Не от мира сего - Родионов Станислав Васильевич (книги бесплатно без TXT) 📗
Завтра утром он найдёт того человека.
11
Но утром нового дня всегда появляются новые заботы, которые откуда-то лезут сами, как трава весной. И все срочные. Сначала вызвал прокурор, который ввёл правило, чтобы каждый работник раз в неделю рассказывал о своём житье-бытье. Сегодня оказался день Рябинина. Потом пришёл гражданин, которого он вызывал давно, а тот лишь вчера приехал из командировки. Затем прибежала Маша Гвоздикина и попросила проверить курсовую работу о причинной связи. После неё сразу же позвонила Демидова и сообщила, что вечером партсобрание. Потом пришёл работник милиции за статистической карточкой, которую Рябинин должен был отправить неделю назад. Звонили с обувной фабрики и просили прочесть лекцию о новых законах… Звонили из жилищной конторы и спрашивали, можно ли подобрать статью квартиросъёмщику, который держит трёх собак и всех лохматых.
Только в двенадцать часов Рябинин пододвинул к себе телефон. Он не знал, сколько человек входит в съёмочную группу, и решил начать с поиска режиссёра.
Телестудия оказалась сложным современным предприятием. Он долго плутал по телефонам творческих объединений, редакций и каких-то хозяйственных отделов. Наконец любезный девичий голосок переспросил:
— «Труженицы хрустальной колбы»? Да, по нашей редакции. Режиссёр Макридин.
— Как ему позвонить?
— А он в командировке. Снимает фильм о Байкале.
— Ну-у-у…
Остановиться Рябинин не мог — он был весь в этом деле. Но жизнь вмешивалась в его расчёты. Видимо, он так сказал «Ну-у-у», что девушка добавила:
— Знаете, по-моему, он уже приехал, но в студии пока не возникал. Позвоните домой.
Она назвала номер телефона. Только положив трубку, Рябинин подумал, что не мешало бы спросить его имя-отчество. Он мог узнать у неё и состав всей группы. Но тогда пришлось бы представляться, они бы узнали про звонок из прокуратуры, приготовились бы к вызову, всё обсудили бы… Он предпочитал внезапность.
Рябинин набрал номер телефона квартиры Макридина.
— Слушаю, — ответила женщина.
— Здравствуйте. Видимо, я говорю с Макридиной…
— Вы говорите с Самсоненко.
Рука дёрнулась и придавила рычаг аппарата. Но это сделал не он: это рефлекс сунулся вперёд него. Мало ли Самсоненко в городе! Да и ошибиться мог, не тот номер крутанул.
Второй раз кружочки вертел аккуратно, выверяя каждую цифру.
— Слушаю, — сказал тот же голос, словно пропущенный через металлическую трубу.
— Мне нужен Макридин.
В трубке стало тихо. Мало ли в городе Самсоненко…
— Да-да, — дадакнул приятный мужской баритон.
— Здравствуйте. С вами говорит следователь прокуратуры Рябинин.
— Я вас знаю, — перебил Макридин.
— Откуда?
— Мне про вас рассказывала жена.
— Какая жена? — спросил Рябинин, хотя спрашивать было уже ни к чему.
— Самсоненко, заведующая лабораторией. К вам зайти?
— Да.
— Через час буду.
Рябинин положил трубку. Он сразу устал. Какая-то бессильная истома легла на тело, будто он отстоял смену в забое или сошёл с марафонской дистанции. И вместе с этой физической опустошённостью пришла обида — ни на кого и ни на что. Но тем сильнее обида, когда не на кого обижаться.
Он уже знал, что Макридин тот, кто ему нужен. Знал по ряду признаков: его женой оказалась Самсоненко, они давно всё обсудили, режиссёр ждал его вызова… И говорил таким голоском, который хоть мажь на хлеб вместо варенья. Это голос виноватого. И Самсоненко всё знала — вот почему замерла на допросе её рука с сигаретой. Теперь съёмочная группа не нужна.
Рита Виленская искала в людях необыкновенное. А вот как просто: муж снял фильм о жене, а заодно прокрутил роман, как киномеханик прокручивает любовный фильм. Но, может быть, Рябинин не прав? Можно ли судить этого режиссёра поступком Виленской? И можно ли судить, не зная человека. Вдруг к нему войдёт обаятельная, незаурядная личность, и Рябинин поймёт увлечение Виленской, и вся эта история глянется совсем иначе…
Но ему почему-то не хотелось видеть режиссёра.
12
Ровно через час, как и было обещано, в кабинет вошёл высокий гибкий человек. Он улыбнулся и благожелательно протянул руку:
— Макридин к вашим услугам.
Видимо, от того ветерка, который вбежал вместе с режиссёром, карандаш покатился по листу бумаги и упал на пол. Поэтому Рябинин не смог пожать протянутую руку — он полез под стол за карандашом. Когда распрямился, руки уже не было, но Макридин ещё улыбался.
— Садитесь, — предложил следователь.
Режиссёр сел, расстегнул куртку из матово-жёлтой мягкой кожи. Рябинин точно не знал, но, кажется, эту кожу сдирают с молодых оленят. Из-под куртки сразу вышмыгнул широкий галстук-трапеция в крупную рыжую кляксу по белому полю. Верхняя пуговица перво-снежной рубашки была расстёгнута.
— Разрешите закурить?
— Пожалуйста.
Макридин достал ослепительную коробочку сигарет, которых Рябинин никогда не видел, и легонько бросил на стол перед собой, как игрок бросает карту. Затем щёлкнул по её краю крепким полированным ногтем. Из коробочки выскочила ровно одна тонкая длинная сигарета — Рябинину даже показалось, что у неё есть талия. Макридин взял сигарету двумя пальцами, описал ею дугу над столом, поднёс ко рту и прищемил углами больших, набухших губ. Зажигалка появилась в руке сама, из воздуха, из рукава оленьей куртки — хромированный параллелепипед без единой помарки. Он щёлкнул им, откинулся на спинку стула и пустил над своей головой грибок дыма. Тот вроде бы попахивал коньяком.
Знакомые Рябинина, неглупые, образованные люди, часто упрекали его за скоропалительные суждения о людях. Да и коллеги иногда упрекали. И он никак не мог убедить в достоверности своих оценок — не было ни цифр, ни расчётов.
Он не знал, что Макридин за работник, как ведёт себя в коллективе и какой в семье. Но он уже знал о нём главное, самую суть, из которой вытекал и работник, и товарищ по работе, и семьянин. Правда, доказать это Рябинин не мог.
— Я недавно приехал с Байкала, — сообщил режиссёр. — Снимал интересный фильм.
— О чём же?
— Очень красивый фильм.
Макридин откинул головой нежидкие седеющие волосы, вдохновенно вскинул руку и провёл ею в пространстве, показывая незримый фильм:
— Представляете? Байкал! И могучая природа! Скалы, сосны, кристальная вода — и всё в солнце и воздухе. Это будет гимн свету, гимн прекрасному, гимн оптимизму…
Да знает ли он, зачем его вызвали? И знает ли про смерть Виленской?
— Расскажите, какие у вас были отношения с Виленской, — мрачновато перебил Рябинин.
Режиссёр споткнулся на очередном «гимне» и опустил парящую руку.
— Скрывать ничего не собираюсь. Когда я снимал хроникальную ленту «Труженицы хрустальной колбы»…
Макридин иронично улыбнулся, приглашая улыбнуться и следователя такому дурацкому названию фильма.
— …то, откровенно говоря, увлёкся Ритой Виленской. Она довольно тонко понимала искусство кино, чувствовала поэзию, стиль. И была прекрасной помощницей, консультировала по специальным вопросам. Мы как-то сблизились.
— Встречались только на работе?
— Нет, встречались и в иных местах. Разумеется, это не афишировали.
— Виленская знала, что Самсоненко ваша жена?
— Нет, этого в институте никто не знал.
— Ну, а жена про Виленскую знала?
— Видите ли, она понимает, что я человек творческий. На лёгкий флирт смотрит сквозь пальцы.
— Ну, а у вас с Виленской был лёгкий флирт?
— Не совсем. Я ею увлёкся.
Ни чёрта ты не увлёкся, подумал Рябинин. Разве так говорят про увлечение?..
— От врачей и следователей ничего не скрывают, — улыбнулся Макридин той улыбкой, когда надеются на мужское понимание. — Духовная близость у нас, так сказать, переросла в физическую.
— Жена и про это знала?
Впервые Макридин немного помолчал.
— Мы с ней на эту тему не говорили.