Штурмовики над Днепром - Пальмов Василий Васильевич (книги бесплатно txt) 📗
Смыков доворачивает на цель, идет в пикирование. Следом за ведущим устремляется вся атакующая группа. В тот же миг пространство перед штурмовиками заволакивают разрывы зенитных снарядов и красные трассы «эрликонов». Маневрировать некогда и не стоит: можно самому нарваться на снаряд. Нажимаю на кнопки пуска эрэсов и сброса бомб. Вслед за командирскими они взрываются прямо в гуще самолетов. Хорошо! Когда выхожу из пикирования, успеваю заметить чуть выше, в стороне от аэродрома, истребители. Может, наши подоспели и блокируют аэродром? На повторном заходе зенитки хлещут нам в лоб, стараясь заставить нас отвернуть от цели. А она вся в огне. Прямо на меня летит красный шар «эрликона». Невольно пригибаюсь в кабине. Пронесло. Пушечными очередями прочесываем стоянку – вспыхивают новые очаги пожаров. Зрительно отмечаю их число.
Спроси меня в тот миг, сколько их, вряд ли ответил бы. А позже, на земле, мог бы вспомнить по «картинке», запечатленной в памяти. Например, летчик-штурмовик Устинов, когда его спрашивали, в какое время были над целью, торопливо говорил: «Дайте часы!» – и показывал: «Стрелки были вот здесь». После вывода из атаки стараюсь быстрее занять свое место за ведущим. Только непонятно, зачем командир набирает высоту. Сейчас нужен бреющий или сбор на «змейке». Вот бы подсказать по радио, но нечем. Мотор работает на полную мощность, но расстояние до ведущего сокращается медленно. Слева сзади кто-то из наших идет на вынужденную. Справа одна из групп уходит на бреющем, а за ними, как гончие псы, увязались «мессеры». Зататакал длинной очередью пулемет Баранского.
– Что там, Толя?
– На нас «месс» выскочил. Отогнал…
Хороший у меня стрелок, бдительный, врасплох его не поймаешь. Теперь, когда я догнал командира, наши стрелки взаимодействуют, срывая атаки «мессершмиттов». И они отстают, чувствуя, что «илы» им не по зубам.
После посадки все собираемся возле подполковника Смыкова. Он молча принимает доклады, часто вытирая вспотевший широкий лоб. Оказалось, что мы сожгли около двадцати самолетов противника и бензосклад. Но потеряли пять экипажей. Фамилия каждого не вернувшегося летчика – как острый гвоздь в темя. Нет Саши Амбарнова, нет Васи Свалова, Саши Игнатенко, Пети Федорова, Гриши Шапина. Достоверно известно, что на первом заходе погибли Василий Свалов и его стрелок Кресик. Многие из летчиков видели, как объятый пламенем штурмовик Свалова огненным снарядом врезался в стоянку фашистских самолетов.
Прощайте, боевые друзья! Мне навсегда запомнится лучистый, с хитринкой взгляд Васи Свалова, его острое словцо, которое так нужно было товарищам. Уверен, что, бросая свой самолет в гущу вражеских бомбардировщиков, он хранил улыбку презрения к смерти. Он был смелым летчиком, славно прожил свои двадцать с небольшим лет и погиб смертью героя, повторив подвиг первого командира эскадрильи капитана Ширяева.
Примерно через месяц возвратился экипаж Федорова. Летчик и воздушный стрелок, совершив вынужденную посадку в тылу врага, сожгли самолет и пошли в сторону фронта. Тяжелой оказалась судьба Амбарнова и Шапина. Оба очутились в плену. Амбарное находился в дарницком лагере под Киевом, и его через три месяца освободили наши войска. Летчика Шапина гитлеровцы успели вывезти в Германию, и он получил свободу только в мае 1945 года. О том, что Шапин жив, мы узнали три девятилетия спустя.
Судьба Игнатенко и его стрелка Федорчука так и осталась неизвестной.
22 июля 1943 года – «черный день» в истории полка. По поводу потери пяти экипажей состоялся крупный разговор в штабах дивизии и корпуса. Подполковник Смыков, очень удрученный такими потерями, объяснил их причину одним – слабым прикрытием. Однако мы так и не узнали, почему командованию не удалось осуществить первоначальный замысел, так вдохновивший летчиков нашего полка. Из всех самолетов только мой возвратился без пробоин. Может, потому, что не маневрировал? Нет, наверное, просто повезло. Хотя начало вылета не предвещало ничего хорошего.
Как бы там ни было, но противнику мы нанесли чувствительный урон. Штурмовики еще раз подтвердили справедливость данного гитлеровцами названия «черная смерть». План воздушной операции, задуманный немецко-фашистским командованием, был сорван. В тот день полк больше не участвовал в вылетах. Мы залечивали раны. А на следующий снова – группа за группой – ушли на задания. В одном из вылетов я решил проверить в роли ведущего группы своего заместителя Александра Карпова. У него было уже около тридцати боевых вылетов, он неплохо ориентировался в воздухе. Правда, горяч был, резковат. Но не ходить же ему все время в ведомых, Доложил командиру полка о результатах проверки.
– Одобряю, надо готовить кадры, – поддержал подполковник Смыков. – А то пришлют еще такого, как…
И мне сразу припомнился случай, который произошел совсем недавно. Из соседнего полка к нам прислали на должность командира эскадрильи летчика. За работу он взялся энергично, на земле держался уверенно. Но в авиации важен авторитет командира, завоеванный в воздухе. Во время первого вылета все убедились – новый комэск не имеет опыта вождения группы. Пока довел до цели, издергал всех. Я в тот раз шел заместителем и попытался несколько раз подсказать ему по радио, но – никакой реакции. Подхожу ближе и вижу, как ведущий возится в кабине с картой, крутит ее так и этак, боясь потерять ориентировку.
За линией фронта стало еще хуже. Истребители прикрытия запрашивают, куда идем, наши летчики нервничают. А цели все нет. И вдруг поступает команда: «Внимание – атакуем!» Видим: по дороге движется одна машина, а на обочине куча деревянных щитов. Делаем один заход, второй, от щитов щепки летят… На обратном пути наш новый комэск берет курс градусов на тридцать меньше заданного. Подсказываю по радио – не исправляет. Минут через десять выходим на какой-то аэродром. Ведущий делает круг, готовится заводить группу на посадку. Вот тогда-то и кончилось мое терпение – отвернул вправо и взял курс на свой аэродром. Следом за мной повернули все летчики, в том числе и горе-командир. После посадки подбегает Карпов:
