Бронеходчики. Сверкая блеском стали… - Калбазов Константин (книги полностью TXT) 📗
Последнее, что отчетливо различил Азаров, – это летящую в него брезентовую сумку с какими-то веревочками и крючками. Потом был глухой удар чего-то увесистого о броню сзади. А дальше – оглушительный взрыв, от которого «Гренадера» буквально бросило вперед, а земля, стремительно надвинувшись, жестко приняла в свои объятия некогда грозную боевую машину.
– М-мать! С-сука!
В этот раз сознания он не потерял. Наученный прошлым опытом, он никогда не халтурил с подвесной, всегда затягивая ее в должной мере. Как, впрочем, требовал этого и от подчиненных. Ну, может, те и халявили, оставаясь в одиночестве, но командир этого не наблюдал. Да, ремни больно впились в тело, едва не высекая слезу и породив поток непечатной лексики. Но тем не менее избавили от нежелательных травм и даже ушибов. Как говорится, отделался легким испугом.
Ч-че-орт! С этим нужно срочно что-то делать! Как он не обмочился, когда ремни впились в живот, оставалось загадкой. Но терпение – оно ведь не безграничное. А может, ну его и напрудить в штаны? Н-да. И какие только мысли не прилетят, когда моча бьет в голову. А вот хрена! Попустишь себе в этой мелочи – а там, глядишь, и обгадиться можно. И вообще, подумать же ему больше не о чем!
Его, между прочим, тут подбили. «Гренадер» же снаряжен не химпатронами, а очень даже воспламеняемым горючим. Есть еще емкость с огнесмесью для огнемета, масло гидросистемы и подожженная пшеница. Им же собственноручно и подожженная. Как бы все эти составляющие не изжарили его сейчас до хрустящей корочки. Хм. А ведь ногам вроде как и горячо.
В очередной раз от души выматерившись, провернул рычаг люка над головой. Хм. Или, вернее сказать, перед головой. Бронеход ведь сейчас лежит на груди. Отстегнул замки подвесной, высвободил из зажимов ботинки, прихватил подсумок, ППШС и пополз наружу, в дым и гарь. А что еще прикажете делать? Заживо гореть? Не-эт, он на такое не согласен.
Его предположения оказались абсолютно верными: «Гренадер» горел. Но, по счастью, все горючее выплеснулось на нижнюю часть торса и опоры. Жар опалил Азарова, не без того. Еще пришлось перебираться и через жарко горящую пшеницу. Но обошлось без серьезных ожогов. К тому же по полю успели прокатиться гусеницы бронетягов, протоптаться солдатские сапоги и простучать тысячи копыт. Так что пламя, конечно, было, однако ревущая стена огня, чего он откровенно опасался, все же отсутствовала.
Осмотрел поле боя, насколько это позволял дым пожарища. Огонь то разгорался жарким пламенем, то ненадолго пригибался к земле, перебегая от одного стебелька к другому, и вновь взметался, набирая силу. И все это сопровождалось стелющимся по земле и сносимым в сторону железной дороги дымом. С одной стороны, он вроде как прикрыл бронеходы двух других взводов. С другой, лишил их обзора, фактически выключив из боя.
А тут еще и пламя, пусть и не так стремительно, как на нетронутом поле, но все же неуклонно надвигающееся именно в их сторону. Ветер, чтоб ему. С другой стороны, храбрые польские конники не ринулись на них в атаку сквозь пламя. Лошадь достаточно пугливое животное, чтобы добровольно бросаться в огонь.
Но остававшийся за старшего Плотников все же предпочел отвести оба отделения, удовольствовавшись семью подбитыми машинами. Бог весть что еще припасено у польских вояк. Азаров неизменно вколачивал в своих бойцов, что они должны думать головой, оценивать ситуацию и уметь вовремя отступить. В конце концов, это далеко не всегда поражение.
Хм. А ведь не меньше эскадрона увязалось за парнями. Скачут, обходя горящий участок и прикрываясь от бронеходов стелющимся по земле дымом. Григорий юркнул в машину и потянул из брезентового кармашка забытый было бинокль. Вскинул к глазам.
Нет. Не просто так поляки отправили погоню. Бронебойку по ее габаритам отличить от карабина проще некуда. Главное, чтобы оптика позволяла это сделать. Расстояние тут невелико, а потому никаких сомнений: эскадрон больше чем на треть состоит из бронебойщиков. К сожалению, поделать он с этим пока ничего не мог. А потому продолжил осмотр поля боя.
С учетом того, что на правом фланге с угрозой разобрались, а на левом бронеходы спешно отступали, бронетяги противника прекратили разворот. Вместо этого они вновь двинулись прежним курсом на станцию, и на этот раз за ними шла кавалерия. Если Григорий правильно помнил польские уставы, то уланы спешатся где-то через полкилометра, чтобы дальше продолжить наступление в пешем порядке.
Н-да-а. Все пять «Гренадеров», засевших у кромки леса, сейчас валялись на земле. Одна из машин пылала жарким пламенем, и пилот выжить в этом аду не мог по определению. Твою дивизию! Их раскатала кавалерия. Уланы, м-мать их!
Поле было усеяно трупами людей и лошадей. Отовсюду слышались стенания, призывы раненых о помощи и жалобное ржание бедных животных. Бродили ссаженные с седел, оглушенные и раненые кавалеристы, пытающиеся оказывать друг другу помощь или заботящиеся о себе сами. На него они внимания не обращали. А может, попросту не замечали из-за дыма. Ну и он пока не собирался тут размахивать флагами.
Оценив представшую перед ним картину, Азаров откровенно поражался идиотизму этой атаки. Пусть всадники и не хватались за сабли, а палили в «Гренадеров» из своих карабинов, что в общем-то тоже бесполезно, умным такое решение не назвать.
Сегодняшние польские уланы – это в первую очередь мобильная часть, которая прибывала к месту боя верхом, но дралась в пешем порядке. На ее вооружении состояли броневики, бронебойная и полевая артиллерия. В бригадах имелись даже бронетяги. И в первую очередь именно под кавалерию был разработан БПС-20 на колесно-гусеничном ходу.
Ну хорошо, вся эта артиллерия и бронетехника могла отстать. Кавалерии же предписывалось одним броском проскочить вслед за наступающей цепью бронетягов и, спешившись у станции, вступить в бой с легионерами. Такое вполне возможно. Но неужели этот бравый тупица-командир не видел, что ситуация несколько изменилась и прежний план требует корректировки?
В конце концов, в каждой роте… ладно, эскадроне, было минимум по три бронебойных ружья. К чему было устраивать эту атаку? Выдвинуться по кромке леса на дистанцию уверенного выстрела и расстрелять бронеходы. Тем более что бронетяги уже начали разворот и вот-вот должны были открыть огонь из своих пушек. Пусть шансов у них успеть сделать это было и не так много. Но ведь, оказавшись под перекрестным огнем бронебоек и пушек, бронеходы непременно отступили бы. Если бы вообще смогли это сделать.
Да, уланы смели все пять машин. Как это ни горько сознавать, факт остается фактом. И сорвали удар штурмовиков в тыл атакующим. Чем неизменно спасли все эти бронированные машины. Но какой ценой? Вот в чем вопрос. Всего этого можно было добиться и с куда меньшими потерями. В разы меньшими.
Винтовочный выстрел раздался, когда Азаров уже собирался направиться к машине Бичоева. Пуля просвистела едва ли не у самого уха. Или ему это только показалось? Не суть важно. Он быстро развернулся и опустился на колено, вскидывая автомат и одновременно раскладывая плечевой упор.
Стрелка́ приметил сразу. Поляк, явно раненный, укрылся за павшей лошадью и спешно передергивал затвор своего карабина, управляясь только правой рукой. Григорий вскинул автомат. Дистанция метров сто пятьдесят. Мишень так себе. По сути, видна только голова в каске. Ч-черт! Жаль, тут нет его карабина. ТК-37 куда больше годился для целевой стрельбы. Но нет. Соблазнился скорострельностью и внушительным боекомплектом.
Переводчик огня в одиночный режим. Посадить мушку на светлое пятно лица. Выстрел! Мимо. Еще! Снова промах. Улан все же сумел перезарядиться и припал к прицелу. Азаров ушел в перекат. И вновь хлестко ударил карабин. На этот раз для перезарядки стрелок укрылся за тушей лошади. Григорий прикинул, как лучше поступить – добить вояку или уклониться от боя. Что ни говори, а живых противников вокруг хватало. Биться со всеми желающими? Ну уж нет. Эдак его надолго не хватит.
