Эхо во тьме - Риверс Франсин (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Она села, как он просил, но он продолжал чувствовать ту дистанцию, которую она по-прежнему держала в общении с ним.
— С Юлией ты общаешься часами, а у меня не можешь остаться даже на несколько минут.
— Я просидела здесь всю ночь.
Марк засмеялся.
— Пока я спал…
— Твоя сестра очень больна, мой господин.
Он видел, что его внимание к ней смущает ее.
— Мне просто интересно с тобой, — сказал он откровенно, привставая. Скорчившись от боли, он опустил ноги на пол.
— Тебе нужно лежать…
— Я становлюсь вялым, когда отдыхаю. — Сев, Марк почувствовал головную боль от чрезмерного количества вина, выпитого накануне.
— Ты потерял много крови.
— Не настолько, чтобы лежать, как инвалид, к которым ты уже, наверное, поторопилась меня причислить. — Пусть его сестра жалеет себя, а он до этого никогда не опустится.
Когда Азарь отвела от него свой взгляд, Марк подумал, что, может быть, ее смущает его внешний вид. На нем была только набедренная повязка. Помня о том, кем трудится Азарь, он сначала не придал значения тому, что он не одет, но потом все же набросил одеяло на колени.
— Если ты понадобишься госпоже Юлии, я думаю, она догадается послать за тобой Лавинию.
Азарь снова посмотрела на него.
— Почему между тобой и твоей сестрой такая пропасть, мой господин?
— Смелый вопрос, — сказал Марк с досадой. — Только давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Но это не дает тебе покоя.
— Почему ты так считаешь? — сказал он, скривив губы в усмешке. — Или ты думаешь, что, едва познакомившись со мной, можешь видеть меня насквозь?
Она помолчала с минуту.
— Тебя все устраивает в твоей жизни, вокруг тебя?
— Устраивает? Моя мать парализована. Юлия доживает свой век под моей крышей, умирая от этой мерзкой болезни, вызванной ее распущенностью и всей ее глупой жизнью. Как ты думаешь, госпожа Азарь, может ли меня все это устраивать?
— А ты сам настолько чист, что имеешь право обличать ее, мой господин?
Марк помрачнел.
— По крайней мере, я свои похождения ограничивал отношениями с представителями противоположного пола.
Она ничего не сказала.
— Ты что, сомневаешься в том, что я тебе сказал?
— Нет, мой господин, но грех есть грех.
Марк почувствовал, как кровь ударила ему в голову.
— Моя сестра рассказывала тебе о Калабе?
— Я знаю о Калабе.
— Грех есть грех? Юлия рассказала тебе, что они были любовницами? Одного этого, я думаю, достаточно, чтобы ты поняла всю глубину ее распущенности. — Марк приподнял брови и заговорил иронично-снисходительным тоном. — Она рассказала тебе, что ее муж был гомосексуалистом, любил молоденьких мальчиков? Прометей был одним из них. Именно поэтому я не захотел, чтобы он находился в моем доме.
— Прометей покаялся и доверил свою жизнь Богу, — тихо сказала ему Азарь. — Он сам, по своей воле вернулся к госпоже Юлии, чтобы служить ей. Юлия говорила мне, что он убежал от Прима. Потом он стал христианином и вернулся к твоей сестре. Если бы не он, мой господин, у твоей сестры в доме не было бы вообще никого. Все ее слуги бросили ее.
— Может быть, ты и права, — хмуро сказал Марк, потом печально повернулся к ней. — Но вовсе не об этом я хотел с тобой поговорить.
— Я сказала тебе правду.
— Тем не менее…
— Ты прикрываешься своим гневом, как щитом. Почему, я не знаю. Я хотела, чтобы ты понял, что твоя сестра одинока, если не считать Прометея. Кем бы она ни была раньше…
— Очень хорошо, — нетерпеливо перебил ее Марк, — если хочешь, я пошлю за ним.
— Я с тобой говорю вовсе не об этом. С Прометеем все в порядке. Юлия дала ему свободу. И с ее стороны это был совершенно бескорыстный поступок. У него есть труд, который он делает во славу Господа. Меня беспокоит Юлия. И ты. Не бросай ее.
Марк снова покраснел.
— Я и не бросил ее. Она теперь здесь, разве не так?
— Да, она здесь. Ты дал ей кров, еду, о ней заботятся слуги. Только ты не дал ей того, в чем она нуждается больше всего.
— Чего же? — насмешливо спросил он.
— Любви.
На его скулах заиграли желваки.
— Прости меня, что отвлекаю тебя от исполнения твоих обязанностей, госпожа Азарь. Можешь идти.
Хадасса медленно встала и взяла свою палку.
— Прошу тебя, мой господин. Ради нее и самого себя, прости ее за все, что она сделала в прошлом.
— Ты не знаешь, что она сделала, — сердито сказал Марк, желая, чтобы она как можно скорее ушла.
— Нет в мире ничего настолько ужасного, чего во имя любви и во имя Бога нельзя было бы простить.
— Именно из-за любви я и не могу ее простить.
Его полные страсти слова сильно озадачили Хадассу. Она знала твердо только одно.
— Пока ты не простишь ее, ты никогда не поймешь в полной мере, ради чего ты сам прощен. Пожалуйста, подумай об этом. Времени осталось немного.
После ухода Азари Марк долго об этом думал. Как ни хотелось ему выкинуть из головы ее слова, они настойчиво возвращались к нему. И отзывались в нем болью. Он прекрасно помнил радость и легкость, какие испытал на берегу Галилейского моря. Ему очень хотелось испытать эти чувства вновь, потому что где-то по пути домой он утратил то, что обрел. И вот теперь слова этой странной калеки с закрытым лицом напомнили ему обо всем. И это не доставило ему удовольствия.
Проведя пальцами по волосам, Марк встал и прошелся к балкону. Он не знал, может ли избавиться от власти прошлого. Не знал, способен ли он прощать, забывать зло. Он не был Иисусом. Он был обыкновенным человеком, и его одиночество казалось ему порой невыносимым… Бог так далек. Он чувствовал Его близость в Галилее. Здесь же он чувствовал одиночество.
Азарь была права. Он никогда не обретет мира и покоя, пока не исполнит то, что ему было сказано в Галилее. На берегу Галилейского моря он испытал удивительное чувство прощения. Это прощение он не мог таить в себе. Он должен передать его своей сестре, хочет он того или нет.
И в то же время ему не давало покоя желание наказать ее за все, что она сделала, заставить ее страдать так, как она сама заставляла страдать других.
«Я не могу…» Склонив голову, Марк помолился — впервые с тех пор, как вернулся в Ефес. Простыми и искренними словами, от сердца.
«Иисус, я не могу простить ее. Это можешь только Ты. Прошу Тебя… помоги мне».
45
Юлия лежала в постели, приложив примочку к глазам. Хадасса только что попросила повара приготовить ей мясной бульон. Юлия не ела уже три дня, с тех самых нор, как Марк приказал выпроводить ее из его покоев. Она непрестанно думала о Марке и о том, как он смотрел на нее. Приложив руку к примочке, она прижала ее к своей больной голове. Ей сейчас хотелось одного — умереть и положить конец боли и отчаянию, которые стали теперь постоянными спутниками ее жизни.
Она услышала, как в ее покои кто-то вошел и закрыл за собой дверь.
— Я не голодна, Азарь, — сказала она слабым голосом. — Пожалуйста, не заставляй меня есть. Просто посиди со мной и расскажи какую-нибудь историю.
— Я не госпожа Азарь.
Юлия застыла, услышав голос Марка. Она сняла с глаз примочку, боясь, что ей это только показалось.
— Марк, — только и произнесла она. Убедившись, что это действительно он, она приготовилась к неизбежной атаке с его стороны.
Он смотрел, как она тяжело садится и поправляет свою постель. Ее руки тряслись, когда она убирала волосы с лица. Она была худа и бледна, как смерть.
— Садись, пожалуйста, — сказала она, указав ему на то место, которое обычно занимала Азарь.
Он продолжал стоять.
Глядя на него, Юлия ничего не могла сказать. Его красивое лицо было подобно каменному изваянию. Судя по всему, Марк чувствовал себя великолепно, несмотря на недавнее нападение. Ей же с каждым днем становилось все хуже. Глядя в его темные глаза, ей хотелось плакать. Она понимала, как ужасно она выглядит со своими непричесанными волосами, со своим изможденным телом, с кожей настолько бледной, что она казалась прозрачной. Юлия снова чувствовала жар, который забирал у нее силы и заставлял по-старушечьи трястись.
