Игорь-якорь - Ефетов Марк Симович (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
На уроках Гавриил Иванович не терпел посторонних разговоров. Но в те дни, как известно, в городе много говорили о таинственных происшествиях на соляных промыслах.
Прошло несколько месяцев с того вечера, когда пропал старик Прокопыч (его так и не нашли), и фигура старика тенью плыла на облаках. Прошёл даже слух, что Прокопыча убили, он вознёсся на небо, а его тень бродит по ночам на промыслах. Проверить это было не просто: соляные промыслы стали чем-то вроде заколдованного места, и мало кто решался туда ходить, даже ночью. Постепенно район этот занесло илом и грязью, и разве что название одно осталось: «соляные промыслы».
Слухам, и притом самым различным, не было конца. Но в одном сходились все: исчезновение Прокопыча и таинственная тень на облаках связаны между собой. И ещё: ходить в район соляных промыслов опасно.
По утрам в школу приносили необычные новости. И без того в школе хватало выдумщиков, фантазёров и просто врунов, а тут такая необычайность. Вот и слышалось со всех сторон: «А я знаешь чего слышал?», «А хочешь, я тебе скажу, что там на промыслах было?», «А мне одна тётка сказала…»
Ну, всё в таком роде.
Случались такие разговоры, правда шёпотом, и на уроках Гавриила Ивановича.
Яша как-то раз наклонился к уху Миши Зинькова:
— Слышал о новом чуде на промыслах?
— Отстань!
— Нет, не отстану. Придвинься ближе. Знаешь, чего там было?..
— Чего-чего? Никаких чудес не бывает, а бывают загадочные явления, которые в конце концов получают научное объяснение. Понял?
— Нет, не понял. Если научно понятно, объясни.
— Вот Гавриил Иванович тебе объяснит, как трепаться на уроке. Цыц!..
Зиньков вовремя заставил Яшу замолчать.
Обычно Гавриил Иванович не давал ученикам отвлекаться на уроке. В таких случаях он прерывал урок и обращался к тому, кто шептался:
— Тебя не слышно. Ты хотел что-то сказать о «Мёртвых душах»? (Так говорил учитель, если на уроке разбирали это произведение Гоголя.) Так попрошу — встань и расскажи так, чтобы все слышали. А шептаться в обществе не положено.
Бывало по-разному. Иногда ученик смущался, как говорится, тушевался, или вскакивал, извиняясь:
— Простите, Гавриил Иванович.
А иногда поднимался и начинал рассказывать:
— Привидение Прокопыча каждую полночь появляется над промыслами.
— Ты сам видел? — спрашивал учитель.
— Мне рассказывали… Говорили ещё, что Прокопыч украл все ценности своих хозяев и тоже бежал. А его нагнали, убили, и теперь его мёртвая душа места себе не находит…
Выслушав одну-две такие фразы, Гавриил Иванович начинал сердиться и говорил:
— Хватит сплетен! Здесь не базар, а школа. Продолжим наш урок…
Бурные события того времени постепенно как бы затенили, отодвинули на второй план тайну соляных промыслов. И переписка между двумя вождями индейских племён Яшей и Мишей прекратилась. Какая тут игра в войну и в краснокожих, когда за окном настоящая война: стрельба и взрывы! Мальчишкам теперь было не до игр. О тайне соляных промыслов говорят всё реже и реже, но однажды, когда на уроке снова зашептались об этом, Гавриил Иванович сказал:
— Вот что, дети, я выяснил, что происходит на соляных промыслах. Смешно говорить о каком-то колдовстве. Неизвестно пока только одно: куда исчез Прокопыч.
Кто-то из учеников выкрикнул с места:
— А тень на облаках? Я видел её своими глазами!
— Правильно, — подтвердил Гавриил Иванович, — тень на облаках была. Но эту тайну уже удалось раскрыть, и я надеюсь в ближайшие же дни рассказать вам, как всё это произошло. Потерпите день-другой и перестаньте передавать всякие нелепые слухи, а главное — не сплетничайте. Продолжим наш урок.
Урок этот для Гавриила Ивановича оказался предпоследним. Дело в том, что за день до того, как город заняли белогвардейцы, в классе произошёл необычный случай. Началось с того, что сын городского полицмейстера Олег Дубровский во время урока поднял руку…
6. Горилла
Тут надо, кстати, сказать о руке Олега Дубровского. Сам Олег был не из маленьких, во всяком случае, выше Гавриила Ивановича и многих взрослых. Когда Дубровский стоял рядом с учителем литературы, учитель выглядел много ниже ученика. При этом об Олеге, судя по внешности, можно было подумать: неряха и неуч. На щеках у него пробивалась уже щетина, а руки всегда в чернилах. Руки эти были у него к тому же непропорционально велики. Они болтались по сторонам туловища, как у гориллы. В классе его и называли Гориллой, но называли так только за глаза. Он терпеть не мог этого прозвища, хотя оно подходило к нему как нельзя лучше. Дело было не только в его длинных, как у обезьяны, руках. Челюсти Олега были шире лба. А его рука, сжатая в кулак, казалась молотом кузнеца. Олег очень любил при каждом удобном случае хвастать своей силой. Своими ручищами он разгибал на колене подковы, а пальцами легко сгибал самые большие гвозди.
Когда в классе Олег поднимал руку, казалось, что выросло дерево или мачта упёрлась в потолок. В тот раз он выбросил вверх руку как-то особенно лихо.
— Что тебе, Олег? — спросил Гавриил Иванович.
— Разрешите выйти. Стреляют.
— А ты что, первый раз стрельбу услышал? В нашем городе уже два года стреляют. Садись, Олег.
Гавриил Иванович не любил Дубровского называть по фамилии. Может быть, именно потому, что как раз тогда в училище проходили произведения Пушкина, и в том числе «Дубровского», и как-то особенно чувствовалось это, как бы сказать, несоответствие.
Каким был Олег Дубровский, об этом ещё будет рассказ впереди.
Так вот, Гавриил Иванович сказал Олегу «садись», а тот на это ответил:
— Нет, не сяду. Разрешите выйти!
— Как так — нет! Кто здесь учитель, а кто ученик?
— Пока что вы.
— Что значит «пока что»? Ты совсем обнаглел!
В это самое время как трахнуло! Зазвенели не только стёкла — зазвенело в ушах.
Ударило по барабанной перепонке, загудело, сдавило голову…
— Слышите? — сказал Дубровский. — Дальнобойки бьют с моря. Завтра наши придут, и мы с вами не так поговорим.
Это Олег сказал уже на пороге, выскочил в коридор, шумно захлопнул дверь, и в классе только слышно было, как топают его башмаки. Бегать этот парень был мастак. Ноги были такие же длинные, как руки. Никто из класса не пытался его догнать. Все знали, что это бесполезно, и в тот раз его не догоняли. Рванулся кое-кто из-за парты, и первый среди них Яша Смирнов, но Гавриил Иванович как будто шашкой рубанул:
— Сидеть! Кто разрешил вскакивать с места? Продолжаем урок.
Это был последний урок Гавриила Ивановича и последняя его стычка с Гориллой. Первая ограничилась тем, что учитель литературы записал в дневнике Дубровского: «Разговаривает во время урока и мешает заниматься своим товарищам». Это было, так сказать, начало. Следующие записи были серьёзнее: «Сплетничает», «Курит», «Забирает у младших завтраки», «Зачинщик драк»…
Нет, всех художеств Гориллы не перечислить.
Когда в городе была Советская власть, он ещё вёл себя относительно прилично, но, как только вошли белые, обнаглел и угрожал Гавриилу Ивановичу.
Трудно сказать, донёс ли отцу на своего учителя Олег Дубровский. Кто знает?
Горилла был из тех ребят, которые умеют далеко сплёвывать сквозь зубы, свистеть так, что за три квартала слышно, и не задумываясь лезть в драку, зная, что противник слабее. За такими, как Олег Дубровский, обычно тянется целый хвост почитателей, которые умножают славу своего вожака, а тот может любому из своих ординарцев приказать: «Отдай завтрак!.. Дай деньги!.. Подними! Отнеси. Принеси!»
Обычно свита такого парня состоит главным образом из подхалимов и ябед. А вокруг Олега Дубровского кружились буржуйские сынки.
Да, тут не было сказано, что происходит с такими гориллами, если вдруг противник оказывается сильнее и бьёт гориллу.
В этих случаях гориллы бегут, как самые жалкие трусы. Но с Олегом Дубровским такое не случалось, может быть, потому, что он был самым сильным не только в классе, но, пожалуй, и во всей школе. И потому ещё, что при белых он чувствовал себя героем.
