Эскадрон, сабли наголо! - Булычев Андрей Алексеевич (книги онлайн полностью .TXT, .FB2) 📗

– Тут нужна особая воинская хитрость, – заявил командир егерей. – Без нее с нашими малыми силами, если сюда большие из Эривани подойдут, весьма будет трудно противника одолеть. А он ведь, господа, уже ученый, вряд ли так опрометчиво, как раньше, сломя голову, на нас будет лезть.

И так, и эдак прикидывали офицеры сводного отряда – ничего хорошего в голову никому не приходило. Судя по всему, предстояло долгое оборонительное сражение.

– Сергей Иванович, староста селения до сих пор ведь у нас под арестом? – задумчиво спросил командира объединенного отряда Кравцов.

– Конечно, – ответил капитан. – Так и сидит в своем каменном амбаре под караулом. Расстрелять его рука у меня не поднимается. Хоть он, конечно, и против нас действовал, но ведь формально подданным эриванского хана оставался. Пускай уж по его дальнейшей судьбе большое начальство свое решение принимает, я со своей стороны ему уже обо всем в письме доложился.

– А что, если нам попробовать с ним втемную сыграть? – задумчиво проговорил подпоручик.

– Как это? – непонимающе посмотрел на него Огнев.

– Эй, Салим, выходи, давай! – русский караульный, звякнув наружным запором, настежь распахнул дверь сарая.

Яркий свет осветил внутренности помещения, где на подстилке из сена лежал немолодой бородатый мужчина.

– Выходи, выходи, не бои-ись, прогулка! Гулять, гулять! – крикнул егерь, призывно махая рукой. – И ведро с собой захвати, сам его там, на улице, опорожнишь.

Бородатый тяжело поднялся со своего места и, кивнув головой, направился к выходу.

– Только чтобы без шуточек, Салим, а то гляди у меня, – похлопал по приставленной к ноге фузее конвоир.

Солдат вывел арестанта на улицу, где в это время ехал большой отряд русской кавалерии.

– Куды это они там собрались, братцы? – спросил он у двоих стоящих на обочине военных, одетых в зеленые мундиры.

– Да велено, Никита, драгунам обратно в Гянджу возвращаться, – пожав плечами, ответил один из служивых. – А чего, татар тут уже два раза отбили, не сунутся, небось, теперь к нам. Хорошо их на дороге недавно постреляли. Нашей сотни егерей здесь теперяча за глаза хватит, чтобы всю дорогу перекрыть. Вот начальство и приказало конным обратно отсель уходить.

Прошла на строевых лошадях кавалерия, в хвосте провели пару десятков навьюченных лошадей, и в самом конце проскакало еще два десятка всадников из замыкающих.

– Иди, иди, чего вытаращился?! – прикрикнул на арестанта конвоир. – К реке вон ступай, умойся, а то, как от пса бродячего, смердит! Две недели ведь взаперти уже сидишь.

Время прогулки пролетело быстро, и вот за спиной у Салима опять захлопнулась дверь. Он тяжко вздохнул и, улегшись на подстилку, укрылся рваной рогожей. «Ладно, грех жаловаться – русские не убили, и то хорошо. Да и не били, если не считать нескольких тычков при самом первом допросе».

– Эх, Али, Али, как же так?! Как ты не уберегся и попался этим русским! – проскрежетал он зубами. – Верно старики говорили: никогда и никому одновременно еще не удавалось усидеть на двух стульях! Всегда приходится один выбирать.

А ведь как все было хорошо: у русских он был на хорошем счету, своим добром удачно с ними торговал, от сельчан как посредник свою немалую долю за товар получал. Теперь-то уж точно ему здесь доверия не будет, в Басаргечар назначен новый староста, который всемерно угождает пришельцам. Да и сам он гибель любимого сына ни за что им не простит! Только бы ему выбраться отсюда, и тогда уж он непременно найдет, как им можно будет отомстить.

– Не велено никого к арестованному допускать! – послышалось за дверью. – Без командирского одобрения не пущу! Ну и пусть от его семьи передача! Ежели их благородие или хотя бы наш фельдфебель позволит ее занести, вот тады и ладно!

Через полчаса громыхнул засов, и конвоир распахнул дверь:

– Салим, вставай, передачу от семьи дозволили к тебе занесть! – крикнул он, вглядываясь в темное помещение сарая. – Заходи, – кивнул он стоящему рядом гянджинцу с узелком в руках. – И чего так рано сегодня, еще ведь даже не вечер? Ходят и ходят, никакого покоя с вас нет! – И конвоир с ворчанием отступил в сторону.

– Салим-ага, это вам передача от близких, – союзник русских поставил кувшин на землю, а рядом с ним положил матерчатый узелок.

Староста презрительно взглянул на него и отвернулся.

– Мне не нужна еда из рук шакалов, прислуживающих русским, – произнес он негромко. – Лучше бы они ее сами, так же, как и раньше, сюда приносили, а не посылали таких, как ты.

– Ага, у меня сейчас нет времени долго говорить, – прошептал гянджинец. – Вот-вот могут назад позвать. Далеко не все в нашем отряде рады служить людям белого царя. У меня при штурме нашего города погибли все близкие, и я хотел бы за них отомстить. Ровно в полночь я убью здесь караульного и потом открою эту дверь. Выбирайся из селения со всей осторожностью пешком. За дальним поворотом дороги, где больше уже не будет русских караулов, тебя будет ждать оседланная лошадь. Передай старшим военачальникам хана, что от русского отряда ушла назад большая половина воинов. И наши гянджинские десятки ударят по оставшимся, если на них вдруг случится нападение. Самое главное, чтобы хан не забыл про эту помощь и потом нас вознаградил, а еще и принял бы к себе на службу. Передашь все, как я сказал?

– Передам, – немного помолчав, тихо проговорил староста. – Я верю, что хан вас не забудет. Скажи, а как тебя самого зовут?

– Кемаль, – прошептал гянджинец, оглядываясь.

– Эй, чего так долго?! – крикнул, зайдя в проем двери, русский караульный. – А ну-ка быстро отсель выходи! Не велено у арестованного долго быть! Давай, давай! – грозно пристукнул он прикладом фузеи. – Не хватало из-за вас еще взыскания получать!

Время до полуночи тянулось для Салима мучительно долго. «А если ничего не получится? А можно ли вообще доверять этому гянджинцу?!» – бродили в голове тревожные мысли. Может, уж лучше ему не рисковать, ведь если русские его не казнили, то могут и совсем помиловать? А вдруг он вообще наткнется в темноте на их караул? Тогда они точно его убьют! «Ладно, будь что будет, нельзя отказываться от того, что само идет в твои руки», – успокаивал он сам себя. – Ведь если он явится в Эривань с такими важными сведениями, какие передал ему сегодня гянджинец, и с тем, что он сам видел во время прогулки, то хан обязательно будет к нему милостив и, выгнав из села русских, непременно вернет ему должность старосты. И все снова будет хорошо: у него будет прежняя власть, и он сможет жить безбедно.

В дверь негромко постучали, на ней звякнул еле слышно наружный засов, и она, чуть скрипнув, приоткрылась.

– Салим-ага, выходите, – донесся шепот до узника. – Быстрее, быстрее, пока здесь вокруг тихо.

Староста нырнул в дверной проем и разглядел приходившего к нему днем с передачкой Кемаля.

– Ага, вдоль реки не ходи, там стоят скрытно трое русских, – прошептал гянджинец, убирая в ножны свой кинжал. – На дороге их тоже много, лучше пройти по этому переулку и потом через сады к ручью, а уже затем, как его перейдешь, выходи из аула. Там, за ручьем, дальше никого нет, перед тем, как зарезать караульного, я все вокруг проверил. Только к дороге тебе сразу не стоит выходить, нужно отойти от аула за дальний поворот, туда, где, как и обещал, я оставил лошадь.

– Я все понял, – прошептал Салим. – Я благодарен тебе, Кемаль, теперь и ты жди благодарности от хана, – и, нырнув в тень за сараем, пропал из виду.

Примерно через пару часов казачий подхорунжий докладывал сидящим в одном из домов аула офицерам:

– Беглец поступил именно так, как ему и советовали, – выбрался из аула через сады и, перейдя ручей, сделал большой крюк, огибая придорожную крепость. Миновав все наши посты, он нашел оставленную ему за дальним поворотом лошадь и потом уехал на запад.

– Думаете, он нам поверил? – оглядев сидящих, спросил капитан Одиноков. – Твой Кемаль точно надежный? Он хорошо говорил со старостой? – посмотрел он пристально на Васифа.