Обратная сторона войны - Сладков Александр Валерьевич (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
– А кто же у вас пол моет, мусор выносит? Тоже бойцы?
– Зачем, есть же роботы.
– А это еще кто, пленные?
– Не совсем.
Выясняется, в Донецке силовики ДНР следят за порядком. Пьяные, дебоширы и так далее задерживаются. В качестве наказания к ним применяют административный арест. Если проще, их кидают в кутузку на неделю, на десять дней. А добровольцы приезжают в участок и набирают сидельцев в качестве бесплатной рабочей силы. Это и есть «роботы». Кстати, бывает, что в кутузке оказываются и сами бойцы ДНР, со всеми вытекающими последствиями. А так… Жизнь в «Пятнашке» течет размеренная. От операции к операции, от войны до войны.
Хацапетовка
Едем в Углегорск. Его взяли неделю назад. Но до сих пор украинская артиллерия его обстреливает. Для них потеря Углегорска – это очередной провал Киевской военной стратегии. Теперь в Дебальцево образовался очередной котел. Во дают ребята! Кто ж им так советует, что они в окружение все время лезут? Американцы, наверное. Теперь там, в ловушке, несколько тысяч украинских военных, бойцов Нацгвардии и еще хрен знает кого. Говорят, и поляки там, и американцы из ЧВК. В общем, пройдет немного времени и посмотрим.
До Углегорска рукой подать, а едем из Донецка часа три. По полю ехать страшно. Ощущаешь себя «бегущим кабанчиком», есть такая мишень в спортивной стрельбе. Как только выскакиваем на открытые места, разговоры в салоне нашей машины стихают. Жутковато. Никаких указателей и знаков. Где мы? Чья это территория? ДНР или Украина?
Объезжаем позицию артиллерии. Самоходные установки. Флаг ДНР. Пушки дают залп, Док – он за рулем – жмет на акселератор. Правильно, Док, надо отсюда сматываться, потому что сейчас из Дебальцева прилетит «ответка». Украинские пушкари используют те же разведкомплексы, что и республиканцы. Условия одинаковые. Кто кого – решает профессионализм. САУ, громко фыркая, тоже срываются с места. Через пару минут на их месте уже рвутся снаряды. Вязкий грунт брызжет на сотни метров вокруг.
Окраина Углегорска. Частный сектор. Нам нужен Передовой командный пункт 3-й бригады. Улица со слякотной, грязной дорогой перекрыта броней. Война – это ведь грязь. Грязища. Жижа, черная, как уголь. И в прямом, и в переносном смысле. Здесь за каждым домом «Уралы». Кучки офицеров, бойцов. Экипированы небогато, но правильно. Все в стальных шлемах советского образца. Обычный камуфляж, бушлаты. У некоторых разгрузки. Автоматы Калашникова старые, с деревянными прикладами, калибр 7,62. Видно, что усталые, но не унылые. Улыбаются, шутят, показывают на нас пальцем. Я, в своем новом бронежилете, в шлеме с чехлом, смотрюсь, как цыган в библиотеке.
Штаб – обычная хата-мазанка. Тесный дворик, забитый людьми. Узкий коридорчик, в нем, как в тамбуре электрички в час пик, тоже толпятся военные. Накурено. Двери снесены, пол затоптан. Дальше, в маленькой комнатке со спертым воздухом, низкий стол. Рядом, за углом, два дивана. А на столе карта. Дым табачный. По карте водят карандашами двое. Один в камуфляже, другой в «горке». Настоящей, старого образца. Это Брест. Комбриг. На диване, откинувшись и опустив на лицо капюшон, сидит третий. Словно пытается уснуть. Тот, что в камуфляже, бросает на стол карандаш и пихает в колено спящего:
– Давай, артиллерия, думай! Сколько ты туда положить сможешь?
«Артиллерия», не поднимая капюшона, басит. По-моему, слегка дерзковато:
– Да, …, сколько надо, столько и положу.
Я накоротке пообщался с Брестом. Мы давным-давно дружим. Впрочем, у нас и разговора-то не получилось. «Привет – привет». «Как дела – нормально». Все.
Он обратно вернулся к карте, я на улицу. А там, куда ни глянь – танки, МТЛБ, БМП, БТРы. Люди оживлены. Идет штурм Логвинова. Один военный с задранной на затылок маской увлеченно бьет кулаком ладонь.
– Вот пехота! Молодцы!
Углегорск. Только что сформированная армия ДНР
Его собеседник, естественно, в «горке» и в черной шапочке (классический наряд командира или бойца ДНР):
– Казаки – сволочи. Мы уже и так их уговаривали, и эдак, даже батюшку к ним водили. Ни в какую!
Из разговора я понимаю, что какие-то казаки отказались штурмовать какую-то высоту. А пехота пошла. Мимо проехали три БТРа, облепленные бойцами. Первый собеседник провожает их взглядом:
– Если все правильно сделают, живые будут.
Такое впечатление, что это декабрь сорок первого года. Наши бьются с итальянской фашистской дивизией «Торино». Тогда мы отступили, а сейчас, наоборот, атакуем. Отсюда азарт. И у бойцов, и у командиров.
Это не спецоперация, не зачистка. Не Кавказ. Сейчас здесь воюют две армии. Одна украинская, вторая напоминает российскую. Но это не наши полки и дивизии. Местные люди, донецкие. Хотя… Много добровольцев и из России. Говорю с пехотой – Подмосковье, Дальний Восток, Сибирь. Камчатка, Ямал, Калининград.
С обеих сторон применяются танки, артиллерия и ракеты. Два корпуса Новороссии – с одной стороны ДНР, с другой ЛНР – пытаются, словно клещами, пережать единственный путь в сторону Киева. На этой войне есть все, кроме авиации. Еще вначале, в Славянске, украинские военные активно использовали вертолеты. Обстреливали ополченцев с воздуха, высаживали группы спецназа то здесь, то там. Но это быстро закончилось. Один вертолет сбили, второй, третий… И пошло. Потом стали сбивать и бомбардировщики, и штурмовики. И все. Ополченцы потирают руки.
– Пускай летят! Мы по ним так вдарим, что одни колеса до земли дотянут.
А вот тактические ракеты украинские военные нет-нет да и применяют. Ну и «Грады», и «Ураганы». Это уже с обеих сторон.
Да, чуть не забыл. А знаете, как раньше назывался этот город? Хацапетовка!
Но кто знал об этом месте, пока его не принялись штурмовать?
На обратном пути проезжаем Горловку. Сюрреализм. Представьте себе современный город: высотные дома, супермаркеты, реклама, стеклобетон. А окна заклеены крест-накрест. Где бумагой, где скотчем. Война, мать ее етить…
В избушке на войну
На репортерском пути мне встречаются люди. Знакомые и незнакомые. Случается, человек уверен, что с тобой знаком, а ты его и не помнишь. Бывает, на каком-нибудь паркетном сборище подходит к тебе генерал, обнимает и по-свойски басит:
– Здорово, Саня! А помнишь, ты меня еще майором снимал!
Каким майором? Где? Компьютер мозга уже сканирует блок памяти.
А генерал уже вовсю с тобой балагурит, но ты – ни в зуб ногой. Иногда я начинаю задавать наводящие вопросы. Реже спрашиваю напрямик: мол, где все было и как. Человек удивляется:
– Ну как где, на войне!
И снова прощупываешь. Таджикистан? Балканы? Афган? Дагестан?
Приднестровье, Ош, Абхазия? Хорошо, если Чечня, то какая кампания, первая или вторая? Какой месяц? Конфуз.
Часто звонят на мобильный:
– Санек, это Виктор!
– Эээ… Какой?
А на том конце провода уже обижаются:
– Ты че, забыл? Грозный! Вы у нас жили!
Эх, блин, где мы только не жили. По каким блиндажам и землянкам не кочевали, в каких палатках не пили спирт и не ели сало с тушенкой, запивая все это дело чифирем.
Но! На войне любое знакомство или товарищество – как в преферансе сыгранный мизер. Одни плюсы: где-то голодным не останешься или важную информацию заимеешь, а то и вовсе будешь живым. Решишь, к примеру, наугад куда-то поехать, а знакомый рвет тебя за рукав.
– Ты куда собрался?! Ни в коем случае! Только завтра! Все успеете снять. Сегодня там полная ж…
Вот тут, в Горловке, у меня тоже произошла встреча.
Мы искали в городе штаб. Я хотел найти одного бывшего сослуживца, мне говорили, что он воюет за ДНР. Сунулись в одно место – мимо, в другое – тоже. Наконец приехали к дому, который был явно похож на штаб. Эдакий мощный кирпичный коттедж, обильно обложенный мешками с песком. Я представился часовому. И уже через минуту меня вели по темным коридорам подвала.
