Будь всегда (СИ) - "Sco" (первая книга .txt, .fb2) 📗
— Да ты послушай себя-то! — наконец Волков скинул оцепенение от всей этой психоёбли и заорал, перекрикивая барабанящие по алюминиевым трубам капли. — Ты представь себя — вот сейчас — с ребёнком в кровати! Ну давай, давай! Ты — взрослый мужик, а у тебя в кровати ре-бё-нок! Представил? Да ты чуть под статью меня не подвёл со стихами своими! Я приглядывал за тобой, потому что волновался. Ты же вообще был ку-ку… — и Слава некультурно покрутил пальцем у виска. — Неужели бы ты воспользовался подростком, за которого несёшь ответственность? Ты мозги-то включи!
Миша отпрянул, словно хотел рассмотреть Славу издалека, как слона целиком. Сдвинул брови недоверчиво, зашевелил губами, проговаривая для себя что-то. Слава тяжело дышал, глядя на стекающий по лбу тёмными каплями шрам в свете оранжевого фонаря. Патрикеев замотал головой, словно нашёл пробел в логике и вот сейчас его предъявит.
— А тогда, в «Пекине»? Зачем ты меня так? Отомстить за лагерь?..
— Да у тебя паранойя, что ли? Я знать не знал, что там будешь ты. Я пришёл надрать задницу гондону, который у меня клиентов увёл.
Патрикеев был не готов расставаться с обвиняющим тоном. Он выискивал, чем бы прижать уверовавшего в свою правду Славу. Нарывался, в общем.
— А в пиццерии кто начал херню гнать про то, что вы с папой меня лечить собираетесь?
— Да какие «мы с папой»? — воззвал к небесам Слава, прося сил. — Я тебе и без папы скажу, что эти твои «самострелы» в людных местах — это не от большого здоровья!
Даже при минимальном освещении было видно, как покраснел Миша. Он опустил голову, словно выставив рога. Слава вдруг понял, что в такой обиде и ярости тот не станет больше вести осмысленный диалог. Так оно и случилось.
Патрикеев кинулся из проулка, отталкивая Славу с пути. Тот развернулся, попытался схватить бегуна, но в руках осталась одна тяжёлая мокрая мантия. Почему-то Славе было очень важно поймать его, не дать убежать, но он замешкался на секунду, не зная куда деть треклятую мантию. И в этот момент Миша сдавленно вскрикнул и свалился на землю, как подстреленный. Слава кинулся к нему, попытался скорее поднять, запричитал.
— Ты чего свалился, а? А ну, давай, подымайся.
Миша скривился, сжал челюсти, замычал, потянулся к левой ноге.
— Да ладно… — не поверил Слава. — Ты серьёзно? У тебя что, опять судорога?
Патрикеев оттолкнул его больше для виду, чем всерьёз. Заныл жалобно.
— Сла-ава-а…
И Волков включился, как старый робот. Он вздёрнул Патрикеева с асфальта, перекинул его руку себе через шею сзади и быстро поволок к проезжей части. Куривший рядом с машиной бомбила шустро распахнул заднюю дверцу старой иномарки. Слава запихнул инвалида на сиденье, сел рядом и назвал свой адрес. Гадёныш пытался шипеть змеёй что-то про «ноги моей у тебя не будет». На это Слава заявил, что та нога временно недееспособна, потому что отдельным змееустам охота была под дождём мёрзнуть. Несмотря на профуканный, как выяснилось, где-то в клубе сотовый, Миша самонадеянно угрожал позвонить и кого-то ниспослать, продолжая стенать. Решив перейти к конструктиву, Слава схватил нос его пижонского ботинка и аккуратно потянул «на себя». Вояка ожидаемо заткнулся, выпучил глаза, несколько раз врезал кулаком Славе в плечо весьма ощутимо. Водитель напряжённо прислушивался к возне за спиной, по-деловому предложил вояж до травмпункта. Слава закинул себе на колено недужную ногу, взялся упоённо месить как пекарь тесто. Несмотря на выёбывающуюся немощь рядом, на Славу накатило умиротворение. Дождь шмалял по лобовому стеклу, в салоне пахло почему-то сладким кофе. Он смотрел на расплывающиеся кляксы дорожных фонарей, поглаживая ногу в промокшей насквозь брючине. Патрикеев хлюпал носом, водитель рулил уже по Академика Миллионщикова, а Слава готовился пресечь любую акцию неповиновения на корню. Когда машина затормозила рядом с родным седьмым домом, он одной рукой выпихал Патрикеева на улицу, а второй сунул водиле деньги.
В подъездных дверях Миша возвестил, что вызовет водителя с домашнего телефона, только ему надо переодеться в сухое. Слава послушно кивал, настойчиво подталкивая гостя к лифтам. В квартире тот совсем притих, стянул ботинки и сразу устремился в ванную. Слава громко «вызвал» такси в выключенную трубку, прохаживаясь мимо плотно закрытой двери, за которой, как он был уверен, подслушивал Патрикеев. Когда зашумел душ, Слава пританцовывая пошёл рыться в шкафу. Нашёл черную майку со свободным растянутым воротом и спортивные штаны. Натянув на себя домашние портки и футболку, он подкрался к ванной, заглянул внутрь. Струи били по дымчатой занавеске, неясная фигура за ней крутилась и фыркала. Слава потянул вон из комнаты мокрый ком одежды, сваленный на полу, улыбаясь от уха до уха. Бросил на стиралку большое махровое полотенце. Шкодливо потёр руки, предвкушая как Патрикеев будет возбухать, когда поймёт, что остался без одежды. Стоя за дверью, слушал как выключился душ, отдёрнулась занавеска, и сразу крик:
— Ты дурак совсем?
Слава проржался в кулак и, нагнав серьёза в голос, пробасил:
— Несу одежду тебе, — и аккуратно приоткрыл дверь.
Патрикеев уже стоял мокрыми ногами на коврике голый и блестящий, спиной к двери, тёр волосы полотенцем. Пар потянулся прочь из ванной, у Славы словно прояснилось в глазах и вдруг похолодело в желудке. Слишком много голого Патрикеева, вот что. Слава тихо отступил в коридор, стараясь быстро закрыть дверь, но Миша оглянулся, видимо почувствовав холод. Кинуться наутёк сейчас было бы совсем уж позорно, и Слава просто замер. А бесстыжий Патрикеев развернулся к нему и сделав пару шагов, спокойно забрал из его рук сухую одежду. Слава продолжал стоять столбом, стараясь не опускаться взглядом ниже Мишиного подбородка.
— Да? — услышал он практически в ухо. Тёплый Патрикеев подался вперёд и шептал ему куда-то в висок. — Опять в кусты, как до дела доходит?
Слава понял, что тот прав, что видит его панику и трусость. Наглые виноградины глядели прямо в самую Славину сердцевину, не таясь. И тут подумалось: а был ли Миша так уж против этих спонтанных гостей, оголений этих с незапертой дверью. Или он использовал древнюю, но примитивную схему «пока кошка сидит — собака вялая»? А не разыграл ли этот рыжий кот безмозглого кабыздоха? Патрикеев отступил немного, развернулся спиной к Славе, будто потерял к нему интерес, и стал с особой тщательностью вытирать руки и грудь. А вот спиной — это он зря.
Слава никогда не догадывался как сладко вцепиться зубами в жёсткую холку — он никого не грыз до этой ночи. Тёплая влажная кожа во рту - хотелось даже немного порычать от удовольствия. Руками он уже обхватил Патрикеева за грудь, завозил ладонями по животу. Встало моментом, и Слава беспардонно потёрся хером о голую задницу сквозь штаны. Миша развернулся к нему лицом, обнял за шею, подтянулся и сразу засосал без всяких реверансов. Тело переключилось в тактильный режим, Славе не хватало рук и губ, чтобы охватить сразу всё, что хотелось. Он будто пил Патрикеева большими глотками, бездумно, эгоистично. С другой стороны искрило такое же желание, горячий член упирался в бедро. Никаких дискуссий, никаких игр — только брать и давать брать другому. Шея ныла от болезненных укусов, губа слева пульсировала горячим, от чужой щетины чесался подбородок.
Ничего кайфовее в своей жизни Слава не испытывал. Было даже всё равно — секс, не секс — главное, что рядом, что близко. Член лёг в чужую ладонь, напрягся до боли, когда его задёргали остервенело. Слава стонал позорно, по-животному и не собирался затыкаться. Он схватился за косяк, чтобы не свалиться — ноги не слушались. Он ритмично подавался бёдрами вперёд, а язык запихнул так глубоко Патрикееву в рот, что тот закашлялся. Рука исчезла, когда до финала оставалось пара секунд. Слава навёл резкость, пытаясь поймать уворачивающееся тело и вернуть туда, где было так хорошо. Патрикеев, оказывается, снова повернулся к нему спиной и немного наклонился, упираясь прямыми руками в бортик ванны. Слава осознал смысл фразы «хотеть до ужаса» — он и хотел и ужасался. Положил руки на Мишины бёдра, подтянул к себе и замер.
