Тайна одной башни (сборник) - Зуб Валентин (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
— Дядя Яковенко! — первым узнал человека Сережа.
— А-а, так у меня тут и знакомые есть? — весело откликнулся лесник. Подошел ближе и наклонился над Сережей. — А чей же ты будешь?
— Мы с папой зимой за дровами приезжали…
— Зимой за дровами многие ездят, — все еще не узнавая, вглядывался Сильвестр Яковенко.
— …Мой папа еще вам билет на дрова в дом приносил.
— А-а, — вспомнил лесник. — Так ты, наверно, Михайлы сын?
— Ага! — ответил за Сережу Витька. — Михайлы он.
— А ты чей же? — спросил лесник.
— Это Витька, мой друг, — радостно сказал Сережа.
Лесник помолчал, озабоченно покачал головой, почмокал в бороду.
— И о чем только родители думают, отправляя на ночь детей в лес? — И добавил: — Ничего не поделаешь, пойдем ко мне…
Дом лесника стоял не так уж далеко от поляны. Шли каких-нибудь десять минут и — вот он. Над старой гонтовой крышей низко опустили свои ветки-руки мохнатые ели. Возле самых дверей лопочут листвой осины. Из-за густого березняка едва видны окна. Даже вблизи дом трудно было увидеть.
За сараем выступал сруб колодца. А над ним задрал голову журавль, черневший наискосок между деревьями. Около сарая стояла телега.
Перед дверью дома лежал плоский порог-камень. Мальчики приостановились перед ним, а лесник протопал вдоль стены, просунул руку в дырку. Наверное, там был шнур. И действительно, за дверью царапнул по скобам замок-задвижка.
— Заходите, гостями будете, — пригласил лесник и пропустил Сережу и Витьку в темные сени. Сам вошел следом. — Щупайте там щеколду, — приказал он.
Сережа нашел щеколду, открыл дверь и ступил через порог. В доме было почти так же темно, как и в сенях. Из-за подступивших деревьев свет через окна сюда не пробивался.
Мальчики остановились посреди комнаты. Лесник привычно прошел по дому, повесил на крюк в стене двустволку, снял пиджак и бросил на скамью. Подошел к столу, нащупал вверху лампу. Звякнуло стекло. Лесник подул в него, протер бумагой и чиркнул спичкой. Лампа качалась, и тени метались по сторонам.
Хозяин походил по комнате и присел к столу. Молча показал рукой на скамью, давая понять, что можно садиться.
— В ногах правды нет, — заметил он, когда мальчики уселись. — Как же это вы заблудились?
Лесник говорил так, что трудно было что-либо ответить. Не поймешь: то ли он просто спрашивает, то ли попрекает.
— Нет, мы, дядя, с Витькой в походе были, — ответил Сережа и начал рассказывать.
— А в лес пришли — заблудились, — вздохнул Витька.
— Заблудились, — задумчиво повторил Яковенко. Затем тяжело поднялся из-за стола, прошел к небольшому шкафчику, достал хлеб, сало. — С дороги оно и перекусить не мешает, — сказал он и подмигнул мальчикам. — Так что давайте, следопыты, подсаживайтесь к столу.
Никогда ни Сережа, ни Витька не ели с таким аппетитом. Даже носы вприсядку ходили.
А лесник Яковенко все расспрашивал. Потом откинулся спиной к стене и сказал:
— А я, хлопцы, кое-что знаю…
Сережа и Витька поперхнулись.
— Да, да, знаю, — откашлялся лесник. — Помню, немца того на лугу возле Засмужья убили. Пленных выводили из леса, в колонну строили. А один красноармеец не выдержал. Уж очень, говорили, насолили ему фашисты.
— Так ведь тот же немец антифашистом был! — воскликнул Сережа.
Лесник развел руками.
— А кто ж его разберет, фашист он или не фашист. На лбу же не написано. — Помолчав, Яковенко спросил: — Тебя, кажется, Витей зовут?
Витька кивнул головой.
— Возьми, Витя, мой фонарик да сходи в сарай. Там в корзине, сразу за дверью, яйца лежат. Так ты принеси полдесятка.
— Мы уже не хотим есть, спасибо, дядя Сильвестр, — сказал Витька.
— Сходи, сходи, — приказал лесник.
Витька пошел.
— Так, говоришь, антифашист? — переспросил Яковенко.
— Антифашист. Так и в письме написано.
— В каком письме?
— Из Демократической Германии.
— А что еще в том письме написано?
— Просят, чтобы цветок на могилу положили, если могила найдется…
Тем временем Витька, подсвечивая себе фонариком, вошел в сарай. Сразу за дверью действительно стояла корзина с яйцами. А на стене над ней висел противогаз. Витька решил сначала, что это ему показалось! Посветил на стену еще раз. Нет, не показалось! Тогда он ощупал противогаз руками. Хотел даже снять и примерить. Но неудобно задерживаться.
Что подумают?
Он неохотно закрыл дверь и пошел в дом.
— …Где же ты найдешь ту могилу? — сочувственно говорил лесник. — А цветок, чего ж, можно было бы и цветок положить… Вот, слышал я, в городе курган бессмертия насыпали.
Сережа, а теперь уже и Витька согласно закивали головами.
— Вот и мне нужно горсть земли бросить на тот курган. Да все времени нету. Лес большой, а я один в нем, как волк.
Вдруг Сережа вскрикнул и вскочил на скамью. Витька взглянул на порог и побледнел, отбежал в угол к кровати. Лишь один хозяин, сложив на столе тяжелые руки, сидел в прежней позе. Он только повернул голову с черной бородой к порогу и усмехнулся.
Из подпечка выползала гадюка. Толстая, полосатая, страшная. Казалось, конца ей не будет: живой ремень все корчился, изгибался и полз. Вот она выползла вся, доползла до середины комнаты, подняла голову, подержала, покачивая, и поползла к скамье. Снова подняла голову, в одно мгновение обвилась пружиной вокруг ножки скамьи и потянула все свое туловище вверх. На скамье стояла миска с молоком. Гадина растянулась, опустила голову в миску и начала лакать молоко. У мальчиков от такого зрелища мурашки поползли по телу, а зубы начали мелко стучать. Гадина лакала молоко и все больше толстела, стала — словно надутая велосипедная камера. Вот подняла голову, всю в молоке, и замерла. Мальчики были ни живы ни мертвы. Такого отвращения, как сейчас, они никогда не чувствовали.
А гадюка, наевшись, стала, очевидно, дремать, потому что больше не двигалась. И тогда послышался голос хозяина:
— Антоша!
Гадюка шевельнулась, нехотя подняла голову, спустила ее со скамьи и тяжело шлепнулась на пол, благо было невысоко. Медленно поползла в подпечек.
— Не бойтесь, это не гадюка, это — уж. Антошей его зовут. Приходил ужинать, — пробасил лесник. Голос его доносился до мальчиков будто из подземелья. — Уж не кусается. Дом стережет, чтобы гадюка не заползла. Гадюки ужей бояться. А Антоша ручной, — продолжал рассказывать лесник. — Правда, подлениваться стал. И плохо слышит. Состарился, нужен помоложе…
Хозяин долго говорил об уже, словно о человеке. И мальчикам совсем становилось тошно.
— Да ты слезай со скамьи, чего с ногами забрался? — сказал он Сереже. Дальше говорил, словно оправдывался: — Нужен ведь кто-нибудь возле дома. Собаку заимеешь — волк загрызет, кошку — лиса утащит.
— Вы бы перебрались, дядя Сильвестр, в деревню. Среди людей лучше, посочувствовал Витька.
— Нельзя ему в деревню. Дядя Сильвестр тут партизанил. И семью его немцы, когда блокада была, в болоте утопили. Вот он и… — тихо проговорил Сережа.
— Ты смотри, знает, — сказал лесник и потер глаза, будто туда соринка попала.
— Так люди говорят про вас, — сказал Сережа.
— Было, было, — вздохнул Сильвестр Яковенко. — Мне про партизанство и вспоминать больно.
Теперь засопел Витька. Может, вспомнил прежние рассказы отца.
— Скажу я вам еще, хлопцы, о том, о чем мало кто знает. Может, только старики в Засмужье.
Мальчики притихли.
— Тут в сорок первом наши артиллеристы бой вели.
— Я об этом слышал от деда Матея, — оживился Витька.
— Слышал, так помолчи, не перебивай старших, — заметил лесник.
— Тише ты, — толкнул приятеля в бок Сережа. — Расскажите, дядя.
— …Так вот, отступали они от самой границы, откуда-то из-под Бреста. И пушки с тобой тащили. Ночью, пока еще были снаряды, здорово фашистам прикурить давали. Стреляли и по машинам, и по эшелонам. Попугают немцев и снова в дорогу. Красноармейцы лесами к фронту пробивались…
Гонялись враги за ними, а тут, в Пожарнице, настигли. Настигли на рассвете. Завязался бой. Не осталось уже ни одного снаряда. Да разве в лесу из пушки настреляешь, даже если б и были те снаряды? Одним словом, остались винтовки. А патронов тоже мало. Ну и — все…
