Морские люди (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Лейтенант Иванов. Объединенный отряд возвращается в расположение после полевых занятий. Тема — отработка приемов взятия языка в тылу противника. Прошу прощения, наши корефаны народ резкий, сейчас опять действуют не по плану.
— Добро. Перенимайте полезное, у них богатый практический опыт, за спиной война. Есть неясные вопросы, пожелания?
— Вопросов нет, пожелание одно, скорей получить вместо сапог кроссовки или хотя бы берцы. Мы докладывали, матросы ноги парят, есть случаи заражения грибком.
— Знаю товарищ лейтенант. Следите за тем, чтобы срочная служба использовала формалин. Ваш БДК с грузом уже взял курс на Камрань. Продолжайте движение, удачи.
После встречи с морпехами взяли курс в политотдел. Москаль вспомнил, что Олег Викторович собирается провести совещание о предстоящем концерте. Вдруг так сильно захотелось рассказать о матросе Коневе, его несомненном таланте, что не стерпел, открылся.
— У вас есть скрипач и его, говорите, хотели забрать в Дом Офицеров? Сегодня же обязательно зайду на корабль, оценю. Это прекрасно. Вьетнамцы народ очень музыкальный, есть такие самородки…
— Конев имеет музыкальное образование, обучался в Москве.
Будущий дебютант международной сцены в это время находился с сослуживцами на пляже из мельчайшего, белейшего песка планеты. Неразлучный друг Игоря Шухрат сорванной веткой отгонял назойливых мошек. Он первым получил укусы, расчесал их до образования шишек и потихоньку ругался:
— Шайтан! Никакой москит-боскит Фергане близко нету.
— Ага. Можно подумать там и оводов нет, скорпионов разных. Чем ворчать, лучше вылезай из кустов сюда, на ветерок, тут ни одного москита.
— Народный мудрость говорит, что лежащего в тени ишака никогда не выгнать на солнце. Спать буду маленько.
Повезло ребятам. Командир после беседы с комбригом был добр. Едва кто-то из офицеров заикнулся насчет купания, Анатолий Васильевич вызвал старшего помощника. Доведите до сведения команды, передал он ему, что тех, кто не заступают на вахту и готовятся к большой приборке, командиры боевых частей могут простимулировать пока еще экзотическим поощрением — посещением пляжа.
— Само собой, чтобы без ущерба для службы. Не оголите мне корабль.
Счастливчики, а их набралось пятнадцать матросов с разных служб и боевых частей построились, кое-как пережили инструктаж капитан-лейтенанта Черкашина и под доносившиеся с верхней палубы завистливые крики типа: «Эй, Мишка, утонешь, твой компот лично выпью!» сошли на берег.
Это было нечто. Шли и удивлялись. Оказывается, мелкий тропический песок хрустит под ногами как снег в новогоднюю ночь. Но вот оно, прекрасное тропическое солнышко, припекает, да так усердно, что пришлось повязать под кепи полотенца. А вода в метре от тебя, чистая и прозрачная до того, что прежде чем лезть в нее, хотелось смыть с себя грязь, пот и обязательно вытереться банной махровой простыней.
Сопровождающие старший лейтенант Ефграфов, лейтенант Коломийцев, мичманы Горелкин и Борисов шли себе потихоньку сзади, толковали о заранее купленных ластах, масках, качестве подводных ружей. И никто не рулил. Передние ориентировались по столь же вольно шедшей впереди группе с какого-то корабля. Судя по загару и их беспечной уверенности, это были старожилы.
Проходили мимо входа в пещеру с надписью «Кeep aut». Матрос Зверев быстренько юркнул туда, многократно увеличенное эхо донесло восклицания на втором распространенном в России языке. Вскоре показался он сам, брезгливо вычищающий тапок. Когда его ознакомили с переводом, Витька постучал себя по голове:
— Во дураки! Не могли сразу по-человечески написать, так и так, не входить, нагажено.
Одна из торчащих над пещерой скал гордо демонстрировала надписи из трех огромных букв, выведенных нитрокраской на головокружительной высоте: ДМБ. Как ни смотрели, слов на вьетнамском, французском и английском не было ни ниже, ни тем более, выше. Витька Зверев присвистнул:
— Ого, как на такую верхотуру наши залезали, да еще с краской?
Тезка Жуков пробурчал:
— Дурью маялись. Чего хорошего?
Пляж поразил размерами. Пальмы величественно покачивали своими прекрасными опахалами. Устроились около кустов, но очень скоро москиты выгнали всех на ветерок, даже Шухрата. Его и облюбовали для знакомства два вьетнамских воина в морской робе с тремя широкими полосками на воротнике. Присели рядом, один дружелюбно улыбнулся, ткнул себя в грудь: Нгуен Ван Као, си ка! Показал на товарища — си ка Чан Вьет Зунг, вопросительно взглянул на Шухрата. Тот сначала не понял, потом засмеялся:
— А, понимаю, понимаю. Шухрат, такой имя имею. Шу-храт.
Вьетнамец провел пальцем по полоскам своего воротника, потом по его погону:
— Си ка Храт?
На этот раз боцман сориентировался сразу, хлопнул собеседника по плечу:
— Да, да. Си ка, матрос Шухрат. Советский корабль. Сюда, к вам.
Нгуен Ван Као и Чан Вьет Зунг оказались делегатами, что ли. Через минуту подошли еще. Через пять минут всем казалось, что встретились старые друзья. Охотно угощались сигаретами, чиркали, давая прикурить, спичками. Один только Лебедев отказался от курева: «Слабое оно и на вкус необычное. Курил я их, сорт такой есть, называется Тронг шон. Самые изысканные, говорят», с этими словами он махнул рукой.
Кто-то позвал искупаться. Нгуен Ван Као сунул в воду ногу, выдернул ее, неодобрительно покачал головой и, подняв сначала два, потом пять пальцев, жестами показал: холодно! Наши забрели, в полную глотку заорали:
— Черт побер-ри! Кайф! Парное молоко, прямо Черное море! Прав этот самый сика, градусов двадцать пять будет точно.
В море полезли кучно, подняли тучу брызг, кое-кто устремился вдаль, но был остановлен коротким и резким окриком на вьетнамском. Нгуен Ван Као сделал рукой волнообразное движение:
— Там змеи!
Что значит первое впечатление! Клим, конечно, не поверил, но именно с тех пор подсасывало под ложечкой, когда в маске, ластах и с подводным ружьем осваивал окрестности. Казалось, перестань смотреть вниз, подними голову и тебе тут же вцепится в живот желтая морская змея с треугольной головой. Вместо вольной охоты получалось преодоление опасной местности. Ружье Ольга привезла из районного спортивного магазина красивое, но слабенькое, вместо пружины резинка. Пока шли на пляж, опытный Александр Васильевич повертел его, снисходительно кивнул: «Не акул же стрелять».
Сам Коломийцев, как человек уже бывавший в южных морях сходу подстрелил очень даже неплохой величины рыбину, напоминающую кефаль. Трофей лейтенанта вызвал ажиотаж неподдельный. Матросы в очередь, с выпрошенным по такому случаю подводным ружьем фотографировались с нею, потом потеряли интерес. Гости галдели, измеряли ее длину растопыренными большим и указательным пальцами, с вожделением гладили добычу Коломийцева. Лейтенант без сожаления отдал рыбу кому-то из вьетнамцев, тот проворно закопал ее в сырой песок, показав, что съедят ее всем экипажем.
Остальные охотники или мазали, или начинали стрелять издалека. Судя по тому, что желанная добыча держала безопасную дистанцию, можно было с уверенностью утверждать, что в окрестностях пляжа осталась лишь ученая рыба, глупых перевели американцы, а остатки добили наши первооткрыватели. Добыча комдива долго была единственной, если не считать бархатную на вид, напоминающую березовый гриб-трутовик морскую звезду. Ее подняли с глубины метра в три, у счастливца даже уши, по его словам, заложило. И тут Борисову повезло. Он увидел спрятавшуюся в расщелине и стоявшую тихонько, как бы затаившись, рыбину килограмма на три. Ничего было проще подплыть к ней немного сбоку, нажать на курок. Изящная, с зазубриной острога точно поразила цель. Будущее украшение вьетнамского стола уже спокойно отправили вслед за первой, что очень понравилось всем без исключения.
Дополнительный восторг вызвали Уразниязов и си ка Нгуен Ван Као, уважительно прикоснувшийся к его бицепсам. Чан Вьет Зунг изобразил, что Као теперь будет таким же крепким и мощным, как этот русский матрос. Зверев показал пальцем на Уразниязова, сделал пренебрежительное лицо — чего там, мелюзга, потом махнул в сторону корабля и изобразил какой толщины и какой высоты служит там главный боцман, любой коснувшийся его си ка станет согласно их поверью, богатырем. Под хохот матросов, Чан Вьет Зунг сделал почтительную мину, значит, понял.
