Узник моего сердца - Брэнтли Пейдж (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

Пейдж Брэнтли

Узник моего сердца

ГЛАВА 1

1314 год от Рождества Христова

Шелковые юбки Николетт де Шезно высоко взметнулись, открывая изящные ножки и кружевные оборки панталон.

– Добро пожаловать, – проворковала она, игриво приподнимая шелк и раскланиваясь. – Милости просим! – губки изобразили поцелуй. – И вас, и вас, и вас!

Встряхнув очаровательной головкой, Николетт вновь закружилась по комнате, вздымая облако шелка и звонко смеясь. Остановилась на мгновение и пропела нежным голосом:

Жанна и Бланш, кружащие по комнате в неглиже, звонко засмеялись, вторя оживлению своей невестки, и подхватили простенький мотив фривольной песенки. Несмотря на их веселость и роскошь окружающей обстановки, вряд ли кого-то из этой троицы можно назвать счастливой. Ах, у каждой были свои причины, но замужество не делало их жизнь радостной.

Великолепная комната залита светом свечей, лишь дальние углы тонули в колеблющемся мраке. Пышные восточные ковры устилают пол, стены затянуты алым шелком, затканным золотыми нитями, еще несколько штрихов – и комната будет похожа на часовню, украшенную к торжественной мессе.

Три принцессы сослались на головную боль, чтобы не присутствовать на торжестве в честь Изабеллы, дочери короля Филиппа. В их отговорке была немалая доля правды – к утру головы принцесс наверняка разболятся из-за порядочной дозы вина, которое они собирались «попробовать».

Молодые женщины всегда обожали разыгрывать разнообразные представления и до недавнего времени тратили немалую толику состояния на вечеринки, проходившие в садах де Несле. Вдали от пристальных очей дворцовых соглядатаев ставились фривольные пьесы, в которых лучшие роли, естественно, доставались принцессам.

Но все изменилось с приездом Изабеллы. Вернувшись из Англии, она объявила кровную войну (иначе не назовешь) женам своих братьев, что кончилось весьма печально. Король, прознав о «невинном» развлечении невесток, с легкой руки дочери запретил все постановки в садах де Несле.

Но запрет, как известно, делает плод еще более сладким. Сегодня вечером осуществится месть. Пусть она будет тайной, но, тем не менее, такой сладостной.

Молодые особы собрались в покоях Жанны, чтобы приготовиться к вечеринке. Николетт де Шезно, дочь герцога Бургундского, в настоящее время – жена Луи, старшего сына короля, скорчила гримасу и начала приседать на манер встревоженной утки. Она была самой младшей из принцесс, обладала редким даром подражания и за спиной короля и его министров иногда вдруг корчила поразительные гримасы. Ничто не могло укрыться от ее внимательных глаз. Не удивительно, что Николетт легко изобразила королевского инквизитора Гюлимая де Ногаре, печально известного такой жестокостью и непримиримостью, что, казалось, мог бы отправить на казнь даже Папу Римского. Внешность Гюлимая была соответствующей – полный, рыхлый, с тощими ногами и жадными крохотными глазками, он походил на паука. Этот человек обожал самые отвратительные пытки. Его боялась вся Франция, хотя за глаза инквизитор де Ногаре нередко становился объектом весьма злых насмешек.

И сейчас Николетт, растопырив руки, шарила по комнате, заглядывая в резной комод, в корзинки для рукоделия, даже под кровать, на которую, покатываясь со смеху, упали Жанна и Бланш.

Николетт, изображая торжество, заглянула за гардины, затем неуклюже повернулась лицом к молодым женщинам:

– Не хватает барона де Конше. И куда он только мог подеваться? – резкий, отрывистый голос инквизитора был передан поразительно точно.

Зрительницы на кровати буквально задыхались от смеха. Во дворце все, за исключением старого короля, знали, что Рауль де Конше – любовник Изабеллы.

– Гм, эта тайна достойна внимания великого инквизитора! – провозгласила Николетт, простирая руки и нелепо встряхивая головой. Ее великолепные длинные кудри выбились из узла на затылке и черной волной упали на плечи. – Не сомневайтесь, я найду его! У меня нюх на такие дела! – пролаяла она, подражая речи инквизитора, зажала нос и указала на ночной горшок в углу комнаты.

Сама Николетт с трудом удерживалась от смеха, когда новый взрыв хохота сотряс кровать.

– Ах, вот и мадам де Пернель. Спрошу-ка ее, – Николетт проковыляла мимо зрительниц, скорчив еще более коварную гримасу и радостно добавила: – Не исключено, что мы ее немножко попытаем.

Наступила очередь Бланш включиться в представление. Невысокая, довольно полная, с пухлым детским личиком, она вполне подходила на роль глуповатой мадам де Пернель, старшей смотрительницы дворцовых опочивален. Округлив глаза, Бланш в точности передала рассеянное выражение лица бедной мадам:

– О, дорогой мессир де Ногаре, что привело вас в королевские опочивальни?

– Ищу барона де Конше. Вы его не видели? – требовательно заявила Николетт, вновь тряхнув головой.

– Он что, потерялся? – отрешенно спросила Бланш.

– Конечно, он потерялся, глупая ты корова, раз я его ищу!

– Какая трагедия! Бедная Изабелла! Кто согреет ее постель сегодня ночью? Может быть, ей придется сделать это самой?

Жанна, все еще не в силах справиться с приступами смеха, вскочила с кровати, схватила подушку, спрятала ее под юбку и быстро расправила складки. Под одобрительное хихиканье Николетт и Бланш, Жанна сбросила атласные туфли, выпрямилась, сложила губы бантиком – ни дать ни взять выброшенный на берег пескарь, пытающийся сохранить достоинство – великолепная копия Изабеллы.

– Кто осмелился потревожить Изабеллу, королеву Англии, Франции и всего остального? – высокопарно произнесла Бланш, поскольку Жанна так корчилась от смеха, что не могла произнести ни слова.

– Это я, мадам, ваш преданный слуга де Ногаре, – ответила Николетт.

– И я, – пропищала Бланш от имени мадам де Пернель, продолжая глупо таращить глаза. – Правда, я забыла свое имя.

– Уйди с моего пути, глупая женщина, – Николетт оттолкнула Бланш и обратилась к хихикающей Жанне: – Мадам, – Николетт вновь тряхнула головой, – я имею честь сообщить вам, что барон де Конше потерялся.

– Что?! Болван! – завизжала Жанна, наконец-то обретя голос. – Я прикажу, и тебе прищемят нос!

– Но, мадам, инквизитор – я, прищемлять носы – моя работа!

– Тогда прищеми его себе сам, старый козел! Заодно – и вот этой! – зловеще процедила Жанна-Изабелла, указывая на Бланш-мадам де Пернель.

– Да, мадам, я выполню ваш приказ немедленно, – Николетт ухватила себя за нос двумя пальцами. – Но, – неожиданно воскликнула она, – нужно решить, чей нос я должен прищемить первым?

– Идиоты! – Жанна взмахнула шелковым шарфом, подражая ударам кнута. – Перво-наперво, ты должен поцеловать мой королевский ботинок! – Она подняла юбки и выставила большой палец ноги. Из-под оборок стала видна припрятанная подушка, к которой, как оказалось, была приколота охотничья шляпа Рауля де Конше.

Несколько дней назад молодые принцессы прихватили ее во время вечеринки после соколиной охоты – де Конше опрометчиво повесил ее на сук. Жанна еще тогда спрятала шляпу под юбкой. Рауль довольно долго надоедал окружающим своей пропажей, что добавило тайной радости сердцам трех принцесс.

Сегодня вечером Николетт, не найдя кисточки, обмакнула палец в чернильницу и нарисовала на подушке густые черные брови, узенькие косые глаза, нос с горбинкой, пухлые губы… Подушка превратилась в лицо Рауля де Конше, которое для убедительности увенчала его собственная шляпа.

– Ш-ш, – прошипела Николетт, указывая на подушку под юбкой Жанны. – Вот же барон де Конше! Он у вас между ног, мадам!

Бланш-мадам де Пернель от возмущения упала в обморок на постель, высоко задрав ноги. Жанна-Изабелла, убедившись, что ее поклонник обнаружен, изображала яростный гнев. Бросив подушку на пол, она начала пинать ее ногами. Троица безудержно хохотала, когда дверь опочивальни неожиданно отворилась. На пороге стояли король, его дочь Изабелла и полдюжины стражников. Выражение их лиц было суровым и не предвещало ничего хорошего. Холодный взгляд короля остановился на принцессах.