Застенчивость в квадрате - Хогл Сара (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗

Сара Хогл

Застенчивость в квадрате

Sarah Hogle

TWICE SHY

© Осминина А., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Глава первая

Сейчас я высоко-высоко в облаках, барабаню пальцами по прилавку. На окне снаружи, в мягких завитках вечного тумана, светится розовым неоновая вывеска, вращаясь вместе с постоянно движущейся планетой. Надпись гласит: «Кофейня Мэйбелл ВПВ». А чуть ниже, с одной периодически мигающей буковкой, подписано: «Открыто 24 часа».

На создание моей кофейни ВПВ (в параллельной вселенной) ушел не один год, и последние три месяца – пока что наш самый оживленный сезон. Я развесила гирлянды, принесла комнатные растения с большими листьями, выбрала красные виниловые диванчики и плитку на пол. Музыкальный автомат оживает сам, стоит взглянуть в ту сторону, неожиданно включая одну из моих любимых песен. «Кофейня Мэйбелл ВПВ» – самое прекрасное место, которое я только могу представить, а представляла я немало. Как по команде, туман расступается. Я всегда начеку и тут же поднимаю голову, зная, что произойдет потом – как и сотни раз до этого. История с тщательно прописанным началом и бесконечными вариациями продолжения.

Дверь распахивается, и на пороге появляется мужчина: высокий, широкоплечий, с волевым подбородком, в костюме чернее ночи. Влажные русые волосы спадают небрежными волнами, напоминая мне чуть не утонувшего падшего ангела: Посейдон выбросил его из моря, а молния вернула к жизни. Если бы он был в цвете, глаза бы его сияли, как топазы, как бокал искрящейся в солнечных лучах газировки.

Но он состоит из граней и теней, черного и белого. Капли дождя стекают по окну, и от них правая часть лица мужчины кажется потемневшей, точно монохромная кинопленка. Он оглядывает кафе и наконец видит меня: я хватаюсь за прилавок, стараясь удержаться на ногах, и глубоко вздыхаю. Этого момента я ждала всю жизнь.

– Я везде тебя искал, – произносит он. – Почему ты не отвечала на мои звонки?

Все уже происходило, и множество раз, но смотрю я на эту сцену с прежним восторгом. Сердце переполняет радость, воздуха не хватает.

– Джек! Что, если тебя кто-то увидит?

– Мне уже все равно. – Перескочив через прилавок, он сжимает меня в страстном объятии. – Я не собираюсь прятаться. Да, ты работаешь в кофейне, а я принц Эффлувии. Какая разница? Я люблю тебя. Только это имеет значение.

– Ты меня любишь?

Эта часть, объяснение в любви, нравится мне больше всего. Я перематываю ее к началу: послушать еще раз и внести парочку мелких правок для усиления драматического эффекта.

– Да, ты работаешь в кофейне, а я принц Эффлувии, – повторяет он, на этот раз с появившимся в левой руке букетом ярких лилий сорта «старгейзер». А в правой сверкает обручальное кольцо. Я беззвучно вторю его следующим репликам:

– Какая разница? Я люблю тебя. Только это имеет значение.

– Но… монархия… – шепчу я, уткнувшись ему в плечо. – Они против наших отношений.

– Они не смогут нас остановить. Наша любовь слишком сильна, с ней придется считаться.

– Мэйбелл! – чирикает где-то вдалеке знакомый голос. Перенастраиваю звук в фоновые помехи, и вот это уже не слова, а просто шелест листьев.

Джек опускается на одно колено. Букет лилий увеличивается в размере раза в три. В отдалении появляется струнный квартет.

– Возлюбленная моя… свет моей жизни… – Джек кашляет, пытаясь вернуть мое внимание, но я обеспокоенно оглядываюсь, замечая отражения, которым здесь не место. Они кружатся в серебряных салфетницах, кофейнике, в сверкающей поверхности над раковиной, будто в расставленных зеркалах. Небольшая кнопка на старинном дисковом телефоне, бежевом и прямоугольном, загорается красным за полсекунды до того, как металлический звук звонка прерывает признание Джека.

– Такой, как ты, я никогда раньше не встречал, – начинает Джек, не замечая ничего вокруг; в глазах у него мерцают слезы. – Умная. Прекрасная. Одаренная. Несравненная. В целом свете не сыскать второй такой Мэйбелл Пэрриш.

Согласно моему расписанию, через тринадцать секунд мы поцелуемся. Страстный поцелуй после объяснения в любви – еще одна моя любимая часть. Необходимый ингредиент в любой романтичной истории, без него ничего не выйдет.

Красную кнопку уже невозможно игнорировать. Каждая вспышка света четко высвечивает мой почерк на прилепленной рядом бумажке: «Реальная жизнь вызывает».

Нетерпеливо машу Джеку, чтобы поторопился, но не успеваем мы перейти к «Согласишься ли ты выйти за меня» и неизбежному «Да, тысячу раз да!», после чего обычно серотонин поступает прямо в мозг, помогая мне продержаться следующие два часа смены, как плеча касается чья-то бесплотная рука.

Сцена с предложением замирает, как от нажатой паузы. С грустью улыбаюсь этому безупречному мужчине, его идеально-влюбленному, обожающему взгляду. Он горы готов свернуть ради меня. Пройти пешком через всю планету. Он будет защищать меня, мстить обидчикам и даже вернется с того света. Нет, в самом деле, единственный минус Джека Макбрайда в том, что он не существует.

Кофейню заливает резкий белый свет, стекла трясутся в оконных рамах. В ушах звенит, все мелькает и расплывается. Я падаю с облаков вниз, из своего счастливого мира, растворяющегося прямо на глазах, обратно в «здесь и сейчас» – последнее место, где мне хочется находиться, а передо мной, касаясь моего плеча, стоит последний человек, которого мне хочется видеть.

Джемма Петерсон, конечно же, об этом не подозревает. В ее представлении мы лучшие подруги.

– Ау! Земля вызывает Мэйбелл! – щелкает она пальцами у меня под носом. – Кого-то стошнило на морозильник на втором этаже. Фонтан рвоты.

У меня вырывается стон. «Здесь и сейчас» – это курортный спа-комплекс «У горы» в Пиджен-Фордж, штат Теннесси, с крытым аквапарком и типично южным шармом. Он вобрал в себя всю прелесть и плюсы старинного деревянного домика, но только с сувенирными магазинами, каналом НВО и аттракционом «Ленивая река»[1].

Когда меня не уносит в воображаемые миры, я, как недавно заслуживший повышение координатор мероприятий, придумываю развлечения для гостей, а потом наблюдаю, как их зарубает второй координатор, Кристин. До этого года я работала в хозяйственной службе, поэтому от необходимости реагировать на сообщения о рвоте на льдогенераторах некуда было деться. К сожалению, уже апрель, а ко мне все еще бегают с такими вопросами. Будто повышение все пропустили.

– Это к хозяйственной службе, – напоминаю я Джемме.

– Ах да, точно! Я просто привыкла… – Она одаривает меня широкой улыбкой и подхватывает под руку, когда я делаю пару шагов по коридору. Проверяю время на телефоне и прихожу в отчаяние: мой побег в кофейню в облаках занял всего десять минут. Я просто хочу пойти домой, сжечь все воспоминания об этом месте в крематории и рухнуть лицом в подушку часов на двенадцать.

– Не хочешь прогулять работу и поиграть на автоматах? – спрашивает Джемма. – Тот с игрушками сегодня действительно дает что-то вытащить.

– У нас будут неприятности, если Пол увидит.

Пол – Большой Босс, и если меня, скорее всего, ждет разнос за игру в скибол в мою смену (а автомат еще и жульничает), Джемма – его дочь, и может делать что хочет. Ей платят на шесть долларов в час больше, чем мне, просто за то, чтобы она постояла в лобби в кокетливом костюмчике проводницы поезда, рассказывая гостям, что «Тропический зоопарк с приключениями всего в восьми километрах по дороге, загляните на стойку администрации и получите купон!», а потом остаток дня торчала в бассейне.

Ненавидеть Джемму сложно, она забавная и жизнерадостная. Что тут может не нравиться? Когда ее уволили из нескольких мест подряд, Пол избавился от Дэнниса, нашего ветерана семидесяти четырех лет, и устроил ее сюда. Джемма прилепилась ко мне в первый же день и теперь приносит попробовать кусочки бананово-орехового хлеба из «Восхода с дымком» – там подают завтраки для гостей – и с восторгом внимает всему, что я говорю, даже если это просто мысли вслух о списке покупок. Когда бы я ни надела новое украшение, она тут же замечает его с приятным для эго комплиментом. Но вот совесть у Джеммы прямо как Джек Макбрайд: ее попросту не существует.