Звонок с неизвестного номера - Литвиновы Анна и Сергей (книга регистрации txt, fb2) 📗
– Черт знает. Лет пятьдесят.
– Да, вроде того. Сюда приехала, получается, в сорок. Я, конечно, спросил: муж, дети есть? Она в ответ: «Нету. Сама по себе». Но разве бабе нормально, когда в сороковник – и без мужика до сих пор?
– Я тоже двадцать лет одна. С тех пор как мой Петенька умер.
– Ну ты-то типичная баба. Очень еще видная. – Хасан подбоченился, потянулся через стол ущипнуть за щечку.
Василиса ловко увернулась, продолжила тему:
– Так, может, у нее тоже был – да умер? Или развелись?
– Не. Мне сказала: мужчины не интересуют ее.
– Сказала после того, когда ты ее навещать предложил? – улыбнулась Василиса.
– Пытался к ней подкатить. Не без этого, – признал Хасан. – Но я-то сразу вижу: когда бабе просто не нравлюсь или недотрога она, вроде тебя. А эта – прямо как отрезала. Холодом обдала. Вот я и подумал: может, из извращенок?
– Не зна-аю, – задумалась Василиса. – Сколько живет у нас – не говорили про нее такого.
– Да я тоже не слышал, – согласился хозяин. – Но тетка странная.
– Откуда она приехала-то к нам?
– Сказала, из столицы. Устала от шума-гама.
– А в паспорте у нее что написано? Ты ведь документ видел, раз ей дом продавал?
– Ха. В паспорте у ней было написано Лукерья какая-то. Из города Норильска, – усмехнулся Хасан.
– Почему Лукерья-то? – озадачилась Василиса Петровна.
– Дом она захотела оформить на свою матерь.
– Зачем?
– С банками, сказала, проблема. Кредит просрочила, боялась, что на личное имущество арест наложат.
– Она преступница, что ли? – округлила глаза Василиса.
– Не. На преступницу не похожа, – покачал головой Хасан. – Но банки – они, правда, могут. Мне, вон, кредитную карту навязали, я про нее и забыл. А через год – бац, с пенсионного счета десять тысяч списали. За обслуживание и пени какие-то.
– А эту ее мать, Лукерью, ты видел?
– Нет. Только паспорт.
– Разве нотариус сделку может зарегистрировать, если нет человека?
– Не знаю, как Наташка сделала. Договор мы вроде как с Лукерьей заключили, в простой письменной форме. А регистрировать, она сказала, сама будет.
– А договор кто подписывал?
– Наташка. Сказала, за мать распишется.
– Темная история.
– Мне-то что? Деньги сполна заплатила.
– Можешь договор показать?
– Тебе зачем?
Улыбнулся лукаво и снова тянется за щеку щипать.
Василиса на сей раз уворачиваться не стала, вытерпела. Сказала серьезно:
– Расследование провожу.
– Это какое? – подтянул стул поближе, руку положил на коленку.
Ладонь мужскую стряхнула, деловито сказала:
– Сам подумай. Михалыч дом должен был покупать. Дорогущий. Уже задаток внес. И вдруг за месяц до сделки умер, а Наташка из поселка исчезла. Может, она и прикончила? А сама смылась с деньгами?
– У Михалыча, что ли, деньги пропали?
– Неизвестно. Но что она ровно в момент его смерти куда-то делась – подозрительно. Соседи говорят, с тех пор дома не появляется. Даже белье не убрала со двора – до сих пор на веревке, после норд-оста все перекручено.
– Так ты в полицию сходи! Мой кум у нас опер! Попрошу, чтоб по всей вежливости приняли.
– Может, и попрошу. Но пока в полицию не с чем. Надо прежде предварительную информацию собрать. Покажи договор, а?
– Ох, Василиска, опасная ты штучка! – вздохнул Хасан.
Встал, пошаркал к шифоньеру, вынул шкатулку, порылся в бумагах, с самого дна извлек пожелтевший договор. Василиса нацепила очки, аккуратно переписала в блокнотик: Лукерья Антоновна Филиппова, одна тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения, проживающая в Норильске, улица, дом, квартира такая-то. Тоже старуха. Может, и померла уже.
Уточнила:
– У Наташки прямо ее паспорт был?
– Ну… вроде да, – смутился.
– Или по ксерокопии продал? – проницательно спросила она.
– Не помню. Давно дело было.
Глаза забегали.
«Вот Хасан дает! Ни человека не видел, ни, скорее всего, даже паспорта его! – поразилась Василиса Петровна. – А дом продал!»
Но, с другой стороны: Хасану-то дело какое? Деньги получил, а на чье имя теперь жилье – ему без разницы.
Однако Наташка теперь представлялась все более интересной фигурой. Василиса даже забыла, что расследование по поручению Дениса ведет – сама увлеклась. Стала думать дальше: какие еще источники информации к делу привлечь?
С почтальоншей, что ли, поговорить? Хотя пенсию Наташка вроде еще по возрасту не должна получать, если только письма с посылками. Но она дама, как казалось Василисе, современная – скорее всего, по электронной почте переписывается, а не по старинке.
В пункты выдачи интернет-магазинов сходить? Так там паспорт не спрашивают, любой фамилией можно назваться.
И тут ее осенило. Ну конечно! В поликлинику! Там без документа и разговаривать не станут. Как раз и связи есть – золовка, Петечкина сестра младшая, в регистратуре работает. Сначала хотела к родственнице домой наведаться, но потом сообразила: лучше на службу. Чтоб, если получится, и на карту Наташкину взглянуть.
Поликлиника у них в поселке – будто специально для немощных – на самой горе. От автобуса, что по центральной улице идет, топать по крутейшему уклону метров триста. Для облегчения участи совсем болящих у остановки всегда таксисты дежурили – предлагали всего-то за полтинник к порогу домчать. Но Василиса тратиться не стала. В память о Михалыче, который наставлял сердечную мышцу тренировать, дотопала сама.
Время обеденное, врачи у них в основном до часу, и народу в поликлинике никого. Но золовка в регистратуре сидела. Увидела Василису, сначала испугалась:
– Что красная такая? Случилось чего?
Когда услышала в ответ, что поболтать просто, обрадовалась:
– Пошли чайку выпьем.
Установила на окошко табличку, что технический перерыв, достала из закромов конфеты (точно такие, какими и Хасан угощал – их весь поселок скупал, потому что в магазине на распродаже).
Повздыхали привычно по Петеньке, ушедшем безвременно. Потом золовка спросила:
– Что надо-то? Талон к ортодонту?
– Не. Следствие я веду.
И изложила ту же версию, что и Хасану.
Золовка заинтересовалась, вспомнила:
– А ведь права ты! Клеилась Наташка к Михалычу! Я сама видела!
– Где?
– Да тут, в поликлинике. Он к кардиологу приходил, а эта с ним. Просто так. Чтобы, – передразнила, – поддержать. Там очередь на два часа, но ничего, терпела. Сидела рядышком.
– Обнимались?
– Нет, – вздохнула с сожалением. – Беседовали просто.
– Есть с Наташкой одна загадка, – доверительно сказала Василиса. – Никто ее фамилии не знает.
– Ой, тоже мне, проблема! – усмехнулась золовка.
Шустро подскочила, отправилась к стойке, где медицинские карты.
– Она у нас с Зеленой, а дом какой?
– Тридцать семь.
– Ага, вот. Летунова Наталья Андреевна. Одна тысяча семьдесят третьего.
Василиса быстро вспомнила, что у матери фамилия другая. Интересно почему, если Наташка вроде замужем не была? Но выдавать лишнюю информацию не стала. Спросила:
– А в карте ведь должна ксерокопия паспорта быть? И номер полиса?
– Ну да.
– Можно, я посмотрю?
– Зачем тебе?
– Так, может, она у Михалыча деньги украла? И ее в какой-нибудь стоп-лист надо ставить?
– Ты у нас, смотрю, прям как полиция, – сыронизировала золовка.
Но медицинскую карту протянула:
– На. Исследуй.
Василиса Петровна приладила очки, мимоходом увидела, что посещений врача у Наташки – раз, два и обчелся. Флюорография, осмотр гинеколога.
– А где паспорт-то? – спросила.
– Да вот здесь, на первом развороте! – ткнула золовка.
– Нету, – растерянно отозвалась Василиса.
– Не может быть, что нету! – рассердилась родственница.
Выхватила карту, уставилась в недоумении. Пробормотала:
– Как ее обслуживали-то без документов?
Тоже надела очки, прочитала:
– Паспорт, со слов пациентки, серия, номер такие-то. Полис тоже забыла. Принести документы обязалась при следующем посещении.