Детектив для уютной осени - Устинова Татьяна (читать книги полные TXT) 📗
Василий Васильевич чувствовал себя так, словно всю жизнь прожил в этом доме, по утрам смотрел в окно, и сорока была его подругой. Ничего не могло быть лучше холодного воздуха, разноцветных листьев, на которых кое-где дрожали бриллиантовые капли вчерашнего дождя, осени, вздыхающего моря и сороки на ветке.
Он сделал себе кофе – крепкий и с сахаром – и пошел проверить, как там «Философия Канта».
Игры с Кантом его забавляли.
Вчерашняя чашка исчезла, а книга лежала на прежнем месте страницами вверх.
Василий Васильевич засмеялся, прихлебывая кофе. Он совершенно точно помнил, что вчера ночью закрыл ее! Ну-ка посмотрим, какая страница.
Страница пятьдесят семь, все верно.
«Философ не испытал в жизни ни сильных радостей, ни сильных страданий, которые приносят с собой страсти».
Это мы уже сто раз читали!..
Интересно, кто с ним играет? Хорошо бы, конечно, Кристина по прозвищу Мышь, но отчего-то Василий Васильевич в это не верил. Нет, было бы прекрасно, если б она, но…
Высокие двери у него за спиной вздрогнули, будто снаружи потянули за ручку. Василий Васильевич оглянулся.
Ничего не происходило, потом двери вздрогнули вновь, и тут же донеслось дребезжание колокольчика. А потом еще раз.
Меркурьев поставил чашку на стол рядом с «Философией Канта», подошел, повернул в замке ключ и распахнул створку.
В солнечном воздухе он увидел только силуэт. Силуэт колыхался и подрагивал, извивался, и Меркурьев на секунду зажмурился.
– Мое почтение, – вежливо проговорил посетитель и на старинный манер приподнял шляпу.
Он уже не извивался и не двоился и оказался сухим человечком с мелким, но выразительным лицом. Он был облачен в долгополое пальто, а в руке держал дорожный ковровый саквояж.
– Доброе утро, – поздоровался Меркурьев.
Позади человечка на стоянке дремал длинный белый «Кадиллак» – вчера его здесь не было, – Меркурьев почему-то очень удивился, что старомодный и вежливый человечек прибыл на такой длинной, самодовольной машине.
– Приглашен погостить, – сказал новый гость. – Если вы ничего не имеете против.
– Я?! – воскликнул Меркурьев.
– С вашего разрешения, – заключил невиданный посетитель твердо.
– Проходите, – пригласил Василий Васильевич несколько растерянно. – Я сейчас найду хозяина или управляющую…
И посторонился, пропуская гостя.
Человечек воскликнул:
– Ни в коем случае! Не нужно никого обременять! Придет время, и все разрешится само собой.
В «Кадиллаке» нет водителя, мельком подумал Меркурьев. На водительском месте никого. Выходит, человечек сам сидел за рулем. Чудеса.
– Я подожду вот здесь. Если позволите.
Утренний гость прошагал к креслу возле готического окна, уселся, утвердил на острых коленях саквояж, а сверху пристроил свою шляпу.
– Хотите кофе? – спросил Меркурьев.
Гость подумал секунду.
– Лучше чаю и к нему каплю молока, – сказал он. – Если это вас не очень затруднит. Дело в том, что я не употребляю кофе. Это нездорово.
Он покосился на книгу, отчего-то покачал головой и уселся поудобнее.
– Сейчас попробую, – пробормотал Василий Васильевич. – Чаю с молоком, понятно. Одну минуточку.
– Не спешите, – любезно разрешил прибывший. – Из-за меня не стоит суетиться.
Меркурьев пошел на кухню, спросил, где найти Нинель Федоровну или Виктора Захаровича, а также чаю.
– С каплей молока! – добавил он, вспомнив.
Оказалось, что для чая все приготовлено там же, на буфете, Нинель Федоровну сейчас поищут, а Виктор Захарович еще не вставал. Просидел с гостями почти до утра, как видно, не проснулся пока.
Возле буфета Василий Васильевич топтался довольно долго, раздумывая, как ему быть. В конце концов достал большую чашку с блюдцем, сунул в нее пакетик, подождал, пока заварится, и пакетик выбросил. Незнакомец в шляпе и с саквояжем, решил Меркурьев, ни за что не станет пить чай, из которого торчит хвост! Два кусочка сахару он пристроил на блюдце рядом с серебряной ложечкой, а сливки из круглых пластмассовых штуковин решительно некуда было перелить и пришлось нести так, в штуковинах.
Василий Васильевич не удивился бы, если б человечек исчез из вестибюля, но он был на месте. Он сидел в прежней позе, словно ни разу не пошевелился.
– Ваш чай, – по-официантски галантно сказал Меркурьев. – А управляющую ищут.
– Ах, не стоило беспокоиться! – досадливо вскричал человечек. – Не примете ли?
И он сунул Меркурьеву саквояж и шляпу.
Василий Васильевич принял их и неловко прижал к груди.
Человечек сделал глоток, зажмурился, оценивая, и заключил:
– Недурен. Шри-Ланка?
Василий Васильевич счел нужным кивнуть – на всякий случай. Он был растерян и не понимал, что происходит.
– Все же капля молока была бы нелишней.
– Молоко… рядом. То есть сливки. Сливки и сахар.
Человечек поднял на него глаза и вдруг ужаснулся.
– Непростительная ошибка! – воскликнул он и поднялся в волнении. – Я опять совершил ужасную ошибку! Всякий раз забываю! Вы ведь не привратник?
Инженер Меркурьев отрицательно покачал головой.
– И не лакей?
Василий опять покачал – нет, он не лакей.
– Прошу меня извинить, покорнейше прошу извинить! Забываю! Позвольте!
Гость вскочил и вырвал у Меркурьева поклажу.
– Непростительная ошибка! Я стал рассеян. Нужно было сразу дать понять, что мои указания неуместны. Ах, как неловко.
– Да ничего страшного, – промямлил Василий Васильевич.
– Нет, нет, не утешайте меня, – продолжал сокрушаться гость. – И еще чай! Право, ужасная неловкость!
Он пристроил саквояж себе в ноги, шляпу угнездил сверху.
– Вы здесь в гостях, – резюмировал человечек, разглядывая Меркурьева. – Приглашены, так же, как и я.
– Нет, я в отпуске, – признался Меркурьев. – Приехал отдохнуть.
– Вы тяжело трудитесь? Труд вас изматывает?
Василий Васильевич никогда не задавал себе таких вопросов!
– Жара изматывает, – сказал он наконец. – Я работаю в пустыне, на газопроводе.
– Как интересно, – восхитился человечек, – и, должно быть, увлекательно!..
– На самом деле не очень. Нет, то есть интересно, – спохватился Меркурьев. – Но не всегда. В основном это просто тяжелая работа.
– Может быть, присядем?..
Меркурьеву хотелось удрать – лучше всего на кухню или в столовую, где пахнет свежей утренней булкой, где все свои, где можно не вести странных разговоров и где никто уж точно не примет его за лакея или привратника!..
Тем не менее он зачем-то сел в соседнее кресло и сделал любезное, слушающее лицо.
Гость еще пригубил чаю, вновь похвалил его и спросил, в чем заключается тяжесть работы Василия Васильевича.
Тот пожал плечами.
– Приходится за все отвечать, – сказал он. – За технику, а главное – за людей. На ходу корректировать проект, потому что на бумаге одно, а в поле получается совсем другое. И условия, в общем, не сахар.
– Ваш труд скорее умственный или физический?
– И то, и другое. Но, пожалуй, головой я работаю больше, чем руками.
– Если у человека есть возможность думать, он счастливец. Большинство людей такой возможности не имеют, – заметил гость. – Они вынуждены в поте лица зарабатывать на хлеб насущный для себя и своих семей. Вы обременены семейством?
– Нет, – развеселился Меркурьев.
– Мой вам совет, – сказал человечек, наклоняясь к нему через стол и понизив голос, – женитесь на особе, имеющей приданое, чтобы таким образом обеспечить себе материальную независимость и возможность на свободе заниматься умственными упражнениями.
– Хороший совет, – кивнул Меркурьев. – Спасибо.
– Совет истинно практический.
Человечек принялся пить чай, а Василий Васильевич сбоку рассматривал его с любопытством двухлетнего карапуза, изучающего соседскую кошку.
– Я задержал вас, – спохватился гость, – а время завтрака. Еще одна непростительная ошибка!.. Ступайте и не заботьтесь обо мне.
Словно отпущенный на свободу, Василий Васильевич вскочил, отвесил поклон – как мог, так и отвесил, – и ринулся в столовую.
