Тайна Золотой долины. Четверо из России [Издание 1968 г.] - Клепов Василий Степанович (читать книги бесплатно .txt) 📗

Зрители дружно аплодировали.

В первых двух рядах сидели, словно проглотив палки, военные и, хмуро улыбаясь, смотрели на нас. В третьем ряду… Что за черт! В третьем ряду сидели Паппенгейм и Карл Фогель! Карл толкал под руку Паппенгейма, показывал на нас.

Выход закончился, мы убежали, и я шепнул второпях:

— Паппенгейм и Карл!

А пан Мальчевский уже приглашал:

— Первый номер на сцену!

Димка, не успев разобраться в том, что я ему сказал, бросился на арену. Он ошарашил зрителей бурным выступлением: сделал несколько кругов по арене на руках, потом прыгнул, перевертываясь в воздухе, и встал перед зрителями, раскинув в стороны руки.

Зал взорвался аплодисментами.

А мы с Белкой потихоньку наблюдали за нашими противниками. Я увидел, как Паппенгейм встал и начал пробираться к выходу. И тут Димка, заметив Паппенгейма, прервал выступление. Крикнув нам «бежим!», помчался к выходу. Мы с Белкой бросились следом.

У выхода никого не было. Стояла такая темнота, что хоть глаз коли.

— Где же Белка? — испуганно спрашивал меня Димка.

В самом деле, Белка исчезла. Мы прислонились к стене сарая и стали ждать. Цирк истошно шумел. И вдруг из ворот выскочила Белка с узелком в руках, ее преследовал Карл. Он схватил Нюру. Мы ринулись к ним.

Димка с разбегу дал Карлу такого тумака, что барончик упал и крикнул во все горло:

— Помогите! Вот они!

Я выхватил у Белки узелок и потащил ее за собой. Послышался свисток. Из темноты навстречу нам мчались двое полицейских.

Мы свернули в темный проулок и остановились. Один полицейский проскочил мимо:

— Ганс, где они?

— Где-нибудь здесь… Надо искать.

Вспыхнули фонарики. Мы бросились бежать.

— Стой! — кричали нам вслед. — Стрелять будем!

Раздался выстрел. Еще один…

Но мы все же бегали быстрее полицейских. Они стали отставать.

Только очутившись на окраине города, мы отдышались.

Темень, грязь… Идти приходилось на ощупь. Изредка из окон какого-нибудь домика пробивались чуть заметные полоски света. Слышалась немецкая или польская речь. Мы спешили скорее убраться подальше: неизвестно, чем нас могли встретить в этих домиках.

— Тс-с, — шептал Димка. — Идут!

Тяжело шлепая по грязи, к нам подходила какая-то тень. Мы прижались к стене, замерли. Едва не касаясь нас, мимо прошагал высокий военный в черном плаще. Под руку военный вел маленькую, одетую в белее, женщину. Наверно, оба были в цирке!

— Вот здесь и живу, — услышали мы приятный женский голос.

— Далековато, — громко произнес бас. — Особенно по такой грязи…

— У нас третий дом от края… Может, зайдете?

— С удовольствием.

Щелкнула калитка, пролаяла собака.

Третий дом от края!

Мы потопали за пределы города по скользкой дороге неизвестно куда…

ПОД СВОИМИ БОМБАМИ

Все-таки хорошая светомаскировка у этих фрицев! Мы отошли совсем немного от города, и вот уже не видно ни огонька.

Впереди двигались белые фигуры Димки и Белки. И на мне висело некое подобие спецовки акробата: белая безрукавка и длинные штаны вишневого цвета, затянутые в щиколотках. Мы так и не успели переодеться в свои костюмы. А в этих цирковых одеяниях было очень холодно.

— Черт бы побрал пана Мальчевского! — ругался я. — Вот и ходи теперь в его костюмах!

— А что ты держишь в руках, Молокоед? — откликнулась Белка. — Я же специально возвращалась за нашей одеждой.

Молодец, все-таки, Белка! Мы быстренько переоделись, вернее натянули прямо на цирковые свои обычные костюмы, и сразу нам стало теплее.

Дорога была очень плохая. Все время приходилось прыгать через лужи, скользить по грязи. По сторонам иногда виднелись смутные очертания каких-то деревьев, кроны которых были подрезаны под самые стволы.

Послышался шум автомашины. Мы отошли в сторону, и грузовик, тихо переваливаясь и скользя на колдобинах, прошел мимо нас.

— Садимся, ребята! — скомандовал я и помчался за грузовиком.

Мы быстро вскарабкались с Димкой в кузов, а Белка болталась на вёсу, ухватившись за борт. Мы схватили Белку, втащили в машину.

— Куда она идет? — спросил Димка.

Я пожал плечами:

— Все равно куда. Лишь бы подальше от города.

Грузовик выбрался с дороги на шоссе, свернул вправо и быстро помчался вперед. Шоссе было очень оживленным. Грузовики, автобусы и изредка легковушки двигались целой вереницей, а навстречу шли такой же вереницей другие машины. Я уж догадался, куда мы ехали. Это было шоссе Берлин — Варшава или Познань — Варшава, и мы мчались в сторону польской столицы. Все-таки хоть немного, да ближе к дому!

Мимо прошмыгнули здания какого-то города, потом — мост, железнодорожное полотно, и вдруг машина затормозила останавливаясь. Мы поспешно выскочили из кузова, спрятались в канаву. Хлопнула дверца, водитель пнул ногой скаты, громко сказал:

— Придется качать! Фридрих, ты бы полез в кузов за домкратом.

— Сейчас, — послышался голос из кабины.

Шофер остановился около дверцы, стал закуривать.

— Ты не слышал, Гельмут? Вроде кто-то спрыгнул с машины? — произнес тот же сонный голос.

— Чего ты возишься? — кричал Гельмут. — Давай скорей домкрат!

Что-то тяжелое упало на землю.

— Возьми! А все-таки кто-то спрыгнул…

Когда машина ушла вперед, мы выбрались на полотно. Впереди виднелась какая-то пашня.

— Куда идти в такую темь? — брюзгливо заметила Белка.

Я хотел ей возразить, когда услышал вдруг шум. Он быстро нарастал и, оглушая нас грохотом, мимо промчался состав.

— Поезд? — изумился Димка.

Я живо вскочил на ноги, посмотрел туда, куда проследовал состав. Красный огонек виднелся совсем недалеко.

— Что, если…

— На поезде? — спросил Димка.

— Конечно, на поезде! — обрадовалась Белка. — Пешком мы будем, тащиться два года.

— Уже скисла! Эх, ты!

Но в глубине души я и сам сознавал всю нелепость бегства пешком. Уж если бежать, так бежать!

— Идемте!

Мы направились в ту сторону, где призывно горел огонек.

То, что издали нам казалось пашней, было железнодорожными путями. Их было очень много, они терялись где-то вдали. Мы услышали тяжелое пыхтение паровозов, свистки стрелочников, лязг буферов сталкивающихся вагонов, хотя ничего не было видно. Мимо, обдавая нас теплом, пропахшим маслом воздухом, проползло что-то, и вдруг прерывисто загудел один паровоз, другой, третий, и вот уже вся станция заливалась на разные голоса.

— Воздушная тревога! — вскричал я, обрадовавшись.

Паровозы спешно тащили составы. А в небе слышался гул, там зажигались яркие, яркие фонарики: летчики сбрасывали на парашютах ракеты. Сразу осветились и станция, и депо, и составы, и город под горой. И вот свистели уже и ухали бомбы, яркие в темноте взрывы потрясали землю.

Несколько минут мы лежали, плотно прижавшись к земле.

— Бей их, бей! — приговаривал я. — Дайте им за Левку, за Лизу и поляков!

Но все стихло. Трещали только горевшие составы.

Скорее на станцию! Может, в суматохе нам удастся вскочить в вагон, уехать…

Но станции по сути уже не было. Вместо нее лежали кучи жарко пылавших развалин, вокруг которых суетились пожарники. На путях работали мастеровые, сбрасывая разбитые вагоны. Нигде никакого намека на скорое отправление поездов.

Недалеко от развалин сохранился деревянный домик. Какой-то человек, взобравшись на лесенку, уже прибивал над входом вывеску: «Станция Клодава». Мы подошли к нему:

— Скажите, а на восток пойдет поезд?

Человек прибил вывеску, спустился и, положив лестницу, проворчал:

— Какой тут к черту поезд! Если и пойдет, то не раньше вечера.