Революційна доба в Україні (1917–1920 роки): логіка пізнання, історичні постаті, ключові епізоди - Солдатенко Валерій Федорович
На внутренней нестабильности УНР, ее государственной жизни губительно сказалось соперничество в национально-освободительном движении, в его руководстве. В наиболее многочисленных и влиятельных партиях — украинских эсеров и украинских социал-демократов — прошли размежевания и расколы. Значительная часть бывших членов этих партий вошла в новые образования — Украинскую Коммунистическую партию (боротьбистов) и Украинскую Коммунистическую партию (соответственно — август 1919 г. и январь 1920 г.). Войдя в соглашение с Коммунистической партией (большевиков) Украины, став правительственнымы партиями, невзирая на определенные разногласия и конфликты, они упрочивали базу советской власти.
Непримиримые же ее противники (С.Петлюра и его сторонники) искали политический выход в новых контактах с зарубежными силами — с Антантой, а затем все более — с поляками. Однако упрочивающейся с каждым днем советской власти удалось разбить, как известно, и поляков, и поддерживаемую Антантой армию П.Врангеля, и в значительной мере подавить повстанческо-атаманское движение. На конец 1920 г. национально-освободительные силы были настолько подорваны, обескровлены, что не имели больше возможности оборонять украинскую «справу» (дело), украинскую идею.
Украинская национально-демократическая революция завершилась поражением. Верх взяли начатые большевиками процессы социального переустройства общества, в которых национальным моментам отводилась подчиненная, даже второстепенная роль.
Однако, не достигнув окончательной цели, Украинская революция задала украинскому обществу вполне определенную качественную парадигму, зародила процесс формирования модерной политической нации, возродила традицию государственности. О масштабности содеянного можно судить по тому, что до 1917 г. на протяжении веков терминов «Украина», «украинец» вовсе не было в официальном употреблении и именно с получения ими полноправных «прав гражданства» началось возрождение украинской нации.
Поднявшись вслед за своей элитой к историческому деянию, поверив в свои силы, свое будущее, свое высокое призвание, украинская нация, невзирая на первые неудачи, была готова к новым битвам. Историк И. Лисяк-Рудницкий, творчество которого отмечено не только стремлением к глубокой объективности, а и к широким теоретическим, даже философским обобщениям, писал: «Нет стыда в том, чтобы быть побежденным в борьбе за свободу. Напротив, такое поражение может стать источником духовного обновления, из которого будут черпать силы будущие поколения, продолжатели этой самой борьбы на новом историческом этапе» 48.
Во всей многовековой истории украинского народа есть, наверное, еще только два события, которые по масштабности и общественной роли сравнимы с революционной эпохой 1917–1920 гг. Это освободительная война (по существу — также революция) средины XVII века под руководством Б. Хмельницкого и обретение Украиной независимости в начале 90-х гг. ХХ в.
Украинская революция как явление, как общественный феномен имела глубокие корни, была вызвана целой цепью исторических закономерностей и по праву занимает свое место среди освободительных процессов народов Европы и всего мира. Однако, приходится констатировать, что многие аспекты этого феномена до сих пор не имеют адекватного осмысления, что и предопределяет концентрацию дополнительных исследовательских усилий на этом направлении.
Если говорить о самом главном, придется признать, что вполне оправданное в исследовательских целях вычленение Украинской революции как самостоятельного объекта изучения привело к искажению, искривлению восприятия, ретроспективного воссоздания всей революционной поры. Вытеснив все иные обозначения, 1917–1920 гг. в регионе начали именовать исключительно эпохой Украинской революции. Речь идет не только о научной литературе, но и о школьных и вузовских программах, соответствующих учебниках 49. Что же касается социальной революции, то она постепенно вовсе оказалась вытесненной из исследовательского поля (хотя в 1990-е годы по инерции еще появлялись отдельные работы, посвященные этой стороне проблемы 50). Оцениваемая как чужеродная украинскому интересу, национально-государственному возрождению, она стала квалифицироваться лишь противоестественным привнесением силовыми методами (прежде всего, иностранной агрессией) на украинскую почву враждебной идеологии и политики.
Преувеличенная концентрация внимания исследователей только на феномене Украинской революции, как качественно высшей ступени национально-освободительного движения, привела к оформлению схем, в которых оказываются искусственно разорванными взаимосвязи революционных процессов в сугубо национальном измерении. Февральская и Октябрьская революции представляются лишь российскими (т. е. русскими) явлениями, а последняя еще и большевистской, что во многих случаях изображается синонимом русскости и к чему Украинская революция будто бы была непричастна.
На самом же деле Украинская революция была прямым порождением, непосредственным продолжением Февральской революции, стала составляющей всех сфер общественной жизни, начатой свержением самодержавия. Без особого риска ошибиться можно утверждать, что потенции украинского освободительного движения к 1917 г. были явно недостаточными, чтобы надеяться на взрыв революции не только в этом году, но и в последующие несколько лет. Иными словами, без Февраля перспективы быстрого революционного сдвига в Украине оставались бы весьма и весьма проблематичными.
Октябрьская революция, свержение Временного правительства, которое не только тормозило внедрение пусть крайне ограниченной автономии Украины и было вряд ли преодолимым препятствием на пути к полноценной национальной государственности, вместе с «Декларацией прав народов России» стали наивесомейшими стимулами для подъема Украинской революции, для оформления национальной государственности.
Отмеченное вовсе не означает, что развитие Украинской революции, ее размах не влияли на углубление революционного кризиса в стране в целом и не явились одной из предпосылок победы Октябрьского вооруженного восстания.
Удивительная метаморфоза, случившаяся на нынешнем этапе историографического развития, создала непростую, проблемную ситуацию: Украинская революция в своей абсолютизации оказалась доведенной до совсем неоправданного отрыва от процессов, которые не только породили ее саму, стимулировали на различных этапах развития, но и развивались в постоянной органической связи, разных степенях влияния; доминирования, противостояния, противоборства и т. д.
В результате воссоздание временного отрезка отечественной истории, относящегося к 1917–1920 гг., привело к новому варианту неадекватности реальному опыту. Внутренняя логика развития исследований, поиска истины, в конце-концов, научная добросовестность обусловливают попытку сочетания, соединения в научных трудах двух направлений общественного прогресса, которые в исторической практике были неразрывными: социального и национального.
Для правильного, всестороннего и глубокого понимания революционной эпохи, обусловленности процессов и событий, закономерностей их развития, объективной оценки достигнутых неоднозначных результатов, думается, принципиально важно исходить из того, что революционные события в Украине развивались не в изоляции от общероссийских, в первую очередь социальных тенденций, а взаимопереплетались, то сливаясь с ними, то двигаясь параллельными курсами, а то и входя в противоречия, разновекторности, антагонистическую непримиримость. Поэтому, учитывая наличный прогресс в исследовании национально-освободительной революции на Украине, которым в значительной степени уже компенсирован тогдашний нигилизм относительно этого феномена, сегодня возможно и нужно предпринять попытку воссоздания картины исторического процесса 1917–1920 гг. во всей ее полноте, многоплановости и разнообразии. Конечно же, подобный комплексный труд не может быть простым, механическим сведением воедино того, что когда-то было сделано в изучении Февральской и Октябрьской революций, и того, чем мы располагаем на данный момент в постижении Украинской революции. Априори важно стремиться к достижению качественно нового результата, в котором оба главных начала должны «переплавиться», помогая понять сложную детерминированность тех общественных проявлений, постичь которые при иных обстоятельствах нередко очень сложно, порой практически невозможно. Главное же, на этом пути можно надеяться на воссоздание значительно более адекватной картины всего периода 1917–1920 гг., нежели это было ранее.
