Тайны Лубянки - Хинштейн Александр Евсеевич (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

Александр Хинштейн

Тайны Лубянки

ОТ АВТОРА

О, это ни с чем не сравнимое чувство, когда ты держишь в руках пожелтевшие от времени архивные документы. Ты словно соприкасаешься с историей, с тем, что давно уже, будто днище корабля, заросло мхом легенд и ракушечником мифов, и тогда тени минувшего оживают снова, и если приноровиться, можно даже услышать голоса людей, которых давно уже нет.

Так уж повелось: мы воспринимаем наше прошлое в черно-белых тонах. И потому, что представляем его себе исключительно по старым черно-белым фильмам и кадрам кинохроники. И потому, что советская историография приучила нас к однозначности оценок: свои-чужие, враги-друзья.

Но ведь прошлое было разным. Прекрасным и ужасным. Светлым и мрачным. И уж совершенно точно – оно было цветным…

В архивах Лубянки понимаешь это с особой ясностью. Недаром говорится, что из окон этого песочного цвета здания видна вся страна – от Камчатки до Магадана. Человеку случайному в архивах ее можно заблудиться. Здесь покоятся самые страшные тайны страны, и нет, кажется, такого события, которое прошло бы мимо всевидящего ока госбезопасности.

Впрочем, случайному человеку делать в подземельях Лубянки нечего. Случайные сюда не попадают. Как и всякая спецслужба, ФСБ умеет хранить свои секреты.

Именно поэтому книга, которую вы держите в руках, основана на материалах, о которых знали лишь посвященные.

Добро пожаловать в этот круг!

Лубянка давно уже стала именем нарицательным. Чего там греха таить – многие продолжают с опаской коситься на желтое здание в самом центре Москвы.

И в этом тоже есть элемент черно-белого восприятия, этакой политической дальтонии. Спецслужбы не могут быть хорошими или плохими. Спецслужбы – лишь инструмент в руках государства. Какой власть хочет видеть спецслужбы – такими они и будут. Топор в руках Раскольникова – это орудие убийства. В руках плотника же – орудие производства, хотя топор может быть одним и тем же. Вопрос только – кто распоряжается им.

И еще. Несмотря на то что книга наша сугубо документальна, автор взял смелость оживить своих героев; словно суп быстрого приготовления, разбавить сухие факты истории кипятком эмоций и чувств. Мы надеемся, что этот нехитрый литературный прием позволит более выпукло, в цвете увидеть события прошлого и испытать те же чувства, что испытывали мы, держа в руках пожелтевшие архивные документы…

А. Хинштейн. Март 2008 года

Глава 1

КРОВАВЫЙ ПУТЬ ПЕРВОЙ КОННОЙ

Чудо, что документы эти сохранились в лубянских архивах до наших дней. Истинное чудо, ибо и Клим Ворошилов, и Семен Буденный дорого дали бы за то, чтобы эти пожелтевшие от времени листки исчезли навсегда.

Слыхано ли: первые маршалы, герои Гражданской войны, любимцы всего советского народа и лично товарища Сталина… Старая отцовская буденовка, что где-то в шкафу мы нашли… Конар-мейская тачанка – все четыре колеса… Мы красные кавалеристы и про нас…

…Но о чем, в самом деле, могли вести рассказ речистые бы-линники? Уж не о том, что легендарная Первая конная была в действительности пристанищем для бандитов и погромщиков. Что конармейцы вырезали целые местечки: убивая мужчин, насилуя женщин. Что Буденный и Ворошилов с пеной у рта защищали убийц в «пыльных шлемах»…

«Трудовое население, встречавшее когда-то ликованием Первую конную, теперь шлет ей вслед проклятия», – это вынужден был признавать даже Реввоенсовет самой знаменитой армии Гражданской войны.

Сентябрь 1920-го

Первая конная идет по Украине. По недавней вотчине батьки Махно¹.

Только местные жители, которых «освобождают» конармейцы, радости почему-то не выказывают. Буденовцы ведут себя как заправские погромщики. Врываются в дома, избивают и насилуют, реквизируют вещи. В первую очередь – бандитствуют они в еврейских местечках.

Буденовцы устали. Только-только армия вышла из-под львовского окружения. Впереди – новые бои: Первую конную должны бросить против Врангеля, на Южный фронт.

Лихой командарм Семен Буденный любит своих бойцов. Они заслужили право на отдых. Три дня на разграбление – закон войны.

Правда, отдельные конники настолько увлекаются погромами, что отстают от своих частей. Комиссарам приходится силой выгонять их из местечек. Поглумились – и будет…

28 сентября, м. Полонное

…Военком 6-й дивизии Шепелев не успел еще отойти ото сна, как в избу ворвался вспотевший боец. Он настолько запыхался, что в первые минуты не мог ничего выговорить, только тряс головой.

– Да что такое, – не выдержал военком. – Говори толком.

– Наши жидов бьют, – выдохнул боец.

Сон в мгновение улетучился, как будто и не было беспокойных ночей. Шепелев напрягся, желваки заходили по щекам.

– Где?! – глухо спросил военком.

– И в Полонном, и в другом местечке, в версте от него…

Когда Шепелев вместе со своим секретарем Хаганом – тоже еврей, но нормальный мужик, свойский – примчался в местечко, погром был в самом разгаре. Почитай из каждого дома слышались крики. Буденовцы восстанавливали утраченные в сабельных рубках нервы.

Зашли в первую же избу, где у околицы переминались с ноги на ногу два привязанных коня. На полу, изрубленная палашами, лежала еврейская семья – старик лет шестидесяти, старуха, их сын. Еще один окровавленный еврей стонал на кровати.

Помощник военкома Хаган побледнел. Наверно, вспомнились ему черносотенные погромы, пьяные рожи бандитов под царскими хоругвями. Нет больше хоругвей, вьются теперь на ветру красные кумачовые стяги – только что изменилось?

В соседней комнате между тем орудовали мародеры. Какой-то красноармеец на пару с миловидной женщиной в медицинской косынке набивал нехитрый еврейский скарб в необъятные баулы.

– Ни с места! – властно сказал военком, но красноармеец – откуда только прыть взялась – оттолкнул его и кубарем выкатился из дома. За ним припустилась и женщина. Они бежали по улице, высоко подымая ноги, и Шепелеву даже стало их жалко. Он представил, как смешно дернутся сейчас два этих человека, как, пролетев по инерции вперед, рухнут плашмя на землю, стоит лишь нажать на спуск нагана.

– Сто-о-й! – Шепелев закричал что есть мочи, но мародеры не слушали его, и тогда военком вскинул наган.

Один хлопок. Второй.

После третьего выстрела мародер упал замертво, а вместе с ним, по-бабьи испуганно вскрикнув, рухнула в пыль и медсестра.

Она лежала, не в силах вымолвить ни слова, и лишь беззвучно шептала что-то побелевшими от страха губами.

– Кто такая? – Шепелев наклонился над женщиной. – Какого полка?

Та ответила не сразу, отдышавшись:

– 4-й эскадрон. 33-й полк. – И, будто проснувшись, заголосила во весь голос: – Не убивайте! Христом Богом молю… Пожалейте деток.

– Встаньте, – брезгливо сказал военком. – Никто убивать вас не будет… Поедете с нами.

…Великодушие – свойство сильных людей. Расстреляй комиссар мародершу на месте – вся его жизнь могла бы пойти по-другому. Но он пожалел ее.

Откуда Шепелеву было знать, что жить ему оставалось не более часа…

Из рапорта секретаря военкома 6-й дивизии Хагана (29 сентября 1920 г.):

«Проезжая дальше по местечку, нам то и дело попадались по улице отдельные лица, продолжавшие грабить. Тов. Шепелев убедительно просил их разъехаться по частям. У многих на руках были бутылки с самогонкой, под угрозой расстрела на месте таковая у них отбиралась и тут же выливалась.

При выезде из местечка мы встретили комбрига 1 (командира 1-й бригады. – Прим. авт.) тов. Книгу с полуэскадроном, который, в свою очередь, занимался изгнанием бандитов из местечка. Тов. Шепелев рассказал о всем происходившем в местечке и, сдав лошадь расстрелянного вместе с арестованной сестрой на поруки военкомбригу тов. Романову, поехал по направлению к Полешта-диву (полевому штабу дивизии. – Прим. авт.)».