Нашествие. Попаданец во времена Отечественной войны 1812 года - Корчевский Юрий Григорьевич (смотреть онлайн бесплатно книга TXT, FB2) 📗

Юрий Корчевский

Нашествие. Попаданец во времена Отечественной войны 1812 года

© Корчевский Юрий, текст, 2021

© OOO «Феникс», оформление, 2022

Глава 1. Опять попал

Все-таки хорошо дома, в своем времени. Устоявшийся порядок, все известно, понятно, не надо ежедневно бороться за выживание. Но пресно. Дом, работа, периодические вылазки с женой в заведения культуры – театр, выставка, музей. Либо в места злачные – ресторан, кафе. Только вот вернулся Алексей как раз к началу пандемии. И рестораны закрылись, и культурные заведения, и спортивные. Среди знакомых то один заболел, то другой, а то и вовсе помер в реанимации. Судя по тому, что вирус поразил почти все части света – Европу, Азию, Америку, – это всерьез и надолго. Как всегда, нашлись недоверчивые товарищи: «В вирус не верю, маску носить не буду, это заговор мирового правительства». Таких прозвали ковид-диссидентами.

Обычно так говорят люди с завышенным самомнением о себе любимом, небольшого ума и отсутствия знаний по теме. Почему-то никто не дает советов ученому-ядерщику или авиаконструктору – нет специальных познаний. А в медицине или футболе «разбираются» все. И все же дома сидеть – тоска зеленая. Служба – магазин – дом. Жене в чем-то проще. Ей по клавиатуре стучать – что в редакции, что дома – все едино. Вот только командировок нет, как раньше. Известное дело – журналиста, как и волка, ноги кормят. Первому узнать новость, помчаться, взять интервью у объекта интереса, тему поднять, если достойная.

Вынужденная изоляция, когда семья день и ночь вместе неделями и месяцами, создает психологические неудобства, и многие семьи не выдержали, развелись. Но не Алексей и Наталья. Один другому никак не мешал. В магазины ходили, в парк по соседству, где количество гуляющих резко уменьшилось. Алексей к маске в общественных местах приноровился быстро. Удивлялся только, как медики в них сутками работают. Наверное, привыкают. А еще осознание, что работают со смертельно опасной инфекцией. Если враг не виден, то это не значит, что его нет. Это Алексей точно знал, пусть и не о вирусе речь.

На работе объем прибавился. Валюта подорожала, народ стал активнее наличку снимать. Работа в банке ответственная, приходится сопровождать многомиллионные суммы. И все время начеку находиться. Желающие поживиться, ограбить всегда находились. Причем нападения всегда со стрельбой, кровью. Да и по своей жизни в других временах Алексей знал: где деньги, там всегда кровь, жертвы.

В один из дней Наталью в редакцию вызвали. У Алексея выходной. Уходя, жена чмокнула в щеку:

– Ты смотри, не путешествуй по миру. Знаю я тебя.

Наверное, если бы не сказала, Алексей об артефакте и не вспомнил бы. В последний раз в войске Александра Македонского сражался, только когда это было? Много веков назад, а помнилось – как вчера. Все же слова Натальи разбередили душу. Открыл тайничок, взял артефакт в руку. Потертый, с едва видимыми рунами. Интересно, как он попал в руки к беглым зекам? Наверное, о многом камень мог бы поведать, если бы мог говорить. Уж сколько раз, осознанно или случайно, совершал ошибку, но снова наступил на те же грабли. Взял в руку перстень Остриса. И сразу – знакомые ощущения: вспышка, головокружение. Удивления уже не было. Как-никак не первый перенос во времени и пространстве. И досада на себя. Давал же себе зарок: не брать артефакт и перстень в руки, не приготовившись. И сейчас он в легких домашних трикотажных штанишках на резинке и футболке. Ни денег при себе, ни оружия. Оружие – главное. Хотя бы боевой нож. Осмотрелся по сторонам: местность средней полосы России. Но не видно столбов с проводами, самолетов в небе. Снова седая древность! Но уже нет растерянности, как в первый раз, наоборот – азарт. Предстоящая борьба за выживание будоражила кровь. Настоящее мужское занятие – это не в баре пить пиво с приятелями. Измельчали ныне мужики. Да и не в боевых навыках дело. Летнюю резину на машине поменять на зимнюю уже едут в шиномонтаж, где из таких же желающих очередь на полдня. А всего-то и нужно – поддомкратить и шестнадцать-двадцать болтов открутить и закрутить. Ну, это если резина на других дисках. Для кого-то сложность. Или прокладку в кране заменить – сантехника вызывают. И что самое занятное: только жители больших городов навыки потеряли.

Рядом грунтовая дорога. Пошел по ней: к людям, к селению точно выведет. Небольшой пригорок, из-за него лошадка показалась. На телеге селянин восседает. Что интересно, по наблюдению Алексея, за последние 300–400 лет до Октябрьской революции одежда деревенская почти не изменилась. У горожан менялась согласно моде, медленно. Деревенские же мужики все так же в холщовых широких штанах, сатиновой рубахе, на ногах лапти, на голове картуз.

Рядом с ним одеяние Алексея выглядело нелепо. Потому селянин окинул его неприязненным взглядом.

– День добрый, – первым поздоровался Алексей.

– И вам не хворать, – отозвался селянин.

Ага, стало быть, уже восемнадцатый или девятнадцатый век. До Петра обращение ко всем, даже к князю, было на ты. И слово «женщина» появилось, а «баба» осталось применительно к крестьянкам. К девушкам обращались «барышня». Все же поприятнее, чем «баба».

– Далеко ли до города? – спросил Алексей.

– Смотря до какого! Туда идти – верст пятнадцать с гаком.

Селянин махнул рукой перед собой. И продолжил:

– А ежели туда, то и все тридцать будет, – показал он за спину.

Тьфу ты! А города не назвал. И лучше сейчас у селянина выяснить, даже пусть он удивится бестолковости незнакомца.

– Где какой город?

– Там – Волок Ламский, а там – Руза.

Уже понятно, что он в Московскую губернию попал, западную ее часть.

– Кто царь-император ныне?

Мужик глаза вытаращил. Вроде незнакомец по-русски бает, но одет странно и речи чудные. Не иноземец ли? После царя Петра много их появилось в исконно русских землях. Осели, обрусели, в чинах и должностях выросли изрядно.

– Так Александр Павлович!

Мужик перекрестился, надел картуз и тронул вожжи. Уже понятно, в какое время Алексей угодил – эпоха Александра I, начало девятнадцатого века. И памятен этот император был подозрением в заговоре супротив отца, императора Павла I, войной с французами. А еще таинственной смертью в Таганроге, после которой видели старца, очень на императора похожего. Не такой солдафон, как его отец, но и не славен, как предок Петр.

Вот интересно Алексею, почему попадает он в эпохи столь разные. Выбора никакого, как в рулетке. Что выпало, то выпало, скажи спасибо. Одно обнадеживало – возможность вернуться. Потому был полон оптимизма. А еще было осознание своей исключительности. Кто еще из историков мог со знанием дела рассказать о Византии или Александре Македонском? Они изучали все по скудным сохранившимся записям, зачастую написанным уже позже. Алексей же жил той жизнью, изнутри видел. Но попробуй поспорить с академиками от исторической науки! Ты кто такой? Ах, бывший военный, а ныне инкассатор? Тогда отойдите в сторонку. Либо объявят ненормальным – и пожалуйте на консилиум психиатров в Кащенко. Так ведь известно: сколько психиатров, столько и диагнозов. В общем, лучше помалкивать в тряпочку. Расшевелить улей легко – только сунь туда палку. Но вот обратно загнать пчел не получится.

Алексей шел в сторону Рузы. Все ближе к Москве, чем Волоколамск. Москва со времен Петра не стольный град, но на вторых ролях. Город большой, можно и работу найти или службу. И желательно побыстрей, потому как денег и жилья нет, а кушать уже хочется. Конечно, лучше в Санкт-Петербург: в нем жителей вдвое больше, чем в Москве, и все учреждения здесь, как и большая часть денег. Москва больше патриархальная, постройки старые. А Петербург посовременнее, создан Петром, и планировка улиц уже не радиальная, как в Москве. Свои возможности и способности Алексей знал. Он воин, не делец, не торгаш, не лекарь. На первых порах может и грузчиком поработать, и молотобойцем, чтобы с голоду не помереть. А потом видно будет. В этих временах, начале девятнадцатого века, он не был. А у каждой эпохи свои особенности. Поначалу трудности будут, это понятно. Но ему не привыкать, не неженка. Да и азарт проснулся: сможет ли одолеть? Или обстоятельства окажутся сильнее его?