Волшебный дневник - Ахерн Сесилия (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Опять молчание.
– В каком смысле? – в конце концов спросила как будто испуганная Розалин.
– Ну, что тут делать? Куда пойти? Здесь есть магазины? Например, магазины одежды? Или кафе? Ну хоть что-нибудь тут есть?
– Ближайший город в пятнадцати минутах отсюда, – сказала Розалин.
– Отлично. После завтрака пойду туда. Итак, об этом договорились, – улыбнулась я и откусила кусок колбасы.
На лице Розалин засияла счастливая улыбка, и она, не отрывая от меня взгляда, уперлась подбородком в ладонь.
– В какую сторону надо идти? – спросила я и, проглотив колбасу, показала Розалин пустой рот.
– Ты это о чем?
Розалин поняла намек и отвела глаза.
– Город в какой стороне? Когда я выйду за ворота, то поверну направо или налево?
– О нет, пешком нельзя. Пятнадцать минут на машине. Артур отвезет тебя. Что ты хочешь посмотреть?
– Пока не знаю. Надо же мне оглядеться.
– Артур отвезет тебя и заберет, когда ты скажешь.
– Сколько тебе потребуется времени? – спросил Артур, застегивая верхнюю куртку.
– Понятия не имею, – ответила я, переводя взгляд с Артура на Розалин и обратно и едва справляясь с разочарованием.
– Двадцать минут? Час? Если ты недолго, он подождет, – произнесла Розалин.
– Да не знаю я, сколько мне надо времени. Откуда мне знать? Я же ваш город в глаза не видела и не знаю, приглянется он мне или нет.
Они смотрели на меня, не выражая никаких чувств.
– Лучше мне поехать на автобусе, или что у вас тут есть, и вернуться, когда захочется. Розалин в волнении посмотрела на Артура.
– У нас не ходят автобусы.
– Что? – У меня буквально отвалилась челюсть от изумления. – А как же вы добираетесь куда-нибудь?
– На машине, – коротко ответил Артур.
– Но я не умею…
– Артур тебя отвезет, – вмешалась Розалин. – Или подождет тебя, где ты скажешь. У тебя есть какие-то определенные планы? Артур все сделает. Правда, Артур?
Дядя Артур произвел характерное движение носом.
– Чего ты хочешь? – подавшись вперед и как будто теряя терпение, спросила Розалин.
– Тампоны, – сорвавшись, выпалила я.
Зачем я сказала про тампоны?
Затем, что они достали меня. Дома я привыкла к свободе, а не к испанской инквизиции. Я привыкла приходить и уходить по собственному желанию, бывать где хочу и оставаться там сколько хочу. Даже родители никогда не задавали мне так много вопросов.
Родственники молчали.
Я откусила еще кусок колбасы.
Розалин теребила салфетку, на которой лежали булочки. Артур замешкался у двери в ожидании, надо ему покупать тампоны или не надо. И я поняла, что мой долг развеять сгустившийся туман.
– Не важно, – сказала я, успокаиваясь. – Похожу тут. А в город, если получится, поедем завтра.
По крайней мере, есть о чем помечтать.
– Тогда я пошел, – проговорил Артур и кивнул Розалин.
Она вскочила со стула, словно соломенная кукла на пальце.
– Не забудь флягу. – Она заметалась по кухне, будто остались считаные секунды до взрыва бомбы. – Вот. – Розалин протянула мужу флягу и коробку с ланчем.
Наблюдая за ней, я не могла не улыбнуться. Странно и отчего-то приятно было видеть, как она суетится, отправляя мужа на работу, будто ребенка в школу. Я получила большое удовольствие от этого зрелища.
– Хотите положить это в коробку? – спросила я Артура, показывая на тарелку с едой, которая стояла передо мной на столе. – Мне ни за что на свете этого не съесть.
Мне показалось, что я не сказала ничего особенного. Ну, не могла я съесть все, что было на тарелке, слишком много на нее было всего наложено. Но получилось не совсем то. Собственно, получилось то, что нужно, на мой взгляд, а вот восприняли они это совсем не так, как я предполагала. Собственно говоря, я не хотела ничего выкидывать зазря. Хотела поделиться с Артуром, а вышло так, как будто я опять нанесла Розалин удар ниже пояса.
– Я возьму с собой Ару, так что пригодится, – ответил Артур, и у меня появилось ощущение, что он утешает порозовевшую Розалин, которая тотчас принялась крутиться по кухне, чтобы собрать еще один ланч.
– Все очень вкусно, Розалин, я говорю правду, просто так много я никогда не ем.
Мне не верилось, что из-за завтрака могла возникнуть серьезная проблема.
– Конечно, конечно, – закивала Розалин, словно ей самой не хватило ума это понять. Она собрала продукты и уложила их в небольшой пластиковый бочонок.
Артур ушел.
Я все еще сидела за столом, пытаясь справиться с тремя тысячами тостов, которых вполне хватило бы на реставрацию замка, когда Розалин принесла поднос из маминой спальни. Вся еда осталась нетронутой. Склонив голову, Розалин прямиком отправила ее в мусорное ведро. Если учесть то, что произошло перед этим, думаю, Розалин была глубоко обижена.
– У нас не было принято плотно завтракать, – стараясь быть по-нежнее, пояснила я. – Утром мама обычно съедала набор «брекфест-бар» и пила кофе.
Розалин выпрямилась и обернулась в полной готовности поговорить о еде.
– «Брекфест-бар»?
– Знаете, такой набор из овсянки, хлопьев, йогурта, ну и так далее.
– Но… это подают только в баре.
– А какая разница?
– Значит, «брекфест-бар».
Розалин помрачнела.
– Так быстрее. Можно поесть на бегу. – И я сделала попытку объяснить: – Когда едешь в машине или бежишь куда-нибудь.
– Но что же это за завтрак такой? В машине? Мне стоило большого труда не засмеяться.
– Так можно сэкономить много времени.
Розалин смотрела на меня так, словно у меня выросло еще девять голов, потом стала молча убирать в кухне.
– Что вы думаете о маме? – спросила я, выдержав довольно долгую паузу.
Повернувшись ко мне спиной, Розалин протирала стол.
– Розалин! Что вы думаете о мамином поведении?
– Детка, у нее горе, – торопливо отозвалась Розалин.
– Не думаю, что это горе, когда думаешь о слоне в комнате.
– Ах, вот ты о чем. Она не поняла тебя, – с облегчением пояснила Розалин. – Мыслями она далеко от нас.
– В стране попугаев, вот где она, – пробурчала я.
Так как люди постоянно говорили мне о том, что такое «горе», словно я вчера родилась и не понимаю, насколько тяжело терять человека, с которым ты последние двадцать лет не расставалась ни на один день, то я довольно много прочитала на этот счет и узнала, что нет определенного правильного способа проявлять свое «горе». Не знаю, насколько я права или не права, но думаю, что мамино горе было неправильным. Слово «горе» пришло к нам из старо-французского языка, на котором слово «grеve» означает «тяжелая ноша». Смысл в том, что горе всеми заключенными в нем чувствами придавливает несчастного к земле. По крайней мере, со мной происходит именно так: словно я изо всех сил тащу себя с места на место, словно это стоит мне больших усилий, а вокруг сплошная темь и грязь. И в голове у меня, причиняя жуткую боль, только такие мысли, каких раньше не было. И все-таки мама?..
Маме не тяжело. Горе не придавило ее. Наоборот, она как будто улетает от нас, как будто она уже оторвалась от земли, но никто не обращает на нее внимания или не замечает этого, лишь я одна стою внизу и держу ее за ноги, пытаясь водворить обратно.
