Порт-Артур (Том 2) - Степанов Александр Николаевич (читаемые книги читать .TXT) 📗
День прояснился, и японцы начали обычный обстрел города и порта. Снаряды падали у подножья Золотой горы. Батареи Тигровки и броненосцы открыли ответный огонь. Грохот временами доходил до того, что разговаривать на улице было трудно.
- Не придется мне сегодня идти домой, - вздохнула Варя. - Золотая гора своей пальбой так и не даст заснуть целый день. Проводите меня в Пушкинскую школу. Там, забравшись в подвал, я сумею отдохнуть.
У Пушкинской школы они расстались. Звонарев обещал на обратном пути на Залитерную зайти к Варе и направился к Григоровичу.
Командира порта он застал дома и изложил ему свою просьбу от имени Кондратенко.
- Удивительное дело! Вы, сухопутные, все время на чем свет стоит ругаете нас, моряков, и в то же время за всем обращаетесь к нам! Нет у меня электрических проводов. Так и передайте генералу, - стукнул ладонью по столу адмирал.
Звонарев вспомнил о записке Сахарова и передал ее Григоровичу.
- Как здоровье милейшего Василия Васильевича? Не повезло ему, бедняге.
Обязательно побываю у него в больнице, - сразу переменил тон адмирал.
Прапорщик подробно сообщил ему все, что знал.
- Жаль, жаль! Такой хороший человек и вдруг может умереть от тифа...
Сколько же и чего вам нужно? Только из уважения к просьбе Василия Васильевича в последний раз иду вам навстречу.
Звонарев протянул ему заранее приготовленный список требуемого имущества.
Григорович, не просматривая его, положил резолюцию об отпуске. Обрадованный таким исходом дела, прапорщик поспешил откланяться.
В этом районе на берегу моря было тихо, и Звонарев отдыхал от обычного грохота и шума передовых позиций. Электрический Утес, бывший в начале войны самой боевой батареей Артура, теперь обратился в спокойную тыловую позицию, и только задранные вверх дула орудий, повернутых в сторону сухопутного фронта, напоминали о войне.
Батарея была загружена выздоравливающими солдатами самых различных полков. Тут же мелькали черные бушлаты матросов с броненосца "Пересвет", обслуживающих пушки.
В офицерском флигеле Звонарев застал нового командира Электрического Утеса, капитана Николая Николаевича Андреева. Высокого роста, широкоплечий, с расчесанной надвое скобелевской бородой, он имел бы представительный вид, если бы не беспрерывно трясущиеся после контузии голова и руки. Тут же находился командовавший матросами лейтенант Любимов, коренастый шатен, младший врач крепостной артиллерии Зорин и Варина сестра - Катя. Звонарев застал их всех за столом. Хозяйничала Катя.
Отказавшись от обеда, Звонарев вместе с Катей отправился на розыски своих чемоданов. Он не сразу узнал свою бывшую комнату. Заново оклеенная новыми обоями, чистенькая, аккуратно прибранная, она превратилась в очаровательную девичью светелку. Катя осматривала белье.
- Я сейчас заштопаю, - взялась она за иголку.
Звонарев начал смущенно ее благодарить и отказываться.
- Пустяки! Я думаю, Варя давно отучила вас от условностей, называемых приличиями. Она и раньше не очень-то соблюдала их, а теперь и вовсе ни с чем не считается. Давно вы ее видели?
Прапорщик рассказал об утренней встрече.
- До вас ей никто не нравился, а вы сразу покорили ее суровое сердце.
Сейчас, кроме вас и хирургии, она ничем не интересуется. Не знаю, отвечаете ли вы ей взаимностью, если нет - то придется пожалеть мою взбалмошную, но все же очень милую сестрицу.
- Мы с Варей большие друзья...
Катя внимательно посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась.
Выйдя на крыльцо, Звонарев увидел перед казармой странное зрелище.
Человек двадцать раненых и перевязанных солдат стояли под винтовками. Один держал костыль под правой рукой, а на левом плече у него лежало ружье, у другого винтовка была на правом плече, так как левая рука была на перевязи, у третьего была забинтована вся голова, и он ее наклонял набок, чтобы не задеть за винтовку. У крайнего были перевязаны обе руки, и все же винтовка каким-то образом держалась на плече. Перед наказанными расхаживал Чиж и, площадно ругаясь, тыкал солдат кулаками то в живот, то в лицо.
- Я вас приведу в христианский вид! Не поможет винтовка - испробуете розг, а там - на фронт, коль ноги носят! Фельдфебель, кто у тебя еще значится провинившимся? - обернулся он к подбежавшему к нему рысцой Назаренко.
Вытащив из-за обшлага бумагу, фельдфебель зачитал несколько фамилий.
- Всем по десять часов, а эту сволочь завтра через одного перепороть, распорядился Чиж, отходя от солдат.
Поодаль группа матросов угрюмо следила за происходившим. К Звонареву подошел Любимов и, взяв его под руку, отвел в сторону.
- Чиж, по-моему, сумасшедший маньяк, садист, ненавидящий солдат. Добром это не кончится. В один прекрасный день не эти калеки, так мои матросы его прикончат.
- Не думаю, чтобы это многих опечалило.
- Это верно, но ведь пойдет суд, расстрелы, что может вызвать новый бунт, в котором и мы с вами можем пострадать.
Прапорщик пообещал обо всем этом довести до сведения артиллерийского начальства. В это время к нему подошла старая фельдфебельша, мать Шуры, и низко поклонилась.
- До вашей милости, Сергей Владимирович, - проговорила она.
- Здравствуйте, Саввична, как живете?
- Бог грехи терпит, носит еще земля. Хотела я спросить вас о дочке своей: что она - жива, цела? Умом кляну ее, а сердце все же тоскует. Одно ведь дите у меня на свете...
- Жива и здорова, вчера была на Залитерной.
- И не одумается, не бросит его, окаянного!.. Сбил с пути глупую девку, опозорил, а потом бросит. Кому она такая будет нужна? Другой раз думаю, уж лучше бы убило ее... - вздохнула Саввична. - Коль увидите, передайте ей мое родительское благословение.
Простившись с Саввичной, Звонарев зашагал по береговой дороге в Артиллерийский городок. В Управлении он застал Тахателова. Узнав о возможности получить в порту электропровод, Тахателов пришел в восхищение.
- Хитер, как муха, наш прапорщик! Кого хочешь на кривой объедет! Недаром Варю вокруг пальца обвел, - смеялся полковник.
- Эка невидаль, глупой девчонке вскружить голову! - бросил Белый. Провод достать куда труднее! Загляните, пожалуйста, ко мне, жена вас хотела видеть, переменил он тон.
