Хроники Потусторонья: Проект (СИ) - Хомутинников Юлиан "sirrum" (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗

Хроники Потусторонья

Книга первая: Проект

Примечание автора: Данная книга — плод фантазии автора. Все события и персонажи являются вымышленными, любые возможные совпадения случайны.

Пролог.

«Пора».

Он поднял глаза — но, как обычно, не увидел там ничего, кроме пустого чёрного неба. В этом Мире царила вечная ночь — беззвёздная, безлунная. Беспросветная. Так было всегда. Ночь — и только где-то за далёким горизонтом её черноту вспарывали разноцветные зарницы Истока, похожего на гигантскую радужную стену без начала и конца. Когда-то давно, когда он был совсем юн, он любил подолгу сидеть в тишине и любоваться Истоком. Это завораживающее зрелище заставляло его забыть обо всём, растворяло в себе без остатка, предавало тихому, ласковому забвению, словно руки матери, которой у него никогда не было.

Но потом случилась Война, и тишина больше не казалась ему спокойной и приятной. В ней теперь было разлито это зловещее, гнетущее, давящее. Он не знал смерти — но, будучи рождённым, он боялся. Никто из братьев не знал, куда уходят Падшие, и что случается с ними потом. Никто — ведь ни один из Падших никогда больше не возвращался.

Всему виной был Первый. Это он придумал правила игры, это он провозгласил себя Главным, это он развязал Войну…

Нет ему прощения.

«Но я пережил Первую Войну, — помнишь, Первый? Я сражался на фронтах Второй Войны, — зачем? Ради чего? Вспомни, Первый: мы ведь тоже задавали вопросы. Но кто были мы, Вторая Каста, и кто был ты — Первый, Старейший, недосягаемый? Ещё в Первой Войне мы ничем не отличались друг от друга, мы были равны. Но ты сделал всё, чтобы нарушить это равновесие! И взамен ты дал нам свой Кодекс, удобный только тебе, свой Закон, будь он проклят!

Да знаешь ли ты, что это значит — стать Падшим? Ничтожным, неприкасаемым, презираемым бывшими соратниками и нынешними хозяевами? Из Воина Второй Касты стать пешкой, разменной фигурой в руках Пантеона Теней?

Знаешь ли ты, каково это — пасть в битве, не имея возможности умереть? Мне не позволили даже уйти к Истоку!

И я ненавидел всех вас, Первый. Радуга, Тень — вы ничем не отличались друг от друга, кроме цвета, который выдумали себе сами, чтобы оправдать свою неуёмную тягу к власти, ваши проклятые Войны, ваши глупые амбиции.

И я был слаб, Первый. Да, я был слаб, я был всего лишь одним из многих, но теперь всё будет по-другому…»

Он вздохнул и в который раз окинул взглядом свой последний приют в этом Мире.

Здесь когда-то был Храм — но ныне он лежит в руинах, и величественная колоннада превратилась в груду обломков; лишь алтарь и Врата остались неповреждёнными. Давным-давно братья сердились на него, когда он осмеливался подходить слишком близко к этому сакральному месту. Они сердились, ведь он был самым младшим из них, самым наивным, самым горячим и нетерпеливым. И только Мастер, незримый в Тени, шептал ему: «Потерпи, Дзиттарен, потерпи немножко. Однажды придёт и твоё время. Однажды ты откроешь Врата, и Истинная Тень примет тебя, как приняла меня…»

Теперь никого не осталось. Пять раз распахнулись Врата после гибели Мастера, пятеро вошли туда, один за другим.

Но ни один не вернулся.

А значит, время пришло. Его время пришло.

Вот они — Врата, тяжёлые каменные Врата, испещрённые охранными символами, значение которых теперь некому понимать — кроме него. Только он знает правильную последовательность знаков зашифрованного послания, послания тем, кто, быть может, захочет продолжить их дело. Послания Старого Мира Новому.

Итак, этот момент настал. Вскоре свершится Причастие.

Врата открываются беззвучно, словно напоминая об иллюзорности Мира. Всё это, всё вокруг — ничто, и нет никакого Храма, даже руин его, и никаких Врат, и никакого Дзиттарена, последнего жреца Культа Истинной Тени.

Есть только пустота — и Бездна, та, что смотрит на него из провала Врат, смотрит на него миллионом глаз; чёрная, смоляная Бездна, которая кажется осязаемой, материальной, плотной.

Он беззвучно шепчет слова Последнего Причастия, и Бездна внимает ему. Нетерпеливая, живая, она отверзает огромную круглую пасть, внутри которой та же чернота, и только крохотные голубые огоньки перемигиваются, словно ждут его, словно всегда ждали только его, мечтали об этом моменте, об этих словах, о том, кто больше не жрец по имени Дзиттарен, не житель Беззвёздного Мира, о том, который теперь никто, ничто, никогда.

Он бы плакал, смеялся, трясся от страха, торжествовал, безумствовал, — если бы умел, если бы всё это имело хоть какое-то значение, если бы тогда всё случилось иначе, если бы Мастер не открывал Врат, если бы не узнавал того, чего знать не следовало, если бы Война не была объявлена, если бы Первый не объявлял себя Главным, если бы…

Не важно. Отныне всё это не важно.

Теперь осталось только сделать шаг, — и он делает шаг, прямо туда, навстречу распахнутому зеву дрожащей от предвкушения Бездны.

И пасть её смыкается за его спиной.

…

А потом — правда, этого никто не увидит, — спустя никто-не-знает-сколько минут (потому что нет в этом Мире времени и не было никогда), страшная, живая чернота провала вдруг вздрогнет и пойдёт кругами, точно водная гладь от брошенного камня, и вспучится, словно чья-то утроба, выносившая неведомый плод, а затем, раскрывшись, исторгнет из себя огромный, в половину человеческого роста, матово-чёрный шар.

Безразличен Беззвёздный Мир… Будто и не случилось ничего. Так же ярко переливается бесконечное полотно Истока, так же безжизнен сумрачный пейзаж, похожий на обратную сторону Луны.

Но, хлюпнув, приоткроется шар, и длинная, пятипалая, почти что человечья длань вынырнет из щели, и Миру явится Он, преисполненный самого яркого и самого чёрного чувства на свете.

Ненависти.

…

Часть первая. Пробуждение.

Глава 1.

«Как же болит голова».

Эта мысль сводит меня с ума не меньше, чем сама боль. Боль рождает мысль, мысль подстёгивает боль. Замкнутый круг. Сансара. Не тем ли жив человек, если подумать? Помнится, Будда говорил нечто похожее. Человек не может не страдать. Даже удовольствия его связаны со страданием, даже любовь он познаёт через страдание, милосердие — через страдание, раскаяние — через страдание. Человек страдает, человек считает, что страдать в одиночку несправедливо, и потому заставляет страдать окружающих его людей. Человек познаёт людей через их страдания. Когда человек страдает, ему не до лжи. Не до лицемерия. Не до лести. Человек эгоистичен — но страдающий человек суперэгоистичен, и вместе с тем исключительно правдив. Недаром правду и поныне нередко добывают посредством пыток. В страдании человек предстаёт перед другими таким, каков он есть, без прикрас. Страдающий человек привлекает внимание. Распятый Христос. Юродивые, увечные, убогие. Отсюда со-страдание. Так много людей, так много страдания. Неудивительно, что на страдании вовсю зарабатывают деньги. Ведь не привлечёт человека чужое счастье, разве что из зависти; но чужое страдание всегда привлекает его внимание, в разных формах, ибо поневоле он думает о том, что кто-то страдает сильнее, чем он сам…