Ледяной рыцарь - Леванова Татьяна Сергеевна (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗

– Я все-таки чужая здесь. Надо помнить, кто я и почему оказалась в этом мире. Пусть сами разбираются в своих чистопородных интригах, портретах, самозванках, беспрекословных приказаниях, прочих подлостях, я в этом не участвую. Завтра я должна покинуть Громовую груду, чтобы быть свободным СКВОЗНЯКОМ, исследовать этот мир и ни от кого не зависеть…

Глава 8

Маша в смертельной опасности

Утром замок наполнился криками, ржанием лошадей, скрипом саней, грохотом и скрежетом вывозимой челядью утвари, подальше от вечно воюющих рысарей, которым в радость все разбить и разломать. Этот шум проник под крышку сундука, где спала Маша, закутавшись в старые шарфы. На этот раз, проснувшись, она сразу вспомнила, что находится в другом мире, и примерно минуту лежала, напряженно прислушиваясь, соображая, можно ли ей вылезти из своего убежища.

Выскочив из сундука, расправив затекшие плечи и спину, первым делом девочка подбежала к узкому окну – обзор был не очень хорош, но она увидела стену с застывшим на ней стрельцом, суету людей во дворе, упирающихся коз, ведомых к воротам гладких и сытых лошадей. И только за стеной, на стыке свинцового неба и белой земли, в снежной круговерти – словно лес вырос за одну ночь. Длинный зубчатый силуэт, вчера его не было.

– Что это может быть? – удивилась девочка. Кроме шарфов, в сундуке не оказалось никакой одежды, пришлось снова втискиваться в парчовое платье. Без посторонней помощи надеть его, как полагается, оказалось невозможным, оно спадало с плеч, крошились перламутровые пуговицы, отлетали мелкие камешки, неопрятно свисали какие-то шнурки и ленты. Еще хуже обстояло дело с волосами – заплетенная вчера коса рассыпалась на отдельные перепутанные прядки, кое-как сдерживаемые тяжелыми шпильками с каменными бусинами. Недолго думая, Маша задрапировалась в дырявые шарфы и поспешила наружу. На небольшом крыльце, у маленькой двери, ведущей в замок, стояла привениха и о чем-то сердито спорила со Старшим.

– Вы отправили коз, свиней, даже кур, как рысари будут сражаться на одной воде? Как мы переживем осаду?

– Некому будет ухаживать за животными, никто из челяди не желает оставаться в замке, – отвечала тетя Рыкоса. – Назначьте кашевара, пусть варит кашу, в амбарах достаточно овса, предназначенного для лошадей, а лошадей не будет…

– Никто из слуг не остается? – удивилась Маша. – Куда все бегут? И как же мы без них, замок большой!

Старшой неприязненно покосился на девочку, что-то прошипел сквозь зубы и отошел в сторону. Глаза Рыкосы вспыхнули гневом, она втолкнула Машу обратно в дверь замка. Девочка отлетела к стене коридора, схватилась за ушибленное плечо, скорее удивленная, чем испуганная, воскликнула:

– Что вы делаете?

– Как смеешь ты появляться в таком виде перед рысарями и челядью, да еще в такой момент! – чеканя каждое слово, произнесла привениха. Тут только девочка обратила внимание, что поверх обычного платья Рыкосы сверкала, словно отполированная, стальная кираса, косы были подобраны под круглый шлем с меховой опушкой.

– Ко мне не пришли служанки, мне не во что было одеться, и я не умею делать прическу…

Привениха выхватила кинжал, обкромсала свисающие ленты и завязочки, потом рванула девочку за волосы так, что шпильки рассыпались по полу. На глазах у Маши выступили слезы, но она стиснула зубы, чтобы не произнести ни звука…

– Не можешь надеть платье, иди в броне. Не можешь причесаться – иди простоволосой. Но держи себя с достоинством. Не показывай слабости, страха или иных чувств, помни, что ты венцесса!

– Я не венцесса, госпожа, позвольте мне уйти… – прошептала девочка.

Привениха неожиданно ударила ее по лицу – не сильно, но чувствительно – и сказала:

– Вчера я принесла первую жертву крови твоему титулу. Отныне ты венцесса, раз и навсегда, и другой не будет. Отработай свой долг перед Громовой грудой!

– Долг? – переспросила девочка. Но Рыкоса Гривастая повернулась и вышла за дверь, оставив Машу в темноте, недоумевающую. «Может, я не венцесса, а самозванка. Может, я не вполне понимаю, какой у меня долг перед этой крепостью, но я человек, у меня тоже есть гордость, я не хочу, чтобы со мной так обращались», – решила девочка, вытерла слезы, как могла, привела себя в порядок, заплела простую косу, накрепко застегнула куртку и вышла за дверь. Молча встала рядом с теткой, не глядя на нее. Мимо, поскрипывая, визжа полозьями по неплотно покрытому снегом камню, медленно двигались сани. Маша заметила заплаканную Авдуську, прижимающую к себе пеструю курицу, укутанную в шаль, и бросилась к ней:

– Пожалуйста, возьмите меня с собой! – попросила она.

– Нельзя, Калиночка, войско Зазубрины не пропустит, убьет прямо по дороге, – шмыгнула носом молодая служанка.

– Войско? Где? За что убьет? – напрасно спрашивала Маша, от саней ее оттеснил дядька Завояка.

– Вот что, барышня, не рвите сердце людям. Их Зазубрина пропустит, а ваше чистопородие – нет. Вон они, ждут за стенами, когда челядь вывезут, чтобы начать войну за Громовую груду…

– Но я не… – начала Маша и оглянулась на Рыкосу. Та не сводила с нее кошачьих глаз, брови были нахмурены, лицо бледно.

– Назвался груздем, полезай в кузов, – без сожаления шепнул дядька Завояка и отошел в сторонку.

Маше казалось, что весь мир, все люди против нее. Чтобы скрыть слезы, она взбежала на замковую стену, встала рядом со стрельцом, якобы посмотреть на войско Зазубрины. Так и есть – смутные тени выступали из тумана, в том леске, что она заметила утром, теперь ясно угадывались силуэты людей, коней, копий. Неотвратимая опасность, сдавленные рыдания, тихий, какой-то обреченный скрип саней, низкое небо над головой, все в сизых лохмотьях, словно по нему распустилась чья-то неопрятная борода. Жгучая обида на тетку, на рысарей, даже на Авдуську, а особенно на злой рок, что закинул ее в этот замок – все переполняло грудь, жгло слезами, рвало душу на части.

Маша поняла, что ей нужно что-то сделать, как-то выплеснуть глухое отчаянье и безнадежность. Но что? Не со стены же вниз головой…

– Я бы не попала в этот мир Сквозняком, если бы не могла справиться, – напомнила себе Маша. – Я обязательно вернусь домой, когда найду, для чего же я переместилась в этот мир.

При слове «домой» ей стало немножко легче, там мама и папа. Подумав о родителях, Маша вспомнила мамин любимый романс – он, как ничто другое, подходил сейчас, чтобы хоть немного облегчить сердце…

Да, это было то самое седое утро, печальная равнина с покидающими замок людьми… Маша пела, потому что не могла иначе, потому что сердце ее раскололось бы без этих слов, этой музыки. Она не думала о том, что ее слышат, но пела все громче и громче, чтобы не расплакаться, голос ее разносился над притихшим каменным двором, усиливался горным эхом, и девочка не сразу поняла, что последние две строки неуверенно подтянули простые люди в санях – слуги, кухарка, дворник, а за ними стрельцы и даже некоторые рысари.

– Душевно получилось, – тихо обратился к Маше стрелец. А та уже заметила, что рысари смотрят на нее более ласково, чем утром. Даже Старшой вдруг кивнул ей ободряюще. Словно разжалась ледяная рука, которая сжимала сердце. И уже почти неважно было, что при последних звуках песни тетка повернулась и ушла в замок, никак не выразив приемной племяннице ни свое одобрение, ни порицание…

Едва за последними санями захлопнули ворота, люди во дворе замка пришли в движение. Прикатили огромные котлы, разожгли костры, наверх стали поднимать длиннющие деревянные щиты. Маша присела за одним из зубцов, с интересом следя за приготовлениями. Снаружи замка тоже произошли изменения. Пропустив обоз, вперед коней вышли стрельцы – с луками и арбалетами, зачем-то вынули стрелы из колчанов и воткнули их перед собой в снег.