ОН. Дьявол - Гуляева Евдокия (читаем книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Ждёт.
Провожу большим пальцем по её распухшей нижней губе, даря единственную скупую ласку. Стискиваю зубы сильнее, чувствуя, как она поддаётся щекой к моей руке, притираясь и прижимаясь, но, чётко и сразу улавливая мои настроения, возвращается на исходную.
Она знает, что мне нравится… абсолютное повиновение.
– Умница. Придёшь в следующий раз.
Она всегда ждёт этих слов. Только их. Потому, что знает, если хоть раз не произнесу – мы больше не увидимся.
Я позволяю Пауле уйти. Сам иду в душ, быстро смывая с себя запах секса и ощущения прикосновений её рук.
Одеваюсь, надевая брюки, натягивая на чуть влажные плечи рубашку и неизменно наплечную портупею с пистолетом. Пиджак просто прихватываю с собой – сегодня мне предстоит парочка официальных встреч.
Но сначала я хочу понаблюдать за Уолтером и малышкой Аддерли, дабы понять, как много работы ещё предстоит проделать с ней в последние несколько недель.
Наивная. Она надеется, что папаша найдёт деньги и заберёт её; а может, на то, что сглупит братец и попробует забрать её у меня из рук.
Вот только я знаю, что это им не поможет.
Даже если младший Аддерли посмеет – получит дыру во лбу, а сам Бенни никогда не сможет предложить мне то, что уже пообещал покупатель его дочери.
Не всё в жизни можно оценивать деньгами – есть вещи куда поценнее и поважнее их.
***
Киваю Оскару, проходя мимо него, и спускаюсь в подвал.
Она не плачет. Это первое, на что я обращаю внимание, подходя к двери.
Не слышно раздражённого голоса Уолтера и ударов ремня в свисте. Тихо. Смею предположить, что малышка Аддерли ведёт себя подобающе, и губы сами собой складываются в довольную улыбку.
Тем не менее, знать о себе не даю.
В комнату не вхожу, предпочитая остаться в тени и понаблюдать за ними.
Прийти за тем, чтоб своим появлением нарушить воспитательный процесс – не моя цель. Я не хочу, чтобы она решила, что я здесь ради того, чтобы спасти её, и допустила оплошность; он непременно этим воспользуется.
Отполированные до блеска полы из твердой древесины сверкают даже в лучах приглушенного света над столом – единственным здесь предметом мебели.
Ни Уолтер, ни малышка Аддерли не подозревают, что я тут.
Глава 6.2
Приваливаюсь к стене и прислушиваюсь к звукам внутри комнаты, пытаясь понять, как скоро они закончат.
Если она заплачет, то я буду вынужден уйти. Ненавижу рыдания.
Некоторых мужчин это возбуждает, и я даже понимаю почему. Осознание факта, что ты управляешь чужими эмоциями и контролируешь женские слёзы, а, иногда, чью-то жизнь… это абсолютное удовольствие. Пьянящее. Словно летишь вниз на огромной скорости в костюме вингсьют 2, когда ноги твердо стоят на земле, а под пальцами – сильная пульсация шейных вен на девичьем горле. Не считаю подобные вещи чем-то из ряда вон, но лично мне они не нравятся.
Я вообще не переношу громкие звуки – всхлипывания, стенания, сопли. Особенно крики. Они лишь многократно усиливают желание навредить ещё больше.
Иногда я задумываюсь: отец или сестра, кому из них я больше обязан своей зависимостью к тишине?
Она была молчалива. С самого детства мать таскала её по лучшим врачам пытаясь доказать, что её дочь не имеет никаких физических или психических отклонений и не страдает от этого. Просто она немного странная.
Я же наслаждался её обществом гораздо больше, нежели чьим-то другим. Она умела красиво молчать. В её молчании было так много…
Взгляд. Поворот головы. Полуулыбка.
Что-то ещё…
Почти неуловимое. Едва заметное…
Она казалась покорной…
Мёртвой хваткой силюсь удержать в памяти её лицо и имя – Оливия. Боюсь, что с годами это уйдёт, потеряется, сотрётся безвозвратно, останется сновидением, которое я буду вспоминать лишь изредка, если вообще смогу вспомнить. Словно она была когда-то – и нет. Время, сука, уносит всё, ускользая от моих безумных попыток поймать и вернуть…
Однако, мне ли не знать, что имелась ещё одна, не менее веская причина полюбить даже не тишину, а безмолвие.
Начиная лет с семи, отец вплотную занялся моим воспитанием и, когда я плакал, всякий раз он брался за нож, чтобы сделать неглубокую, но памятную зарубку на моих рёбрах. Таких шрамов по обеим сторонам осталась дюжина. Да, потребовалось двенадцать раз, чтобы я, наконец, усвоил – плач не средство достижения цели.
***
А ещё в детстве я научился бесшумно передвигаться. Пришлось. Оказалось, что оставаться незаметным порой – вообще лучший способ действий. Не выдавая своего присутствия, можно заметить неподдельные чужие эмоции и такие детали, которые, в противном случае, не увидишь; когда знаешь, что за тобой наблюдают, ведёшь себя иначе.
Прямо – здесь и сейчас все маски сброшены.
Разумеется, только не у малышки Аддерли. Её это не касается. Ведь она вжилась в роль и прилежно её исполняет, чтобы выжить. Вот только не понимает, что в конечном итоге, она уже не сможет сбросить свою маску, поскольку та буквально припаяется к её лицу. Послушный сабмиссив, исполняющий роль, и сломленный раб очень быстро становятся единым целым.
Наблюдаю, как она сидит подогнув под себя ноги и положив руки на бедра. Её тёмные волосы прихвачены резинкой в низкий хвост, поэтому мне отчётливо виден точёный профиль лица. Девочка смотрит в пол. Как и должна. В неизменной белой майке и пижамных коротких шортах – надо бы переспроситься у Уолтера, что за фетиш – у неё в шкафу достаточно других вещей.
Спина ровная, словно каждый позвонок в ней напряжён до предела.
Ремень Уолтера лежит на столе, плотно скрученный, а это значит, что он сегодня ещё его не использовал.
Какая она, оказывается, послушная девочка!
Улыбка сама растягивает мои губы.
Уолтер возвышается над ней. Рядом с ним тарелка с порезанными на дольки персиками, откуда он берёт одну и протягивает малышке Аддерли, но она не реагирует. Глаз не поднимает.
С такого расстояния я не замечаю никаких новых следов побоев на её теле, а старые начинают заживать.
– Посмотри на меня.
Голос Уолтера в полупустой комнате звучит громко, поэтому я неосознанно морщусь от дискомфорта.
Он никогда не обращается к ней по имени, впрочем, как и я сам, что вполне закономерно. Покупатели желают самостоятельно давать своим рабам имена, а иногда – унизительные клички. Они хотят, чтобы мой товар был обученный, дисциплинированный и дрессированный, но оставался безымянным, дабы новый собственник мог сам решить, как его или её потом называть.
Хотел бы я знать, как хозяин зовёт Оливию? Нет. Это не важно. Для неё всё почти закончилось.
А вот для малышки Аддерли только-только всё начинается.
– Посмотри. На. Меня.
На повторное жёсткое требование Уолтера она не поднимает взгляд.
Смышлёная девочка. Со стороны кажется, что она и не дышит вовсе.
Он с шумом втягивает воздух сквозь сжатые зубы, будто зол, и внутреннее безошибочное чутьё мне подсказывает, что оно так и есть. Она ведёт себя как должно – никакого зрительного контакта, но я знаю Уолтера. Он наслаждается наказаниями, поэтому вряд ли успокоится, пока малышка Аддерли не допустит ошибку хотя бы один раз.
Лично для меня, беспрерывный поиск изъяна там, где его нет – сущая зубная боль, но некоторые люди живут этим.
Бессознательно напрягаюсь. Дюйм за дюймом я подбираюсь рукой к карману брюк, где нахожу и вожу большим пальцем по кромке старой фотографии.
– Посмотри. На. Меня.
Снова. Голос Уолтера звучит резко, отрывисто – отчасти, в целях коррекции, но его рука уже отложила дольку персика на тарелку и легла на ремень.
Глава 6.3
Девочка не шевелится. Уткнулась взглядом в одну пустую точку в полу.
По ночам, когда я прихожу к ней, она вот так же глядит в потолок или в стену перед собой. Без малейших движений. Позволяет мне дотрагиваться до неё, смазать синяки кремом с арникой. Не дышит. До тех пор, пока воздух не заканчивается в лёгких. А потом жадно, до хрипоты, распахнутым ртом ловит жизнь.