Сапфир - Мэтьюз Патриция (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗

Патриция Мэтьюз

Сапфир

Пролог

1880 год

В четыре часа утра лондонский Ист-Энд казался совершенно пустынным. Уходящая ночь выдалась сырой и холодной, узкие улочки заполнял туман, и газовые фонари были окружены желтоватыми расплывчатыми ореолами.

В это глухое время на Хай-стрит, что в Уайтчепеле, появилась одинокая фигура – женщина торопливо шагала, кутаясь в поношенную шаль, почти не защищавшую от пронизывающего холода.

Аделаида Пэкстон служила уборщицей у Слострума, известного лондонского торговца драгоценными камнями. До смерти уставшая после ночной работы, она торопилась домой, думая о том, что вскоре окажется в своей комнатке и подкрепится чашкой горячего чая.

Аделаиде только недавно минуло сорок, но выглядела она лет на шестьдесят. Серенькая, худенькая, Сутулая, женщина походила на мышку; черты ее бледного лица заострились – сказывались беспросветная нужда и изнурительный труд. Заметно тронутые сединой каштановые волосы Аделаиды были повязаны шарфом. Ее длинные тяжелые юбки волочились при ходьбе по булыжной мостовой.

Квартал, известный под названием «Четверть мили зла», населяли воры, мошенники и прочие охотники за чужими кошельками, среди которых встречались и такие, кто не задумываясь перерезал бы глотку своему ближнему за шиллинг и даже за меньшую сумму. Но Аделаиде не приходилось выбирать – жизнь в другом месте была ей не по карману. Однако подонки общества, в окружении которых жила Аделаида, не трогали ее: она считалась своей в этом квартале, да и кошелек у нее был настолько тощий, что красть его – пустое дело.

Уже на подходе к своему дому Аделаида ускорила шаг – вот-вот она окажется в тепле и чем-нибудь подкрепится.

И тут, проходя мимо темного узкого проулка, она услышала какой-то странный звук, что-то похожее на мяуканье кошки. Замедлив шаг, Аделаида повернулась, вглядываясь в проулок. Снова тот же звук… Кошка? Нет, это плачет ребенок! Неужели все-таки ребенок? Аделаида знала: бедные несчастные женщины, не имеющие мужей – либо средств прокормить ребенка, – нередко бросают своих детей.

Крик повторился, он доносился из темной глубины проулка. Несколько мгновений Аделаида колебалась. Затем, вобрав в легкие побольше воздуха, расправила плечи и смело шагнула в темноту. Ей пришлось пробираться по проулку на ощупь, держась рукой за мокрую скользкую стену дома. Она вздрогнула, услышав, как где-то завозилась крыса, потревоженная ее появлением. Один раз она споткнулась и едва не упала. Аделаида бы с радостью повернула обратно, но крик снова повторился, теперь кричали совсем близко. Женщина наклонилась, пошарила по земле руками, и рука ее наткнулась на деревянный ящик. Опять раздался крик – жалобное хныканье. Ящик был без крышки, и Аделаида осторожно сунула туда руку. Нащупав теплое тельце, Аделаида затаила дыхание – пальцы ее обхватила крохотная ручка.

Она осторожно вытащила ребенка из ящика, обняла его и прижала к груди. Потом выбралась из темного проулка на освещенную улицу и посмотрела на младенца. С маленького бледного личика на нее взглянули огромные глаза. Ребенок, продолжая хныкать, все же улыбнулся ей. Крошке было всего несколько недель от роду. Одеяльце, в которое был завернут ребенок, развернулось, и Аделаида увидела, что он совершенно голый.

Какой же нужно быть бессердечной матерью, чтобы оставить младенца в темном проулке совершенно голенького… Еще раз взглянув на дитя, Аделаида увидела, что это девочка. Малышка могла бы замерзнуть, если бы ее вовремя не подобрали. Женщина закутала крошку в одеяльце, прижала к груди и осмотрелась: не заметил ли ее кто-нибудь? Затем не колеблясь поспешила домой.

Скромное жилище Аделаиды находилось в подвале старого дома. Жилище это – одна маленькая комнатка – имело и существенное достоинство – отдельный вход. Войдя к себе, Аделаида закрыла дверь и задвинула засов. Потом зажгла лампу и отдернула занавеску перед маленькой нишей, служившей ей спальней. Она положила девочку на свою узкую постель и постояла с минуту, глядя на нее. Ребенок опять заплакал.

Бедная крошка!

Когда-то Аделаида была замужем за человеком по имени Роберт Пэкстон. Супруги страстно хотели иметь ребенка, но Бог не внял их мольбам. Пять лет назад Роберт умер от оспы, оставив жену без средств к существованию. После смерти мужа Аделаида потеряла последнюю надежду. Она знала: ей суждено прожить жизнь в одиночестве.

И вот судьба, кажется, сжалилась над ней и даровала ей дочку; правда, это не родное дитя, но Аделаида чувствовала, что ничего не пожалеет, только бы сохранить ребенка.

Прижав к груди руки, она обратила взор к потолку.

– Благодарю тебя, Иисусе сладчайший!

Услышав ее голос, ребенок заплакал громче. Наклонившись над кроватью, Аделаида протянула малышке палец, и та решительно ухватилась за него.

– Ну вот, ну вот, маленькая моя, – пробормотала Аделаида, – теперь мы дома, в тепле и в безопасности.

Ребенок засунул палец в рот, пытаясь пососать его.

– Ясное дело! Да я просто спятила! Она же хочет есть, бедняжка.

Аделаида растерялась. Молока у нее в доме не было, а имевшиеся припасы не годились в пищу младенцу, которому еще полагалось сосать грудь. В конце концов Аделаида намочила чистую тряпочку, положила в нее сахару и сделала сладкую соску.

Малышка принялась с жадностью сосать, пока не высосала весь сахар. Аделаида сделала еще две соски, и ребенок наконец спокойно уснул.

Аделаида смотрела на спящую девочку, вспоминая, с какой отчаянной решительностью та впилась в сахарную соску. Можно было не сомневаться – она станет женщиной с сильной волей.

В этот момент Аделаида поняла, что уже всем сердцем полюбила это крохотное существо. Глаза ее наполнились слезами. Протянув натруженную руку, она осторожно погладила малышку по головке, на которой темнели прядки волос.

– Регина, – прошептала Аделаида. – Так тебя отныне будут звать. Регина Пэкстон. – Она наклонилась, запечатлела поцелуй на лбу девочки, и та пошевелилась и тихонько захныкала.

Глава 1

В один из весенних дней 1899 года по Коммерческой улице лондонского Ист-Энда шла высокая и красивая молодая женщина – шагала быстро, решительно; в руке она держала сумку с только что закупленной провизией.

Регина Пэкстон слишком долго бродила по рынку, восхищаясь свежими овощами и фруктами – вестниками весны. Фрукты с блестящей кожицей всегда напоминали ей драгоценные камни и дразнили ее воображение: яблоки казались ей красными, как рубины, виноградины – зелеными, как изумруды, а персики – розовыми, как жемчуг.

Регина мысленно посмеивалась над своими фантазиями. Поспешая к дому, она думала о матери: та скоро проснется, и ее нужно покормить, прежде чем она отправится на работу к Слоструму.

Регина выросла и превратилась в женщину незаурядной внешности. Она держалась с изяществом, обращавшим на себя внимание, но более всего поражало необычное сочетание: густые черные волосы, темно-синие глаза и бледная, как бы светящаяся кожа цвета густых сливок.

Мысли о матери заставили ее задуматься еще кое о чем. Настало время взять на себя обязанности взрослого человека. Она должна работать и зарабатывать. Аделаида же пока что разрешала ей выполнять только хозяйственные, домашние работы, в том числе заниматься стряпней. Эти обязанности девушка взяла на себя, когда ей исполнилось одиннадцать лет, вопреки возражениям матери.

– Сначала тебе нужно побыть ребенком, – частенько говаривала Аделаида, – нужно вдоволь наиграться, повеселиться, а не взрослеть прежде времени от тяжелой работы.

– Ты, мама, работаешь слишком много, больше, чем полагается женщине, – возражала Регина. – Работа по дому – самая малость из того, что я смогу делать, чтобы помочь тебе. Ты всю ночь занята уборкой у Слострума, а потом еще тебе приходится хлопотать по хозяйству.