Омоложение доктора Линевича - Званцев Сергей (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗

Сергей Званцев

Омоложение доктора Линевича

Показание профессора Н. И. Орловского

Мне, ректору медицинского института, руководителю терапевтической клиники, доктору медицины и профессору, человек, подсевший к моему столику в кафе, был абсолютно ясен. Робкая мина, слегка дрожащий голос и пергаментный цвет лица — пергаментный цвет лица в особенности, — как весь этот комплекс типичен!

Надо сказать, я вообще не люблю, когда меня отвлекают от еды посторонними разговорами. Ну, когда речь идет о приятном и нужном собеседнике или, скажем, о прелестной собеседнице, куда ни шло. А этот старикашка с большим кадыком и седой щетиной на впалых, бледных как… Да, мне, как геронтологу, пергаментный оттенок кожи более чем понятен.

Размышляя впоследствии над причинами, вызвавшими в моей подкорке вредное раздражение в то утро, я пришел к заключению, что не один его внешний вид виноват в моих отрицательных эмоциях. Ведь я его хорошо знал, бывшего ассистента нашей клиники. Да, вечного студента, не имеющего ученой степени, Петра Эдуардовича Линевича. В течение, по крайней мере, десяти лет он отвечал в коридорах клиники на его приветствия, а иногда даже подавал ему руку и спрашивал: «Как дела?» Он отвечал неразборчиво, но всегда уважительно. Да, он понимал всю огромную дистанцию, отделявшую его, не сумевшего защитить диссертацию на степень кандидата, от меня — человека с ученым именем!

Я знал, что после обязательных часов работы в палатах он попросит моего разрешения «поработать в лаборатории» и потом долгими часами будет производить какие-то опыты над тканями различных органов.

— Петр Эдуардович, — говорил я ему иногда, находясь под влиянием положительных факторов в благодушном настроении, — ну охота вам экспериментировать! Для экспериментов нужна серьезная теоретическая подготовка, а иначе — это эмпирика, далекая от науки. Что вы ищете? Философский камень?!

Обычно старик (кажется, он и десять лет назад был уже стар!) что-то смущенно бормотал в ответ, вроде: «Я — так, ничего особенного… Изучаю отдельные ткани…» А однажды он мне ответил непривычно холодно и, я бы даже сказал, нахально:

— Свои великие открытия на благо человека Пастер сделал даже и не будучи медиком. А я — врач!

Помню, я тогда с удивлением взглянул на него. Ишь, Пастер какой выискался! Мне хотелось его одернуть, но, он вдруг сразу сжался и втянул седую голову между плеч, точно опасаясь удара. Я уничтожающе взглянул на него и пошел своей дорогой. С этого дня я как-то невзлюбил его, и, признаться, когда возник вопрос об увольнении Линевича на пенсию, я стал на сторону меньшинства, рекомендовавшего увольнение.

— Странно, что некоторые работники кафедры диагностики внутренних болезней, — строго сказал я, — почему-то настаивают на сохранении ассистента Линевича в институте. Неужели вы не видите, товарищи, что он совершенно неперспективный человек? За тридцать лет работы он даже не сумел стать кандидатом! Особенно плохо то, что он даже и не пытался им стать. Видимо, не чувствует призвания!

— Ну и что же? — позволил себе возразить доцент Котов (для того ли я его провел в доценты, чтобы он мне грубил?!). — Он любит науку, и любит ее бескорыстно! И вообще… не все кандидаты делают открытия!

— Тем более не все просто врачи их делают тоже! — по-моему, довольно остроумно отпарировал я и объявил обсуждение законченным. — Врач Линевич с первого числа будет уволен как перешедший на пенсию!

Перед уходом Петр Эдуардович пришел ко мне прощаться. Это было ненужно и тягостно. Я принял его вежливо (я считаю это обязательным со всеми и во всех случаях) и даже очень внимательно выслушал несколько бессвязную просьбу.

— Я хотел бы закончить опыты… Уже близок к завершению… — невнятно бормотал он. — Очень важно… Приходить в биологическую лабораторию… Еще месяц… Без зарплаты!

Я даже не сразу понял его. А когда понял, с трудом сдержал себя:

— Как?! Вы собираетесь ставить какие-то опыты в нашей лаборатории, не находясь на государственной службе в институте?!

— Я готов, — как всегда, невнятно сказал он. — Я готов… объяснить направленность моих опытов. Обратимость жизненных процессов в тканях и сосудах…

— Ах, эликсир молодости! — иронически воскликнул я. — Ну нет! Я не могу быть соучастником шарлатанства!

Тут я заметил, что обычное выражение растерянности и даже виновности вдруг слетело с лица посетителя. Он выпрямился, метнул в меня испепеляющий взгляд — подумать только! — и, сухо поклонившись, вышел. Я, признаться, сильнейшим образом расстроился от сознания Собственной мягкотелости. Да надо было попросту выгнать наглеца!

И вот спустя несколько месяцев он приплелся в наше кафе, в которое, в сущности, не имел теперь права заходить, и уселся за мой столик, наверно выследив меня перед тем. Всегда неприятно быть предметом слежки, а оказаться выслеженным этим дрожащим от старости субъектом — тем более.

— Я закончил опыты, — живо сказал он. Я сразу обратил внимание на эту живость и на более, чем обычно, строгое лицо. Неужели он стал пить? По-моему, именно так выглядят еще не втянувшиеся в пьянство после принятия первых доз, но уже ставшие на этот губительный путь люди. А он продолжал: — Некая модификация прежних поисков. Я искал этот универсальный стимулятор свыше четверти века — и теперь нашел!

— Чепуха! — искрение заявил я, внимательно глядя ему в глаза. Да, ошибки не может быть. И глаза блестят у него именно как у алкоголика!

А он, не смущаясь (это тоже убийственный симптом для человека, всегда смущавшегося даже от неодобрительного взора!), продолжал:

— Я испробовал на себе… микродозу. Ну, не буду о подробностях. Важно, что открытие сделано. Но я отдаю себе отчет: кто поверит моему утверждению? Здесь требуются ученое имя и ученая репутация, доступ в академию, да мало ли что! И всего этого у меня нет.

Я продолжал пристально, по-врачебному, всматриваться в моего собеседника. Что, собственно, здесь происходит? Вокруг снуют люди: кто-то завел радиолу, официантка с розой в волосах принесла мне цыпленка-табака, а я, вместо того чтобы наслаждаться любимым блюдом, занимаюсь разглядыванием пьяненького субъекта! Почему у меня никогда не хватало решимости оборвать вымогателя?!

— Послушайте, — строго сказал я, опасаясь, что цыпленок остынет, — послушайте…

— Одну минуту! — властно прервал меня этот жалкий пенсионер. — Я сейчас закончу. Вам дается единственный шанс в жизни. Сами вы ничего не откроете и не изобретете, я вас знаю! — От бешенства у меня перехватило дыхание. — А я прихожу к вам со своим открытием, которое перевернет вашу жизнь. От вас требуется только изучить под моим руководством метод действенного омоложения и заняться его продвижением. Все! Слава и деньги! Лауреатство всех существующих в мире премий! Лавры академика всех стран и континентов! Так сумейте же преодолеть ваше заскорузлое мышление и выслушать меня спокойно и непредвзято!

— Вон! — негромко сказал я. — Немедленно вон, иначе я позову милицию.

Еще с минуту он подумал и сказал то ли мне, то ли самому себе:

— Я так и знал, что надо начинать с ошеломляющих фактов, а не с разговорчиков!

Он встал и, бросив особенно возмутительно: «До скорого!», ушел. Несмотря на охватившее меня негодование, я успел заметить, что он как будто меньше волочит ноги.

Видно, мне не было суждено в этот день позавтракать с покойно. Тотчас подошел доцент моей кафедры, Котов, сорокапятилетний человек спортивного сложения. С некоторых пор он стал раздражать меня. Вольно или невольно я видел в нем, так сказать, своего законного наследника. Умри я сегодня, он, конечно, займет мою кафедру завтра. Да, я сам его вырастил, но что из этого? Все равно неприятно ежедневно встречать человека, который, конечно, мечтает о твоей скорой смерти.

— Видели Линевича? — спросил Котов. — Он выглядит гораздо бодрее, чем когда работал. А еще говорят, что пенсионеры быстро линяют!