Чекистские будни - Федичкин Дмитрий Георгиевич (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
— Не продаст ли мне досточтимый господин Ван две курицы? — Назвал я его Ваном наобум, но, кажется, угадал. Фамилия Ван распространена в Китае не меньше, чем у нас Иванов.
— Мало-мало подождем, — ответил Ван и пошел в фанзу.
Вскоре он вынес циновку, расстелил ее, сел, скрестив ноги, и предложил мне сесть напротив: все должно быть солидно, ведь речь идет о коммерческой сделке. Хотя мои познания в китайском языке были очень ограничены, мы с Ваном прекрасно понимали друг друга. Я убедился, что имею дело с незаурядным коммерсантом.
— Продать курицу? — Он отрицательно покачал головой.
Предполагая, что он набивает цену, я сразу же назвал довольно большую сумму, которая, как я думал, вполне его устроит. Но и этого оказалось мало. Выяснилось, что от продажи кур он вообще категорически отказывается.
— Ну почему?
— Она несет яйца. Яйца продам, пожалуйста, много-много.
Обещаю ему уплатить за две курицы столько денег, сколько стоят яйца, которые они способны снести за всю свою куриную жизнь. Ван произвел в уме и на пальцах какие-то арифметические расчеты и решительно заявил:
— Мало-мало не хорошо.
— А что не хорошо?
— Если тебе выгодно заплатить за двух кур так много денег, то мне вдвойне выгодно оставить их у себя.
«Куриная» сделка так и не состоялась. Но о продаже яиц мы договорились сравнительно быстро. Ван поднялся с циновки, отвесил мне низкий поклон, я ответил ему тем же, и мы расстались друзьями.
С тех пор мы питались исключительно яйцами без соли. Ели их вареными, печеными, пили сырыми. Они нас тогда здорово выручили. Однако если у певцов, как говорят, от употребления сырых яиц голос становится чище и звонче, то у нас почему-то выходило наоборот. Несколько лет после этого я испытывал к яйцам такое отвращение, что не мог их видеть.
Наконец ослики вернулись с полуосью, выточенной на примитивном токарном станке. Поскольку станок надо было крутить вручную, работа заняла много времени. Выточить полуось из простого лома, почти без инструмента — дело нелегкое. Но наш шофер показал себя отменным мастером и справился с задачей отлично. Ось выглядела так, как будто ее сделали в Германии, откуда был родом автобус, на котором мы ехали.
До Цицикара добрались примерно через месяц и без особых приключений. На топографическую карту были нанесены вся трасса перевала и подходы к нему — в общей сложности километров триста. Обратный путь тоже обошелся без происшествий. Нам удалось преодолеть его значительно быстрее: мы уже знали дорогу, она немного подсохла, пригодились и настеленные нами гати, топографы останавливались довольно редко — лишь в тех местах, где нужно было что-то проверить, уточнить. В Сахалин мы привезли мешочки с образцами — как доказательство наших добросовестных поисков на перевале.
Первый визит, конечно, к компаньону — китайскому банкиру Чжан Сяопину. Встретились как старые добрые знакомые. Меня пригласили к столу. После обмена тостами за здоровье, счастье и процветание всех наших родственников чуть ли не до седьмого колена мы перешли к делу. Чувствовал я себя неловко. Как воспримет Чжан нашу «неудачу»? Вдруг подумает, что мы хотим скрыть от него найденные богатства? Хорошо, хоть набрали немного золотоносного песка, правда, очень бедного, непригодного для промышленной разработки, но все же…
— Нас с вами жестоко подвели, господин Чжан, — сказал я банкиру, передавая ему мешочки. — Вот они, эти «золотые пески». Здесь есть кое-какие признаки золота, однако это совсем не то, что нам нужно. Похоже, царские геологи, составлявшие в свое время карту, неточно определили его содержание в песках и горных породах.
— А может быть, все-таки… — пробормотал Чжан, не желая, видимо, расставаться с мечтой о новых золотых приисках. Прищурившись, он стал внимательно рассматривать высыпанные на ладонь желтые комочки. — Вы знаете, мне кажется, если сделать анализ…
— Увы! — вздохнул я. — Наши горные специалисты единодушны в своем мнении, и у меня нет оснований им не доверять.
Прощались мы долго и церемонно. Чжан преподнес мне подарок — статуэтку какого-то китайского бонзы.
— Очень, очень надеюсь встретиться с вами в более удачном совместном поиске, — повторял он, тряся мою руку.
…Топографическая карта с подробным описанием перевала на Малом Хингане была доставлена в штаб Хабаровского военного округа.
А через двадцать лет, в 1945 году, по этому перевалу наступала одна из армий 2-го Дальневосточного фронта, которым командовал генерал-полковник М. А. Пуркаев.
В своих воспоминаниях Маршал Советского Союза А. М. Василевский, рассказывая о боевых действиях наших войск при разгроме Квантунской армии, писал:
«Советские войска шли по труднопроходимой местности. Даже у самих японцев и китайцев не имелось сколько-нибудь приличных карт. Наша картографическая служба немало потрудилась, чтобы обеспечить командиров необходимыми пособиями. Враг не предполагал, что советские войска сумеют за неделю пройти сотни километров в тяжелейших условиях. Элемент неожиданности был столь велик, а удар, полученный Квантунской армией с северо-запада, так силен, что она после него уже не смогла оправиться.
…Форсирование Хинганского хребта явилось подвигом, не имевшим себе равных в современной войне.
…К концу шестых суток нашего наступления Квантунская армия оказалась расчлененной на части».
Как известно, Хинганский хребет имеет две горные цепи: Большой и Малый Хинган. Высказывание маршала Василевского относится к Большому Хинганскому хребту. Направление через Малый Хинган было второстепенным. Однако оно способствовало рассечению Квантунской армии и ее последующему разгрому.
ТАЙНА СПИЧЕЧНОГО КОРОБКА
Со времени нашей «золотой экспедиции» прошло немногим более года, и мне довелось еще раз побывать в Сахаляне, но уже совершенно по другому поводу.
После освобождения в октябре 1922 года Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев в сопредельной Маньчжурии осело много бежавших туда врагов Советской власти. На китайском берегу Амура продолжала свою антисоветскую деятельность «Амурская военная организация» во главе с генералом Сычевым. Ее боевые отряды, насчитывавшие до 1500 человек, были расквартированы в районе Сахаляна — то есть в непосредственной близости от Благовещенска.
В январе 1924 года белогвардейцы организовали крупное восстание в четырех уездах тогда еще Амурской губернии, перебросив из Сахаляна на советскую сторону большую группу бывших офицеров Амурского казачьего войска. В восстании участвовали местные кулаки и казаки. Трудовое крестьянство, несмотря на жестокие меры принуждения, им увлечь за собой не удалось. Менее чем через месяц восстание было полностью ликвидировано.
Однако белогвардейские вожаки — атаманы Семенов, Глебов и другие не прекращали налетов на советскую территорию. Всякий раз, встретив отпор, они скрывались в Маньчжурии, там пополняли потрепанные банды, получали от своих японских покровителей оружие, боеприпасы, обмундирование — и вновь переходили границу. Если им не удавалось проникнуть в глубь советской территории, они, учинив кровавый разбой, старались поскорее уйти за Амур. Вот в такой напряженной обстановке приходилось действовать в то время нашим органам безопасности на Дальнем Востоке.
Как-то мы получили данные, что в Сахалян из «главного штаба» белогвардейцев, находившегося в Харбине, прибыл специальный ревизор, чтобы проверить деятельность здешней белогвардейской организации. Этим ревизором был перешедший на нашу сторону русский офицер, бежавший в свое время за границу. Мне поручили увидеться с ним. Темной ночью на лодке я переправился в Сахалян.
В условленном заранее месте я встретился с «ревизором». Он принес тревожные вести: в верховьях Амура концентрируются белогвардейские банды, готовятся разбойничьи рейды в Приморскую, Амурскую и Читинскую области. Белогвардейцы держат в глубокой тайне свои замыслы. Места и время высадки на советскую территорию строго засекречены.
