Плач перепелки - Чигринов Иван (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗

— Значит, тебя они подослали сюда? — не сводил между тем с Микиты насмешливых глаз заместитель председателя колхоза.

— Почему это они? — взъелся Микита. — Сам шел, так вижу, горит в окнах…

— Не хитри, Микита, признавайся, — встрял в разговор Парфен Вершков.

Микиту явно припирали к стенке. Он это понимал. Потому произнес громко, даже с неподдельной обидой в голосе:

— Ну, как хотите, — и повернулся, чтобы уйти.

Но над столом, метнувшись, выросла вдруг огромная тень — встал Зазыба.

— Никуда ты не уйдешь, раз пришел! — Он не хотел выпускать Драницу из конторы, чтобы тот не поднял своих собутыльников раньше времени. — Садись вот с мужиками вместе, да поговорим. Ты даже не догадываешься, зачем мы собрались тут?

— Так ясно, все правленцы!

— И Кузьма?

— Так…

— А Парфен?

— Так…

— Садись, садись! — едва не хватая Драницу за полу, сказал Зазыба. — И голос будешь иметь, если что вдруг.

Драница мялся, но ослушаться не посмел.

— Ну, если треба, — делая вид, что с неохотой поддается уговорам, пожал он плечами.

А мужики, наоборот, засмеялись: мол, не шляйся от компании к компании.

Затем Парфен Вершков спросил Драницу:

— Ты бы рассказал, как там в Бабиновичах вам было с Браво-Животовским? Как немцы?

Драница заерзал на лавке.

— А никак!..

— Почему же?

— Потому.

— Ладно, Микита…

Что вы ко мне пристаете? Вот Зазыба тоже ездил в Бабиновичи, так… Нехай он первым расскажет.

— Ты опоздал, Зазыба уже рассказывал, — не моргнув глазом, соврал Парфен Вершков.

Драница недоверчиво сверкнул глазами, видно, ему не очень-то хотелось рассказывать о своем походе в занятое немцами местечко. Но он хорошо знал веремейковских мужиков: раз берут в переплет, то уже все равно на чем-нибудь отыграются, скажем, на той же торбе, которую откопали деревенские мальчишки в огороде. А именно этого Микита больше всего и боялся. И ему ничего не оставалось, как смириться.

— Так мы там каждый сам по себе-е-е, — отмежевываясь от Браво-Животовского, начал Драница. — Он ведь меня за переводчика брал. А там оказалось, что Адольф сам понимает по-нашему. Ну, Браво-Животовский и пошел один к коменданту. Я же остался стоять на крыльце. Сперва боязно было, а вдруг какой герман возьмет да и пальнет из автомата. Думаю, зря увязался за Браво-Животовским. Лучше бы дома сидел. А немцы, оказывается, не обращают внимания на меня. Им хоть бы хны. Сидят себе на траве около забора, бормочут, как бывало евреи, даже мне никак не понять их, да что-то жрут, завернутое в золото. Ну, тут я и осмелел. Ведь голодным побежал из дому.

— Неужто попросил у немцев? — выгнул от удивления кадыковатую шею Иван Падерин.

— Так они ему и дали! — будто с завистью, вслед за ним произнес Кузьма Прибытков.

Но Драница заперечил:

— Подходили же местечковые сорванцы, так немцы давали и им всего.

— Нет, как пить дать пожалели б тебе, — покивал головой Иван Падерин, — ведь сам говоришь, в золоте! Нет, как пить дать…

— Так у них все завернуто в золото, — уверял Микита. Тогда не удержался Парфен Вершков.

— А это вовсе и не золото, — подал он голос. — Это, должно быть, бумага у них такая. Так в нее они и завертывают… там сыр, масло разное… И не из золота она.

— Ну, как на иконах, — уточнил Кузьма Прибытков.

— Так черт ее знает! — почесал затылок Драница.

— Одним словом, попробовать тебе немецких пряников не довелось? — съязвил Иван Падерин.

— Так.

— А Браво-Животовскому? Его-то хоть накормили немцы?

— Вроде бы нет. Зато дали винтовку бельгийскую с патронами, во такими широкими, и полицаем назначили в Веремейки. Говорит, скоро форму получит.

— Да-а-а, — мечтательно вздохнул Кузьма Прибытков, и все вдруг засмеялись, так складно у него получилось, будто это говорил сам Драница.

На улице снова послышались шаги. На этот раз порог переступил Сидор Ровнягин.

— Тебя ждать, — сказал с упреком Зазыба, — так быстрее жабу в Кулигаевку кнутом гнать.

— Тут порой и не думаешь, — махнул рукой Сидор, — а забота тебя сама найдет. Это ж моя корова провалилась в трясину у Святого озера, так пока тащили, все веревки порвали в корягах.

Выходит, и корить человека не за что было. Сидор подошел к столу, сел так, что заслонил свет от лампы.

— Зачем звал? — глянул он в упор на Зазыбу.

— Так… — Зазыба тоже не сводил глаз с Ровнягина.

— С колхозом треба что-то решать, — будто по договоренности с Зазыбой, пояснил Кузьма Прибытков.

Но Сидор даже не обратил на него внимания.

— Так почему бы тогда не созвать общий сход, раз уж дело дошло до того, чтобы распускать колхоз?

— Никто не собирается его распускать, — нахмурился Зазыба. — Вопрос о роспуске мы не должны ставить. Другие пущай делают как знают, а мы у себя не будем распускать. — Он обвел всех тяжелым взглядом, добавил: — Поделим лишь по спискам колхозное имущество. Будет считаться, что роздали его па сохранение до прихода Красной Армии.

Все, в том числе и Ганна Карпилова, недоверчиво посмотрели на заместителя председателя колхоза.

— Гм, — усмехнулся Кузьма Прибытков.

Действительно, мудрее нельзя было придумать. Предложение Зазыбы, по существу, спасало все. Как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы.

— А когда придут наши, — продолжал Зазыба, — люди и вернут все.

— Так они тебе и понесли! — заерзал на лавке Микита Драница. — Я наших мужиков знаю! Будешь ты, Зазыба, потом по дворам бегать да по веревке опять собирать!

Зазыба посмотрел исподлобья на неожиданного колхозного радетеля и словно отрубил:

— Я тоже их знаю. Когда в колхоз вступали, ничего не утаивали.

— Тогда вот что, — будто подводя итог, положил правую руку ладонью на стол Сидор Ровнягин, — вы нам отдадите то, с чем мы пришли к вам, когда присоединялись к колхозу. И землю, и имущество. А мы там уж сами посудим-порядим, что к чему.

Это вызвало у веремейковцев хохот.

— Вот куркуль! — покрутил головой Иван Падерин.

— Как говорит Животовщик, волчий дух по лесу тянет, — добавил Микита Драница.

— Вы со своим Животовщиком уже обделались, — зло ответил Сидор Ровнягин.

Тогда возмутился Парфен Вершков:

— Поглядим еще, как вы там, на своих поселках, обделаетесь… А предложение твое нам не подходит.

— Почему?

Зазыба недовольно потер брови сперва над левым глазом, затем над правым.

— Ладно, не ссорьтесь, мужики, сегодня еще и черти на кулачках не бились, а вы… — Он посмотрел на Сидора. — Парфен правду говорит. Вместе пахали, вместе сеяли, вместе и жать должны, а там…. Словом, завтра перемерим рожь, да и начнем. — Потом перевел взгляд на Ивана Падерина. — Садись вот, Хомич, ближе к лампе, писать будешь. Сперва протокол, а потом список составишь.

Счетовод достал из шкафа стопку чистой бумаги.

— Как писать? — спросил он.

— А так и пиши, — показал пальцем Зазыба на лист бумаги, — мол, правление колхоза на своем заседании от такого-то числа одна тысяча девятьсот сорок первого года постановило раздать крестьянам колхозное имущество, в скобках — на сохранение до прихода Красной Армии. Понял?

— А вот этого и не надо писать, — остановил Зазыбу Парфен Вершков.

— Почему? — пришел в недоумение Иван Падерин.

— Так не хочу, чтоб Зазыба повис на сосне где-нибудь за Кандрусевичевой хатой!

Кузьма Прибытков тоже затряс головой.

— Парфен правду говорит, — поддержал он Вершкова. — Треба подумать.

— Да-а-а, тут и в самделе прикинуть надо, — положил ручку на чернильницу-непроливайку помрачневший Иван Падерин.

— А что тут прикидывать! — презрительно посмотрел на веремейковцев Сидор Ровнягин. — Это Денис не подумал, что заставляет писать так. Протокол — такая вещь, в него никому не запретишь заглянуть, скобками не закроешься, всякий сообразит, положим, тот же комендант: значит, Красную Армию ждете? Хлеб и разное прочее для нее запасаете?

Зазыба выслушал всех, но мотнул головой и еще раз ткнул пальцем в бумагу.