За живой и мертвой водой - Далекий Николай Александрович (лучшие книги онлайн .txt) 📗
29. Выбор
Гранату бросил Карась… Это сделал он. Больше некому. Вот когда раскрылась та опасная загадка, которую таил в себе приведенный в сотню Богданом непонятный хлопец. Как он решился? Ведь не в мячик играл, бросая гранату, знал, на что идет, чем рискует. Значит, припекло его… Кто он? Совет? Ничего не поймешь, говорит как настоящий волыняк. Где его подцепил Богдан? Богдан исчез, словно корова языком его слизала. Все связано с нападением на немцев. Богдан исчез, появился Вепрь.
Степан вышел вслед за Соколом на крыльцо. Лицо его горело. Он сразу заметил Карася среди толпившихся на улице вояк. Хлопец стоял у тына, разговаривал с товарищами, а сам косил глазом на крыльцо штабной хаты. Неужели догадался, зачем роевого вызвали к Вепрю? Если догадался, то чего ждет, на что надеется? Похоже, Вепрь прикажет, а может быть, уже приказал арестовать Карася. А кто попадет в руки к Вепрю… Предупредить? Пусть удирает немедленно. Может, он не спал–таки в ту ночь, слышал разговор Юрка со Стефой? Начнут хлопцы Вепря катовать Карася — все расскажет сопляк, вспомнит, что было и чего не было. И пропал Юрко… Надо предупредить. Только как это сделать, чтобы не заметили? Беда, беда…
Пока Степан решал, как ему следует поступить, к штабной хате подкатила подвода. На ней, кроме возницы сидели два незнакомых бандеровца и две девушки. Одна из девчат, по одежде и виду городская, держалась очень уверенно, вторая — деревенская с испуганными печальными глазами была похожа на арестованную. Еще не успела подвода остановиться, как один из бандеровцев с сумрачным неприятным лицом спрыгнул на землю и, отталкивая всех, кто не успел посторониться, взбежал на крыльцо, скрылся за дверью. Карась тем временем очутился у подводы. Помог слезть городской девушке. Девушка небрежным кивком поблагодарила его, отряхнула пыль с юбки и обвела строгим взглядом стоявших у хаты людей. Степан заметил на ее лбу и щеке смазанные йодом царапины. Тут из хаты выбежал прибывший бандеровец и очень почтительно пригласил городскую следовать за ним.
Пользуясь тем, что внимание всех было привлечено к приезжей, Степан, проходя мимо Карася, наступил ему на ногу и направился к плетню. Там он стянул с ноги сапог и оглянулся. Карась следил за ним.
— А ну, помоги…
Тарас немедленно подскочил к роевому.
— Посмотри… У тебя рука тоньше. Там, кажется, гвоздь. В самом носке.
Тарас засунул руку в сапог, и их головы оказались рядом.
— Слушай, ты… чертяка, — порывисто задышав, сказал Степан. — Тебе здесь не место. Мотай! Иначе…
— Не понимаю, друже?.. — так же тихо, не поднимая головы, отозвался Тарас, и губы у него побелели.
— Врежу по морде — поймешь… — сквозь зубы прошептал роевой. — Я ничего не знаю и не видел, не говорил… — И добавил уже громко, раздраженно, вырывая сапог из рук вояки: — Не нащупал? Дай сюда!
Роевой сунул ногу в сапог и, не глянув на Карася, торопливо зашагал к сараю.
Тела убитых лежали в саду на траве, невдалеке от могилы сестры Богдана. Проходя миме, Степан взглянул в ту сторону. Советов бросили вместе с овчаркой как попало, а своих хлопцев выложили рядышком голова к голове, накрыли холстами. Советов четверо — старшина Сидоренко, украинец, татарин и окруженец, тот, что должен был расстреливать… Среди своих — женщина. Наверное, бывшая учительница. Принесло ее сюда… Погиб куренной Смерека и три охранника. Кто виноват? Вепрь мог бы отпустить пленных. Петро, тот бы, пожалуй, отпустил. Все–таки у Петра в характере есть благородство. А там как знать. На брата он руку поднял… Кто же такой этот чертов Карась? Видать, все–таки совет он. А может быть, волыняк, комсомолец. Сколько их таких немцы и хлопцы из эсбе постреляли! Смотри, какой закаленный и бесстрашный. Ну, теперь–то он даст деру. Наверное, уже скрылся. Куда он пойдет? Это его дело. Пусть убирается ко всем чертям, пока еще держится отчаянная башка на плечах.
Степан не стал долго размышлять о Карасе. К черту всех! У него была одна цель — спасти младшего брата. Этой цели должны быть подчинены его чувства, мысли и действия. Он все рассчитал. Решил вещи с собой не брать, а уложить их в рюкзак и оставить на своей соломенной постели в сарае. Ему нужен был предлог в самом скором времени вернуться в сотню. Он намеревался появиться в хуторе на следующий день вечером, забрать рюкзак, а на обратном пути ночью заглянуть в Горяничи и увидеться с Юрком. Та хата на примете… Нужно чтобы Юрко немедленно перевел Стефку в другое место, а сам скрылся куда–нибудь подальше. Может быть, со временем удастся распутать узелок, какой затянул Петро, и доказать, что Юрко и Стефка ни в чем не виноваты.
Степан упаковал вещи в рюкзак. В руках у него осталась только книжка, вернее, остаток книжки, большинство листов из которой было вырвано. Оставлять книгу в рюкзаке было опасно: кто–нибудь полезет, найдет ее, а книга на русском языке… Брать с собой еще рискованнее. Нужно выбросить. Степан сунул книгу за пазуху и вышел из сарая.
Река с тихим журчанием омывала излучину высокого берега. Степан зашел в кусты ивняка, оплетенного диким хмелем, росшим над самой кромкой берега. Он вынул книгу и прежде чем швырнуть ее в воду, раскрыл наугад. Книгу эту он раздобыл случайно и читал тайком, жадно, урывками. Оставалось немного, и он жалел, что не дочитал.
Глаза забегали по строчкам, и у Степана сразу захватило дыхание, точно горькая судьба донского казака стала вдруг его судьбой.
«…В сенях звякнула щеколда. Первой вошла Дуняшка. Григорий увидел ее бледное лицо и, еще ни о чем не спрашивая, взял с лавки папаху и шинель.
— Братушка…
— Что? — тихо спросил он, надевая в рукава шинель.
Задыхаясь, Дуняшка торопливо сказала:
— Братушка, уходи зараз же! К нам приехало четверо конных из станицы. Сидят в горнице… Михаил говорит — тебя надо арестовать… Рассказывает им про тебя… Уходи!
Григорий быстро шагнул к ней, обнял, крепко поцеловал в щеку.
— Спасибо, сестра! Ступай, а то заметят, что ушла, — и повернулся к Аксинье.
— Хлеба! Скорей! Да не целый, краюху!
Вот и кончилась его недолгая мирная жизнь… Он действовал как в бою, поспешно, но уверенно: прошел в горницу, осторожно поцеловал спавших детишек, обнял Аксинью.
— Прощай! Скоро подам вестку…»
Все, хватит… Но глаза не послушались, еще раз скользнули по строчкам.
«Целуя ее, он ощутил на губах теплую соленую влагу слез. Ему некогда было утешать и слушать беспомощный, несвязный лепет Аксиньи. Он легонько разнял обнимавшие его руки, шагнул в сени, прислушался и рывком распахнул наружную дверь. Холодный ветер с Дона плеснул ему в лицо…»
Все! Степан обеими руками толкнул от себя книгу и она, шелестя надорванным листом, полетела вниз, шлепнулась в воду. Прощай, Григорий Мелехов! Прощай, суровая честная книга. Степан на секунду закрыл глаза, и сердце его сжалось от томительного предчувствия. Что ждет его впереди, какие преграды придется преодолеть, куда приведет его тот путь, на который он ступил? Но ходу назад не было. Юрко, сам того не зная, звал Степана к себе на помощь, умолял не бросить его в беде. И Степан, все отвергая, ничего не боясь, шел на зов брата.
Савка уже бегал по хутору, искал роевого.
— Где ты пропал, друже Топорец? — нетерпеливо закричал охранник. — Сейчас едем. Иди получай автомат. Давай скорее, подвода ждет.
Склад, где хранилось оружие, был открыт. В дверях Степан столкнулся с Тополем и Карасем. Оба вояки получили винтовки и патроны. Карась, положив винтовку на приподнятое колено, ловко загнал пять патронов в магазин, а две обоймы сунул в карман.
— Куда вы? — растерянно спросил Степан.
— Ту пани, что приехала, охранять будем, — ответил Тополь. Карась кивком головы подтвердил слова Тополя и сказал тихо, прочувствованно:
— Спасибо, друже роевой. Доброе слово не забывается…
Так и осталось загадкой для Степана, почему Карась не счел нужным учесть его предупреждение. Понял он только одно: хлопец этот играет со смертью, играет умело, весело и, видать, не в первый раз.
