Тайна Золотой долины. Четверо из России [Издание 1968 г.] - Клепов Василий Степанович (читать книги бесплатно .txt) 📗

— Вперед, на Север! — скомандовал я, и трое смелых и отважных зашагали дальше, оглашая лес «Маршем аргонавтов».

Так теперь мы называли песенку, которую сочинили на пути из города.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Неприятная встреча. Тревожная вахта. «Шпрехен зи дойч?» Прикончить или сдать властям? Неожиданная развязка. Нас преследуют.

Уже много часов мы шли по Тропе, а никаких признаков Золотой Долины не было. Все очень сильно устали, и даже Мурка притихла: она покорно плелась рядом с Колесницей, изредка останавливаясь и жалобно посматривая на Левку.

На наше несчастье, на дороге не появлялось ни машины, ни подводы.

Я взглянул на компас. Мы шли куда-то совсем влево. Тут я вспомнил, что как раз у места нашего привала дорога сделала поворот.

— Посмотри, Дубленая Кожа! — кивнул я своему заместителю на компас.

— Да-а… — протянул он, озадаченный, и покрутил головой. — Что же, Молокоед, придется без дороги, через лес?

— Другого выхода нет! — ответил я как можно тверже, потому что знал: в решающий момент все зависит от твердости и воли командира.

Начинало смеркаться, а ни деревни, ни одинокой хижины… Я забрался на большое дерево у дороги, как делали краснокожие, но все равно ничего не увидел, кроме облаков да верхушек черных деревьев. Ни единого огонька, ни одной струйки дыма!

И вдруг со стороны города послышался шум. Я быстро слез с дерева, выскочил на дорогу и поднял руку. Машина поравнялась со мной и остановилась. Но — о, ужас! — в кузове сидел Белотелов. Он сразу уставился на меня через очки своими желтыми глазами, хотел что-то сказать, но промолчал и стал обматывать вокруг шеи пестрое, блестящее, как крыло щегла, кашне.

— Что же не садитесь? — крикнул шофер.

Я сделал вид, что раздумал ехать, махнул равнодушно рукой, машина загудела и ушла.

Ребята набросились на меня с упреками, но когда я сказал им, что в кузове сидит Белотелов, Левка заявил:

— С этой очкастой змеей я не только в машине — на одной планете сидеть не согласен.

Становилось все темнее, и я предложил своим спутникам остановиться на ночевку здесь же, в лесу.

Мы свернули с дороги и поставили Золотую Колесницу Счастья у молодых сосенок. По моим расчетам, тут нас не должен беспокоить ночной ветер.

Дрова для костра валялись всюду, и я даже удивился своему умению выбирать место для лагеря.

Левка тоже начал постигать мудрость Снежной Тропы. От рубил и таскал к Колеснице еловые ветки. Потом, не дожидаясь моего приказания, достал кусок оленины, бросил Мурке.

— Как думаешь, Молокоед, — спросил Левка, будто всю жизнь провел на Клондайке, — не дать ли собакам по одной вяленой вобле?

— Нет, Федор Большое Ухо, пусть едят пока оленину. Вобла дольше сохранится, да и Тропа еще только началась — не надо закармливать собак.

Костер пылал. Вокруг сразу стало темно, и только мы трое сидели, ярко освещенные огнем. Джек Лондон, если бы увидел нас сейчас, наверное, сказал бы так: у костра сидели поджарые, выносливые парни с крепкими мускулами, бронзовыми от загара лицами и простодушными ясными глазами.

Вот только Левка у нас немного «подгулял»: толстоват, да и лицо, словно картошка из подвала, сырое и бледное. В общем, чечако. Но ведь и из чечако выходят в конце концов настоящие поджарые и выносливые золотоискатели.

Мы поужинали, развесили у костра на палках свои носки и мокасины и улеглись на хвое, подстелив одеяло и укрывшись другим.

— Стоп! — вскричал я. — Мы забыли главную мудрость Снежной Тропы. Большое Ухо, ты — интендант или нет? Обеспечь мне немедленно два длинных кола.

— Каких кола? — пробурчал под одеялом Левка.

— Таких, чтобы они были не меньше полутора метров и чтобы их можно было крепко воткнуть в землю.

Левка засопел, надел на голые ноги мокасины и вскоре приволок две длинные палки. Несколькими ударами топора я заострил их, воткнул рядом с костром под углом 45 градусов и натянул защитный полог, то есть одно из наших одеял. Так всегда делал Ситка Чарли. Теперь, по словам Джека Лондона, тепло от костра должно было падать на тех, кто лежал под одеялом. Но я бы не сказал, что оно здорово падало. Пожалуй, даже наоборот — под одеялом теплее было.

— Первую вахту будет нести Молокоед, — сказал я, — а вы пока спите…

Я сел у костра и стал хранить невозмутимое молчание, как знаменитый Великий Змей, или, иначе, Чингачгук. Мои спутники сразу засопели, а Левка даже стал всхрапывать. Мурка тоже лежала у костра и только иногда открывала один глаз — наверно, думала, что я уснул и уже можно похозяйничать в багаже.

Я отошел от костра и посмотрел на черное небо. Там, как крупинки золота и платины, блестели звезды, а посредине сверкала Большая Медведица, и недалеко от нее горела Полярная звезда. На всякий случай я сверил с ней свой компас: стрелка вроде показывала правильно. Значит, мы пошли не туда, и Золотая Долина осталась от нас вправо. «Ну ничего, — подумал я, — теперь уж недалеко, и мы выйдем в заветные края без дороги».

Тут послышался шум самолетов, и скоро можно было различить, что это фашистские бомбардировщики.

— Воздух! — крикнул я и начал разбрасывать и затаптывать костер.

Ребята выскочили из-под одеяла, а Левка прислушался и спокойно сказал:

— Напрасная тревога! Опять, наверно, полетели бомбить завод, где директором товарищ Новиков.

Все-таки, что ни говори, а Федор Большое Ухо — молодец. Даже в лесу, где, кроме нас, — никого, не проговорился. Самолеты летели бомбить «Смычку», но военная тайна — есть военная тайна: не надо говорить завод «Смычка», когда можно сказать «завод, где директором товарищ Новиков».

Бомбардировщики пролетели, и через некоторое время недалеко что-то ухнуло: началась бомбежка. Из-за деревьев не видно было ни пожара, ни зарева, но когда самолеты пошли над нами обратно, их было уже больше. Должно быть, все-таки сели им на хвост наши «ястребки».

Почти над нами разгорелся воздушный бой: стучали пулеметы, бегали огненные нитки, а потом как вспыхнет что-то в небе — и большая головешка полетела вниз.

— Ура! — кричали мы, потому что сразу видно было: наши «ястребки» подбили одного фрица.

— А мы как золото найдем, — вопил Левка, — да как купим самолет — вот тогда они узнают! Не один, а сразу штук десять в землю долбанутся.

— Факт! — поддакивал Димка.

Мы помечтали еще немного, какую помощь окажем Красной Армии своим золотом, но без костра было холодно, и я скомандовал своему интенданту, чтобы он доставил к бивуаку топливо. Мы с Димкой тоже стали собирать дрова.

В темноте ничего не было видно, и дрова, которых было так много днем, куда-то исчезли. Я наткнулся в кустах на что-то живое: смотрю, а это Федор Большое Ухо ползет и шарит по земле руками.

— Нашел, Левка?

— Нет…

— А что ты тут делаешь?

— Ищу.

Вот что значит неопытность! Разве так в темноте дрова ищут? Можно ведь без конца землю щупать… Надо идти и волочить по земле ноги: вот дрова-то за них и будут цепляться.

Мурка тоже бегала по кустам, фыркала и все время лезла под ноги.

— Пошла ты! — Огрызнулся Димка. — Тоже мне, универсальная! Хоть бы лаяла, когда на дрова натыкаешься.

Но тут Мурка захрустела ветками, и я побежал в ее сторону: собака лазала по куче валежника. Дрова! Мурка начинала подавать надежды.

— Правильная собака, — согласился Димка.

Мы опять разожгли огонь и сразу увидели, что дров вокруг множество. Костер разгорался. Ветки трещали, пламя гудело. Нам стало веселее.

— А что, если с самолета фриц выпрыгнул с парашютом? Увидит наш костер и — прямо сюда. Что мы будем делать? — спросил Димка.

— Забарабаем его — вот и все! — ответил Левка. — Что же с ним делать? Чаем, что ли, поить?

— А как ты его забарабаешь, если он вооруженный? — допытывался Димка. — Выскочит сейчас из кустов, автомат наставит и крикнет: «Хенде хох!» [21] Что ты будешь делать тогда?