Дочь крови - Бишоп Энн (чтение книг .TXT) 📗
Деймон медленно открыл глаза.
Он знал, что лежит на спине. Знал, что не может пошевелиться. Еще он знал, что полностью обнажен. Это еще почему, интересно?
Вокруг кружилась дымка, дразня и не показывая, где он. Не то чтобы Деймон ожидал увидеть что-либо знакомое, но даже у разума есть определенные черты. Только вот это было сознание Джанелль, а не его собственное, и оказался он в месте слишком глубоком для остальных людей Крови.
Деймон вспомнил, как почувствовал ее присутствие, посылая импульсы в бездну, вспомнил свой отчаянный рывок — и падение. Он разбился…
Что-то двинулось в тумане. Он услышал тихое звяканье хрусталя о хрусталь.
Повернув голову на звук, Деймон почувствовал, что это простое движение потребовало концентрации всей оставшейся у него силы.
«Не шевелись», — произнес певучий, мелодичный голос, в котором слышалось эхо глубоких пещер и чистота полуночного неба.
Туман немного отступил, и Деймон увидел ее. Она стояла рядом с каменными плитами, сложенными в самодельный алтарь.
Он вздрогнул от неожиданности и потрясения. Хрустальные осколки на алтаре затряслись в ответ.
«Не шевелись», — раздраженно повторила она, осторожно возвращая еще один осколок разбившейся чаши на место.
Это был голос Джанелль, но…
Она была среднего роста, стройная, светлокожая. Золотистая грива — не совсем волосы и в то же время не мех — была зачесана назад и не скрывала заостренные ушки. Во лбу маленький, закрученный спиралью рог. Вдоль позвоночника узкая полоска золотистого меха, заканчиваясь золотисто-белым хвостом, покачивающимся над обнаженными ягодицами. Ноги были вполне человеческими и красивыми, но резко менялись ниже икр, плавно перетекая не в ступни, а в изящные лошадиные копытца. У красивых, длинных пальцев оказались коготки наподобие кошачьих. Она грациозно подхватила со стола следующий осколок и пристроила на место, и Деймон увидел маленькие, круглые груди, женственные изгибы талии и бедер, треугольник темно-золотистых волос между ног…
Кто?..
Но он уже знал ответ. Еще до того, как она подошла и взглянула на него, до того, как он прочел жестокую мудрость в ее древних, призрачных сапфировых глазах, Деймон все понял.
Пугающая и прекрасная. Кровь — и Другая. Мягкая и жестокая. Невинная и мудрая.
«Я — Ведьма», — произнесла она. Ее голос дрогнул, вместе с тем наполнившись вызовом.
«Я знаю». — Его голос приобрел вкрадчивые нотки соблазнителя. В нем пульсировало желание, которое Деймон не мог ни замаскировать, ни скрыть.
Он попытался поднять голову, но снова потерял сознание. К тому времени, как зрение вернулось, она собрала уже достаточно осколков, чтобы Деймон понял: Терса показывала ему другую чашу.
«Это не твоя чаша!» — радостно воскликнул он, ощутив слишком большое облегчение, чтобы заметить, как напугал ее. Ведьма повернулась и зарычала на него, оскалившись.
«Конечно нет, глупый, упрямый самец! Она твоя!»
Эти слова несколько отрезвили Деймона, но вместе с тем так сильно напомнили Джанелль-ребенка, что он не обратил на них особого внимания.
Он не спеша оперся на локоть.
«Значит, твоя чаша не разбилась?»
Она выбрала из груды осколков еще один и вернула его на место. Глаза Ведьмы наполнились отчаянием, а голос стал слишком тихим.
«Разбилась».
Деймон снова лег и закрыл глаза. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы набраться храбрости и спросить наконец: «А ты можешь починить и ее?»
Она ничего не ответила.
Он снова потерял ощущение времени и реальности. Минуты, годы, какая разница? Перед закрытыми глазами проносились образы. Тела из плоти, кости и крови. Сети, отмечавшие внутренние рамки. Хрустальные чаши, содержавшие разум. Камни, воплощавшие силу. Образы кружились, сменяя друг друга снова и снова. Когда наконец калейдоскопический круговорот прекратился, они образовали четырехгранный треугольник. Три стороны — тело, чаша и Камни — окружали четвертую сторону, Сущность, дух, связывающий воедино три остальные.
Образы снова закружились и превратились в туман. Он почувствовал, как что-то в нем самом становится на свое место, и туман превратился в хрустальную чашу. Все осколки были осторожно подогнаны и скреплены вместе. Черный туман заполнил трещины между каждым куском, а заодно места, где не хватало крошечных частиц.
Деймон чувствовал себя хрупким и ломким.
Палец ткнул его в грудь.
Тонкая черная пленка окутала чашу изнутри и снаружи, образовав вокруг нее мягкий щит.
Палец ударил еще раз. Сильнее.
Деймон не обратил на него ни малейшего внимания.
В следующий раз на кончике пальца оказался змеиный зуб.
Выругавшись, Деймон поднялся на локтях, однако напрочь забыл, что еще собирался сказать, потому что Ведьма оседлала его бедра. Он готов был поклясться, что видел в ее сапфировых глазах вспышки молний.
«Ворчливый самец, — произнесла она, снова ткнув его в грудь. — Чаша снова цела, но она очень хрупкая. Она станет прочной снова, если ты сможешь ее защитить. Твое тело должно оказаться в безопасном месте и быть там до тех пор, пока не исцелится чаша».
«Я без тебя не уйду».
Ведьма покачала головой:
«Царство туманов слишком темное, слишком глубокое для тебя. Ты не можешь остаться здесь».
Деймон оскалил зубы и процедил:
«Я без тебя не уйду».
« Упрямыйворчливый самец!»
«Я могу быть таким же упрямым и ворчливым, как ты».
Она показала ему язык.
Он ответил тем же.
Она моргнула, фыркнула и рассмеялась.
Этот серебристый, бархатистый звук заставил его сердце сжаться от боли и волнения.
Раньше Деймону доводилось видеть Ведьму под детской внешностью Джанелль-ребенка. Теперь он разглядел Джанелль под обликом Ведьмы. Он узнал разницу — и вместе с тем не почувствовал ее.
Она подняла на него глаза, полные нежной печали:
«Ты должен вернуться, Деймон».
«Ты тоже», — тихо отозвался он.
Ведьма покачала головой:
«Тело умирает».
«Ты можешь исцелить его».
Она еще упорнее покачала головой:
«Пусть умирает. Пусть получат тело. Мне оно не нужно. Теперь здесь мой дом. Отсюда я могу видеть их. Все сны».
«Какие еще сны?»
«Сны в Свете. Сны во Тьме и в Тенях. Все сны. — Она поколебалась, смутившись. — Ты — один из снов Света. Хороший сон».
Деймон с усилием сглотнул. Вот, значит, чем она их всех считала? Снами? Она, бывшая ожившей легендой, мечтой, обретшей плоть…
Обретшей плоть…
«Я — не сон, Леди. Я реален».
Ее глаза озарились.
«Что реально? — требовательно спросила она. — Я вижу прекрасные вещи, слышу их, прикасаюсь к ним телесной рукой, а они говорят, что только плохие девочки придумывают истории, что все это ненастоящее. Я вижу плохие вещи, жестокие, искаженную, извращенную тьму, которая поражает землю, тьму, которая не Тьма, а они говорят, что только плохие девочки придумывают истории и говорят неправду. Дядюшки говорят, что никто не поверит девочке, которая не в себе, а потом смеются и причиняют телу боль, поэтому я отправляюсь в туманное место, чтобы посмотреть на нежных и красивых, а им оставляю лед, который причиняет боль, если к нему прикоснуться. — Она обхватила себя руками, раскачиваясь вперед и назад. — Я не нужна им. Я не нужна им. Меняони не любят».
Деймон обнял ее и прижал к себе, покачиваясь вместе с ней, давая возможность выговориться. Он слушал о ее одиночестве и непонимании. Слушал об ужасах Брайарвуда. Слушал рассказы о друзьях, которые казались реальными, но не были таковыми. И, выслушав, он понял то, чего не понимала она. Чего не могла понять.
Если она не восстановит свой разбитый разум, не свяжется вновь со своим телом и не восстановит четырехгранный треугольник, то навсегда останется заключенной здесь, потеряется и запутается в осколках самой себя до тех пор, пока не увязнет окончательно. И тогда она никогда не сможет достичь того, что любит больше всего.
