Бонжур, Антуан! - Злобин Анатолий Павлович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
— И курил сигару, сидя в машине, — подхватил Антуан.
— Номер его машины? — продолжал я, озлобляясь все больше. — А ну, живо!
Иван непонятливо пялил глаза.
— Девяносто три, двадцать пять, икс, провинция Западная Фландрия, — бесстрастно закончил Антуан.
— Ты понимаешь это? — в полном отчаянии кричал я, обращаясь к Ивану. — В двадцати метрах?!
— Ну вас к богу, — обиделся Иван. — Зачем ты меня всё время дурализируешь?
— Антуан, объясни ему популярно, — я уже остыл и высматривал столик поукромнее. — А я с Николь пока поболтаю. Чует моё сердце, Луи там долго не засидится. Иван, наблюдай за дорогой.
— Я его не пропущу, — обещал Шульга.
Я продолжал собирать свои камни. Пьер Дамере читает не только газеты, но знаком и с моей частной перепиской: чёрный монах доложил ему о первом письме, которое я написал Антуану три месяца назад. Пьер тоже готовился к моему визиту, он вырезал инициалы на сосне, он выкрал или выкупил папку «кабанов» из архива генерала Пирра. А когда я начал раскапывать, что было на мосту, Пьер подослал свою бывшую невестку на банкет в надежде запугать или запутать меня. Женщина в чёрном неплохо исполнила роль, и, если бы не старый нож с монограммой и не случайный поворот дороги, заведший нас с Луи под крышу «Остеллы», не собрать бы нам распавшиеся камни. Ещё и сейчас не все проступило в холодной прозрачности родника.
— Кстати, дорогой Гастон, вы так и не ответили на мой вопрос. Не может того быть, чтобы Мишель состоял в отряде под фамилией Ронсо. Внимание, друзья, предлагаю дать слово старому Гастону.
Но Гастона и просить не надо было. Он выспался и жаждал говорить, чтобы взять реванш за долгие годы молчания.
— Минуту, старче. Вернёмся к нашим баранам. Хотя бы такой вопрос: как Мишель, он же Щёголь, попал в отряд «кабанов»?
— Зачем ты хочешь возвращаться к ихним баранам? — равнодушно удивился Иван.
— Помолчи минутку, русский Жан. Слово для перевода имеет Татьяна Ивановна.
Но Гастон болтал без умолку и как хотел, не было наших сил остановить или вразумить его. Он увидел меня, поднял кружку.
— Я сразу узнал этого парня, — изливался он, — уж очень он на Бориса похож. И форма у него красивая. Он получил королевский орден. Он русский лётчик, летает по всему миру, так написали в газете. И я подумал, пусть он узнает про Бориса. А этот парень мне тогда не понравился. Он был у «кабанов» в последний день и остался в моём доме. И я задумался, почему он не пошёл с «кабанами» на мост и не погиб вместе с ними? Но потом я увидел Мишеля и понял, что Антуан не виноват, он был слишком молод, чтобы умирать. А теперь я вижу, что Антуан — настоящий парень.
— А я тебя подозревал, Гастон, — ответил Антуан с улыбкой. — Я думал, ты забрал из хижины их вещи. Но я тебя уважаю. Я всегда тебя уважал: ты один выступаешь против всех.
— Люди уважают старого Гастона, — подтвердил старик. — Но когда я увидел Мишеля, я понял, что было на мосту. Мишель все тонко обделал, все концы спрятал в воду, это он умеет. Осенью сорок четвёртого года он явился в хижину «кабанов», он хотел забрать свои вещи. Но и старый Гастон не дурак, старый Гастон побывал там раньше Мишеля. Я сразу понял, что тут случилось. Одиннадцать настоящих парней, отчаянных «кабанов» разве их так просто убить! Ясное дело — боши их выследили. И я пошёл в хижину, чтобы узнать, кто их выдал. Я перекопал все вещи. И я нашёл. В мешке Мишеля я нашёл старую библию, а в ней была спрятана в корешке та самая фотография, которую я показал Виктору. Я всё понял: Мишель решил отомстить за Густава, он был хороший стрелок, Альфред часто отпускал его на охоту, чтобы он принёс им зайца или фазана. Но он вместо охоты ходил к бошам и спелся с ними. Я спрятал библию и фотографию, но больше я ничего не взял, а разворошил все вещи, будто в хижине побывали боши или воры.
— Под какой же всё-таки фамилией был Мишель в отряде? — спросил я, воспользовавшись паузой, пока Гастон наполнял свою чашу. — Спросите у него, Татьяна Ивановна.
— Почему ты не даёшь говорить старому Гастону? — грозно откликнулся старик. — Или ты считаешь себя умнее старого Гастона? Конечно, Мишель придумал себе другое имя, никто в отряде не знал, что он Ронсо, я сам об этом догадался лишь тогда, когда увидел фотографию. И он пришёл в хижину за этой фотографией, но не нашёл её. Тогда он спустился в мой дом. Я притворился, будто ничего не знаю. Он рассказал, что «кабаны» погибли, только он чудом спасся, хотя все думают, что он тоже мёртв. Я сделал вид, будто верю ему. И тогда он спросил про библию, это, сказал он, подарок его матери, и он им очень дорожит. Но я тоже не дурак, я спросил его: «Скажи мне прежде, почему ты скрывал от „кабанов“, что ты Мишель Ронсо?» Он засмеялся и дал мне карточку, чтобы я поверил ему. «Мишель — это моя кличка, — ответил он, — так придумали русские парни. А если ты хочешь узнать моё имя, которое я носил всю жизнь, прочти его на этой карточке. Я живу в Намюре и никого не боюсь». Я прочитал и удивился: «Откуда у тебя свой отель?» И он опять соврал мне, он сказал: «Это не мой отель, я просто живу там, пока у меня нет своего дома. Ты думаешь, что я заработал деньги в лесу? Ты заблуждаешься: в лесу я заработал только раны и болезни». Он думал, что ему удастся обмануть старого Гастона, как бы не так! И библия осталась у меня, я верил, что она мне пригодится. А потом кончилась война, и предатели остались на свободе. И я сказал сам себе: «Пусть люди оставят старого Гастона в покое. Ты потерял дочь и жену, Гастон. Забудь живых и помни мёртвых. Не желаю я вас знать», — вот как я сказал всем. Я уже думал, что библия мне никогда не понадобится, но тут прилетел из Москвы этот парень. Виктор — настоящий парень, я уважаю Виктора, пусть он приходит ко мне в дом.
— Как же всё-таки Мишель узнал, что «кабаны» убили его брата? — дотошничал я, потому что все это были звенья одной цепи. — Ведь Мишель не ходил в ту ночь к Лошадиной скале, об этом написано в синей тетради.
— Ты думаешь, у тебя найдётся такой вопрос, на который у Гастона не будет ответа? Ты плохо знаешь старого Гастона.
— Альфред промахнулся, и «кабаны» над ним подтрунивали за это, — предположил Антуан.
