Познать себя в бою - Покрышкин Александр Иванович (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Утром от мощных залпов орудий и «катюш» задрожал воздух. И сразу все на аэродроме ожили. Казалось, самое тяжелое теперь было позади. Даже румянцем у многих зажглись щеки.
Все мы невольно перевели взгляд на запад. Над передним краем обороны противника сплошная стена огня, дыма и пыли. Так началась для нашей дивизии Львовско-Сандомирская операция.
А вскоре в воздухе появились армады наших бомбардировщиков Пе-2 и Ту-2. Прикрываемые истребителями нашего корпуса, они шли на запад. Началось авиационное наступление. На аэродроме все не отрывали глаз от идущих в небе самолетов.
– Вот это мощь, душа радуется! – слышу я восторженный голос своего ведомого.
Гляжу на часы. Пора и нашей дивизии выполнять свою задачу. Мы прикрываем 13-ю армию, прорывающую вражескую оборону. В воздух точно по графику уходит первая восьмерка истребителей.
Противник не ожидал наступления 1-го Украинского фронта. К этому времени фашистское командование перебросило основные силы бомбардировочной авиации Для действий против стремительно продвигающихся к Висле Белорусских фронтов. Враг был уверен, что на нашем участке не удастся так быстро и так скрытно сосредоточить силы советских войск.
Первый день был характерен ожесточенными боями с группами «фоккеров» и «мессершмиттов». В первом и последующих вылетах было сбито несколько вражеских самолетов. Потом ведущий группы доложил, что подбит Руденко. К счастью, он сел в расположение наших войск. Успехи в боях у некоторых летчиков ослабили чувство самоконтроля. Это привело к тяжелым последствиям на второй день наступления.
Утром на прикрытие вводимых в прорыв подвижных войск вылетела группа, руководил которой командир полка Борис Глинка. Как потом стало известно, ведомым в свою пару он взял молодого летчика-стажера. И это несмотря на мои строгие указания: руководящему составу идти в бой только с постоянными ведомыми, опытными летчиками.
Встретив группу «мессершмиттов», восьмерка Б. Глинки атаковала в лоб. Проскочив самолеты противника, Глинка развернул восьмерку для удара в хвост группе врага. Сам он лично разворот сделал на пределе и оторвался от своих, а от него отстал ведомый. Сказалась неопытность, Борис первым ворвался в группу противника. Преследуя «мессершмитта», он сам был атакован. Ведомый не смог его прикрыть. Очередь фашиста прошила истребитель Глинки. Из горящего самолета Борис выбросился, но ударился о стабилизатор. С переломанной ногой и сломанной ключицей он приземлился на парашюте в расположение наступающих советских войск. Забегая вперед, скажу, что лечился Б. Глинка до окончания войны. Мы не раз навещали его в госпитале, приехав в Москву для участия в Параде Победы.
Получив сообщение о том, что сбит Борис Глинка, я срочно прибыл в полк с передового пункта наведения. Решил разобраться в причинах, навести порядок и помочь организовать дальнейшие действия в связи с потерей в бою командира полка.
Опросив всех, кто участвовал в этом вылете, восстановил всю картину. Указал на конкретные ошибки летчиков. Потом мы составили группу для патрулирования. Ударная восьмерка шла под моим командованием, а обеспечивающую четверку возглавил Андрей Труд.
После взлета у меня неожиданно отказал радиоприемник, как оказалось, из-за нарушения контакта при тряске самолета на взлете. Понял, что мое возвращение внесет дезорганизацию в боевой вылет. Я решил лететь, благо что передатчик работал.
В районе патрулирования, севернее уже окруженной бродской группировки противника, висела многоярусная облачность. Ее нижний край был на высоте около двух тысяч метров. Это значительно затруднило нам скоростной маневр при поиске противника.
Уже в конце патрулирования на фоне облаков обнаружили большую группу самолетов. До сорока бомбардировщиков Ю-87 и штурмовиков «Хеншель-129» в сопровождении «фоккеров» шли в район, который мы прикрывали. Я приказал Труду четверкой атаковать «фоккеров», а свою восьмерку повел в лоб. Бомбардировщики, в панике сбросив бомбы в поле, стали в круг для взаимной защиты. Наша четверка проскочила внутрь круга и я сверху произвел первую атаку по ближайшему Ю-87. Бомбардировщик, прошитый очередью, взорвался. Уклоняясь от взрыва, резко развернул самолет в левый боевой.
Во второй атаке изнутри и сверху поджигаю еще одного бомбардировщика. Тут же захожу с левым доворотом в атаку, вдруг увидел выше правого крыла мощную трассу снарядов. Резко ухожу полупереворотом под «фоккера». Тот взмывает вверх, где попадает под огонь пары Жердева и Сухова.
Не ожидая, пока займет место рядом со мной Голубев, который во время резких эволюции отстал от меня, снова иду в атаку и сбиваю «хеншеля». В последующем наношу удар по уходящей группе бомбардировщиков и поджигаю Ю-87.
Вдруг вижу, на меня в лобовую идет «Хеншель-129». Доворачиваю на него, беру в прицел. Навстречу потянулись трассы снарядов и пуль. Чуть не врезавшись в «хеншеля», резко выхватываю самолет на крутую горку и тут же слышу взрывы в своем самолете. «Попал, гад», – подумал я. Вывожу истребитель из горки. Вижу, «хеншель» разворачивается вслед за уходящими бомбардировщиками и «фоккерами». Считая, что мой самолет получил серьезные пробоины, решил не преследовать их. Осматриваю воздушное пространство. Рядом нет ни своих, ни чужих. Лишь ниже приземлялся на поле горящий Ю-87, сбитый мною в четвертой атаке. Беру курс домой, и восточнее обнаруживаю нашу группу. Вскоре от нее отделился самолет и подошел ко мне. Это ведомый Голубев занял свое место в боевом строю.
После посадки собрал летчиков, с возмущением говорю:
– Вы что ж это, оставили командира дивизии одного, на съедение «фоккерам»?
– Горючего оставалось мало. Я дал команду уходить, – оправдывался Речкалов.
– А кто дал вам это право?! Вы были только ведущий звена. Командиром группы был я. Вы же хорошо знали, что у меня приемник неисправен, я об этом доложил всей группе, и вашу команду не услышу.
У Речкалова это был не первый случай, когда он выходил из боя, хотя летчики группы еще продолжали схватку. Я отчитал его, подчеркнул, что в бою необходимо полное доверие, а без этого нельзя быть уверенным в правильных действиях товарища по группе, нельзя победить.
После разбора боевого вылета еще раз проанализировал свои действия, вспомнил, что слышал удары по своему самолету. Но ведь не обнаружено ни единой пробоины? Пришел к выводу, что услышал свою стрельбу. В момент рывка ручки на себя для предотвращения столкновения с «хеншелем» я на какие-то доли секунды задержал нажатие спуска и услышал свои выстрелы из пушки.
Выходит, что при стрельбе по вражескому самолету у меня отключался слух. А как только самолет противника выходил из прицела, слух сразу же восстанавливался и я слышал свои выстрелы.
Несмотря на определенные нарушения в прошедшем бою, все же группой было сбито восемь бомбардировщиков и три «Фокке-Вульф-190». 06 этом пришло на другой день подтверждение от наземных войск и с пункта наведения. Участие сильных групп в патрулировании всегда приносило успех. Это показали последующие боевые события.
Главная ударная группировка в составе 3-й гвардейской и 4-й танковых армий подходила с востока к Львову. Прикрываемые нашей дивизией подвижные войска на правом крыле фронта, разгромив окруженную в районе Броды группировку противника, стремительно продвигались к Западному Бугу и Сану, пытаясь упредить отходящего противника, не дать ему занять заранее подготовленную оборону на этих реках. Основные силы нашей дивизии были сосредоточены на предотвращении ударов вражеской авиации по передовым отрядам танков и кавалерии. Воздушные бои носили ожесточенный характер.
В одном из боевых вылетов группу из двенадцати истребителей 104-го гвардейского авиаполка возглавлял мой заместитель подполковник Горегляд. Уже в конце патрулирования с передового КП корпуса подали команду:
– Горегляд, с севера-запада на подходе большая группа бомбардировщиков! Атакуйте! Не допускайте к конникам!
– Задачу понял! Выполняю!
