» спокойно завоевывала рынок собственной продукцией. Всем тем, что выдавала немецкая линия: очень качественная и производительная. К птицефабрике пошла прибыль, которой руководство сумело правильно распорядиться.