Богачи - Паркер Юна-Мари (библиотека электронных книг txt) 📗
Друзья и дальние родственники сгрудились в кучу и нерешительно топтались на месте, не зная, что делать дальше, но зорко следя друг за другом. Их сострадание безутешному горю семьи было искренним, поскольку каждый из них когда-то кого-то терял и мог представить себе, что чувствуют сейчас отец и мать, прощаясь с сыном.
Наконец Джо и Рут медленно двинулись к черному пятну на фоне зеленой травы, которое должно стать последним пристанищем их сыну. За ними потянулись остальные, среди которых было множество людей, Калвинам незнакомых. Сиг с женой тоже присутствовали на траурной церемонии. Но Джо не видел его, как и прочих. Он стремился вперед, увлекая за собой Рут, ослепленный влажной пеленой, выступившей на глазах. Рут, казалось, плохо понимала, что происходит. На ее лице застыло выражение глуповатого детского недоумения. Тиффани поджала губы, а по щекам у нее текли слезы. Морган тихо всхлипывала, стараясь не дать вырваться наружу душившим ее рыданиям.
Процедура отпевания оказалась простой. Священник произнес над гробом Закери трогательную и глубоко прочувствованную речь:
— Этот прекрасный молодой человек, олицетворявший собой саму юность и жизнь, мог бы стать гордостью своей семьи и приносить радость всем нам, но пал жертвой величайшего и страшнейшего порока, угнетающего человечество. Если бы не зло, овладевшее им, которое он тщетно пытался побороть, он мог бы стать прекрасным гражданином своей страны, настоящим американцем. Мы сохраним в воспоминаниях, каким был Закери при жизни: послушным сыном, преданным другом, добрым братом. Мы сохраним в своих сердцах память о человеке, который безвременно покинул своих родных и близких. Пусть же он обретет мир и покой, которых напрасно искала его душа при жизни.
Все как завороженные смотрели на гроб. Над венком из благоухающих белых цветов жужжал шмель, собирая сладкий нектар. Он делал небольшой круг над цветком, садился в его сердцевину, копошился там мохнатыми лапками и вдруг резко взлетал вверх. Тиффани долго наблюдала за ним, пока наконец насекомое не улетело совсем. В сердце ее зародилась надежда, что бессмертная душа брата точно так же оторвется от бренного тела и воспарит туда, где нет страданий и боли, преследующих человека на его жизненном пути.
Джо и Рут опустились на колени перед гробом сына и тихо шептали слова молитвы. Тиффани положила руку на плечо отцу и услышала, как он вымолвил:
— Прости меня, Зак. Господи, прости меня.
Для Тиффани наступил самый тягостный момент прощания. Она вдруг поняла, что всем присутствующим есть за что просить прощения у Закери. Каждый из них мог бы сделать для него больше, чем сделал, и прежде всего их семья, которая любила его, но никогда не принимала всерьез — ни в детстве, ни тогда, когда он вырос и превратился в страшащегося собственного будущего юношу.
Кто-то взял ее под руку, и, обернувшись, Тиффани увидела Морган. На ее лице, утратившем самодовольное и беспечное выражение, лежала печать непритворного страдания. Перед Тиффани стояла не капризная, привыкшая ко всеобщему обожанию девчонка, а зрелая женщина, сгибающаяся под гнетом собственных проблем.
— Тифф, я этого не вынесу, — простонала Морган и уткнулась в плечо сестре.
Траурная церемония подошла к концу. Черная рыхлая земля, которой забросали гроб, опустив его в могилу, покрылась красочным цветочным ковром, состоящим из сотен венков и букетов. Служащие «Квадранта», прислуга с Парк-авеню и из Саутгемптона, школьные друзья Закери оставили здесь знаки своего скорбного сочувствия. Гарри заказал из Лондона огромный венок. Глория потратила недельное жалованье на корзину гиацинтов. Грег принес букет с лентой, на которой золотыми буквами было начертано: «Мы все тебя любим».
Тиффани пригляделась к карточке, приколотой к букету розовых гвоздик, и узнала ровный почерк. «Закери, который всегда был и останется для меня младшим братишкой. Хант».
Никто при этом не заметил скромного букета полевых цветов с запиской: «Передавай привет Смоки. До скорой встречи. Митч».
— Мы можем поговорить, Тифф? — спросила Морган. — Завтра утром я возвращаюсь в Лондон, а мне столько нужно сказать тебе!
Сестры встретились два дня спустя после похорон Закери в квартире родителей, куда Тиффани заглянула, чтобы повидаться с Джо.
— Конечно. А разве папа еще не вернулся? — Тиффани озабоченно взглянула на часы. Половина седьмого вечера. Обычно Джо в это время уже дома.
— Отец ужасно выглядел, когда ушел на работу сегодня утром. Я советовала ему остаться дома, но он не стал меня слушать. Мама так и не вставала. Приходил доктор и сделал ей укол. Он говорит, что придется провести целый курс, чтобы поставить ее на ноги.
— Бедная мама! — Тиффани села на софу, запрокинула голову и прикрыла глаза. Господи, как она устала!
— Хочешь выпить? — спросила Морган и, подойдя к бару, дрожащей рукой достала два бокала.
— Нет, спасибо… А впрочем, я бы не отказалась от минеральной воды.
Пока Морган наливала себе мартини и воду сестре, в комнате царило молчание.
— О чем ты хотела поговорить? — нарушила его наконец Тиффани.
— Обо всем! Мне ужасно плохо, Тифф. Я не знаю, с чего начать, — ее голос дрожал, а в глазах отражалась боль. — Как все отвратительно! И я сама кругом виновата. Я потеряла разум, когда захотела, чтобы ты родила для меня ребенка. Иначе я ни за что не заставила бы тебя пройти через такие муки. Пойми, когда выяснилось, что у меня не может быть детей, я очень испугалась, что Гарри оставит меня из-за этого. Тогда я решилась пойти на все, чтобы у него появился наследник. И вот теперь все меня ненавидят, и Гарри в первую очередь. Почему ты позволила мне сделать это, Тифф?
— Потому что у меня не было другого выхода. Если помнишь, ты шантажировала меня самым подлым образом. Прости, может, это и грубо, но ты сама захотела говорить со мной. Вряд ли тебе будет по душе то, что я сейчас скажу, но тут уж ничем не могу тебе помочь. Тебе пора понять, Морган, что нельзя существовать с моралью испорченного ребенка и прагматизмом эгоистичной женщины одновременно. Человек должен меняться в течение жизни, а ты в каком-то смысле осталась на уровне десятилетнего ребенка. Ты полагаешь, я все пережила и осталась прежней? Пора уже нести ответственность за свои поступки, думать о том, что принесет осуществление твоих амбициозных мечтаний окружающим, прежде чем очертя голову бросаться вперед и рушить чужую жизнь.
Морган начала тихонько плакать.
— Оставь это, пожалуйста! — беззлобно, но твердо сказала Тиффани. — На меня твои слезы давно перестали действовать. Ты плачешь от жалости к себе и вовсе не думаешь о Закери, родителях или обо мне.
— Откуда ты знаешь, почему я плачу! — всхлипнула Морган. — Может быть, я и стала плакать от жалости к себе потому, что ты всегда именно таким образом интерпретировала мои слезы. Откуда тебе знать, что у меня на душе? Это мои чувства, а не твои.
— Я знаю тебя насквозь, Морган, — мягко возразила Тиффани. — Ты для меня прозрачна, как стекло. Я не сомневаюсь, что ты искренне жалеешь Зака. Но в самом глубоком тайнике твоего сердца кроется обида на тех, кто отвернулся от тебя. А что же еще ты хочешь от людей, которые тебя любили, если ты исковеркала их жизни, причинила им боль?
— Ты права, Тифф. Но раньше я всегда получала то, что хотела. Теперь я понимаю, что вечно так продолжаться не может. Сама посуди, Тифф, я хотела совсем немногого — чтобы Гарри стал моим мужем… и еще жить в старинном замке.
— В детстве мы все мечтали о прекрасном принце на белом коне, Морган. Но Золушки бывают только в сказках! А жизнь не сказка. И каждый из нас должен прожить ее, рассчитывая только на себя и не причиняя вреда близким. То, что произошло, послужит тебе хорошим уроком и заставит понять это.
Морган промокнула глаза кружевным платочком, и на ее лицо вернулось жалобное выражение.
— Папа и мама тоже хотели, чтобы я жила в старинном замке, и тебе это известно не хуже, чем мне! А если бы я не сделала так, чтобы у Гарри появился наследник, нашему браку пришел бы конец!
