День непослушания. Будем жить! - Щепетнов Евгений (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
– Катя.
Лена едва не вздрогнула, резко повернулась, посмотрела в глаза девочке и растерянно спросила:
– Что?! Что ты сказала?!
– Меня… звать… Катя, – с видимым трудом выговорила та, и глаза ее уже не были пустыми и бессмысленными.
– О господи! – только и смогла сказать Лена. – Наконец-то! Неужели вернулась?!
– Я… вернулась? – Катя вздохнула и обвела взглядом комнату. – Где я?
– Что ты помнишь? – насторожилась Лена. – Какое твое последнее воспоминание?
– Я заболела. Мама вызвала врача. Мне стало плохо. Я уснула. Проснулась здесь. Кто ты и почему у тебя оружие? Что это за дом? Где мама? Где мои родители?!
Лена вздохнула и задумалась: как рассказать Кате о том, что случилось? И первое, что пришло ей в голову: «Нельзя! Рассказывать о том, как была в рабстве, как над ней глумились – нельзя!»
– Мы подобрали тебя на улице, – после трехсекундной задержки сказала Лена. – Где ты была до того и что с тобой было – не знаю. Что с вами со всеми, с остальными девочками, было, не знаю. Ты сейчас на нашей базе. Я дежурная. И мне тебе нужно кое-что рассказать.
Следующие пятнадцать минут Лена рассказывала о том, что случилось с миром. Вкратце, без особых подробностей. Потом Катя рыдала, а Лена ее успокаивала, сидя рядом и уткнув ее голову себе в грудь. Потом они пили чай. Вернее, Лена отпаивала чаем Катю, которая никак не могла успокоиться и, как только вспоминала о родителях, сразу же начинала рыдать, раскачиваясь, как под порывами ветра. Наконец Катя кое-как успокоилась и только время от времени всхлипывала, судорожно глотая сладкий чай и заедая его печеньем из картонной красной упаковки. Лена любила эти печеньки, покрытые шоколадной глазурью, – она почему-то не толстела от мучного, конституция такая, как и у мамы. Они с ней могли есть что угодно и когда угодно – и не толстели. Одноклассницы, вечно борющиеся с лишним весом, обзавидовались.
Лена осторожно выспросила, что именно Катя помнит из своего периода безвременья и как так случилось, что она вышла из забытья. Что с ней такого случилось, отчего она взяла да и пришла в разум? Но Катя ничего ей не смогла пояснить.
– Я на самом деле не помню! Ну представь – ты заснула, просыпаешься… а ты в чужом доме, перед тобой девчонка с автоматом, а вокруг… странные девочки. Сидят и молчат! Я и сейчас не могу до конца поверить тому, что ты мне рассказала! Пока сама не увижу… извини!
– Ты на Горе жила?
– Да, на Бакинской.
– А ты знала Митьку Круглова?
– Митьку?! Да мы в одном доме живем! Он в соседнем подъезде! Что, и он здесь?!
– Здесь. Только пока его нет, отъехал по делам с ребятами. Скоро приедет. Кать, скажи… а ты что-нибудь видела… ну… когда в забытьи была? Ну… когда ничего не помнишь… ты сны какие-нибудь видела?
– Сны? – Катино лицо сделалось недоуменным; похоже, она силилась понять, но… не могла. – Сны… нет, никаких снов. Просто как выключили, а потом – вот тут. И ты. И что делать дальше – я не знаю. Только… мне обязательно нужно попасть домой. Обязательно! Я должна увидеть! Должна!
– Должна – значит, увидишь… – вздохнула Лена. – Только тебе это не понравится. А сейчас… будем ждать наших. Приедут, поговорим, а там видно будет. Пока давай-ка займемся уборкой в доме. Сейчас я дам тебе в помощь девчонок, они не могут говорить, не могут сами думать, но что им скажешь – то они и сделают. Как роботы. Ты будешь ими командовать. А я буду вас охранять от мутантов. Поняла?
– Я была такая же? Как робот? – Катя закусила губу и вдруг заметила у себя на запястье шрам от ожога. Какой-то из насильников затушил об ее руку сигарету, после чего и остался шрам. Катя нахмурилась, будто вспоминая, потом мотнула головой, отгоняя какие-то мысли, и медленно добавила, четко выговаривая слова:
– Ничего не помню. Но ведь что-то было? Я ведь где-то была, когда вы меня подобрали? Что-то ела, что-то пила? Лен, тут есть большое зеркало?
Лена подумала, кивнула:
– Есть. В гардеробной. Показать где?
Катя кивнула, встала, и Лена пошла вперед, показывая дорогу.
Гардеробная находилась на втором этаже трехэтажного здания – большая комната с выдвижными шкафами, полными одежды и обуви. Папаша Мишки был богатым человеком, работавшим в Газпроме, и практически ни в чем себе не отказывал. Он уже давно мог бы уехать за границу, куда-нибудь в теплые края, но работа есть работа, пока она есть – надо работать. Так он говорил Мишке, а тот рассказал о жизненном кредо отца своим соратникам. Лена этого не понимала – всех денег не заработаешь, так зачем тянуть лямку до самой смерти, отказывая себе в удовольствиях? Ведь столько интересного есть в мире! Можно путешествовать – по земле и по морям, нырять под воду, подниматься в горы, спускаться в пещеры – зачем это постоянное увеличение количества пустых бумажек, если и тех, что имеются, хватит на всю оставшуюся жизнь? Может, это какая-то психическая болезнь – постоянное увеличение капитала?
Одна стена гардеробной представляла собой сплошное, от пола до потолка, огромное зеркало, сделанное скорее всего из нескольких зеркал таким образом, что нельзя было различить ни одного шва. Как так сделали – Лена не представляла. Впрочем, ее это и не интересовало. Зачем ей совершенно лишняя информация?
В зеркале отразились двое: маленькая, похожая на очень красивого мальчика девушка с короткоствольным автоматом поперек груди и темноволосая, с почти такими же короткими волосами, высокая девчонка лет четырнадцати – в майке с короткими рукавами, шортах чуть выше колен и кожаных сандалиях. Девчонка не сказать чтобы красавица, но стройная, длинноногая. Обычная девчонка-подросток, курносая, скуластая. В любом уголке России – каждая вторая такая.
Катя сбросила сандалии, решительно стянула майку и шорты и стала осматривать свое тело, поворачиваясь перед зеркалом.
– Что это у меня? – Она с ужасом указала на рубцы, пересекающие ягодицы. Рубцы поднимались с ягодиц выше, на спину, и спина была иссечена, будто кто-то резал кожу ножом. – Откуда это взялось?! А это?!
Она указала на шрам на животе – кто-то вырезал ей звезду вокруг пупка, и шрам казался старым-престарым, как если бы это случилось давным-давно, лет десять назад или больше. И Лена вдруг задумалась – а ведь и правда, раны у них у всех заживают очень, очень быстро! Любые раны, любые повреждения! Девчонок приводили избитых, изрезанных, а наутро они уже были практически здоровы! Раны заживали!
Увы, не все раны успевали затянуться. Иначе Валя, погибшая в застенках новых рабовладельцев этого мира, была бы сейчас жива. Жалко, хорошая была девчонка!
Лена задумалась, но, когда услышала, как ойкнула Катя, мгновенно очнулась, схватившись за автомат. Кто знает, может, мутанты уже здесь?! Но мутантов никаких не было, только голая девчонка, покрытая шрамами, которая смотрела на Лену с ужасом и горечью:
– Меня насиловали! Я никогда не была с мужчиной, никогда! А теперь я не девственница! Скажи, как это могло случиться?! Как?!
– Не знаю, – почти искренне ответила Лена.
Катя, закусив губу, еще минут десять осматривала свое тело, потом медленно оделась и, когда уже натянула на себя сандалии, задумчиво спросила:
– Сколько времени я здесь?
– Неделю.
– Месячных у меня не было?
Лена чуть не закашлялась. Выдохнула, подумала, честно ответила:
– Нет. Как и у других девчонок. Но пока рано о чем-то говорить. Посмотрим, что будет дальше.
– Ты мне правду говоришь? Не обманываешь меня?
Лена подумала, пожала плечами:
– Нет, не обманываю. Зачем мне тебя обманывать? Тебя тут никто не держит. Хочешь – иди домой. Куда хочешь иди. Здесь никого не держат. Тебя тут держали до тех пор, пока ты была в состоянии ходячего овоща. Теперь ты в разуме, а значит, можешь идти куда хочешь. Но если останешься – будешь подчиняться нашему командованию. Понятно?
– Понятно. – Катя ответила после небольшой паузы. – Ладно, пойдем, покажешь мне, что нужно делать.
И тут же с горечью и яростью воскликнула:
