Как стать миллиардером - Серова Марина Сергеевна (читаемые книги читать txt) 📗
– У вас подают суши? А роллы? – спросила я. – Прекрасно. Мне какое-нибудь ассорти на ваш вкус. Единственное условие: наличие унаги-маки обязательно. И большой стакан сока. Если есть – тащите гранатовый, если нет – сойдет любой другой.
– А вам? – обратился официант к Боре.
– Мне то же самое, – пролепетал мой спутник.
– Борь, а почему ты галстук не надел? Я ведь просила, – сказала я. – Глянь, у молодого человека какой.
Боря глянул на официанта и поспешил отвернуться.
– Нет у меня галстука. Точнее, есть, но к галстуку еще и костюм нужен, верно? А костюм у меня всего один, аж с выпускного остался.
– Напрасно. Тебе бы очень пошел галстук, – слегка слукавила я. – Вроде как у того мужчины вон за тем столиком.
Боря представил себя в одежде «того мужчины», и даже в царящей в зале полутьме я совершенно четко увидела, как волосы на его голове шевельнулись. Пожалуй, стоило дать ему передохнуть, а то еще, чего доброго, в обморок грохнется или глупостей наделает.
– Слушай, я вот о чем хотела тебя спросить. Чем тебе так Борис Карлов не угодил? Очень даже приличный актер, по-моему.
– Да я, если честно, ни одного фильма с ним не видел, только фамилию слышал, – признался Боря. – Он ведь давно снимался, то ли в тридцатые годы, то ли в пятидесятые, верно?
Я кивнула.
– Мне просто его псевдоним не нравится, – продолжал мой спутник. – Он ведь, падла, не от фонаря его выдумал, он под русского косил. Русские – значит, страшные. Короче, обычный америкосский русофоб. Ну, и за что я его, гада, любить должен?
– Все с тобой ясно, – сказала я. – Сейчас модно быть патриотом, любить Россию и поругивать американцев.
– При чем здесь мода? – возмутился Боря. – Я человек простодушный. Что думаю, то и говорю. Родители так воспитали. Блин, ты бы еще предложила в Германию на ПМЖ уехать!
– Кстати, да. Можешь считать, что предложила. Жить в России – это прямо-таки сверхнепатриотично по отношению к родине твоих предков. Население Германии медленно, но верно сокращается, в то время как ты, этнически стопроцентный немец, истинный ариец, я бы даже сказала, живешь в России. Где твоя пролетарская сознательность, Боря?
– А я не виноват, что так получилось. Да, родина моих предков – Германия, но моя – Россия. Я ведь тебе говорил, что бывал в Германии? – спросил Боря, макая в соус кусочек унаги. – Так вот, совсем другие ощущения. Я знаю язык, у меня там, оказывается, куча родственников, Дрезден мне очень понравился. Красивый город. Было ощущение чего-то родного, не спорю. Что-то в крови, наверно. Чувствовалось, что это дом моих предков. Но не мой. Я живу здесь, понимаешь? Мне нечего стыдиться деда или другой родни: они тоже любили свою родину, один даже воевал за фатерлянд и фюрера. И хорошо воевал, между прочим, шесть самолетов сбил. Я просто родился и вырос здесь, так уж получилось. Я не умею любить другую страну и никогда не научусь.
– Извини, – сказала я. – Не думала, что это настолько больная тема.
– Да ничуть не больная, – заверил меня Боря. – Для меня это естественно, как дышать и чистить зубы. Но почему-то рано или поздно у каждого из моих знакомых возникает вопрос: Боря, а что ты здесь делаешь?
– Насчет зубов красиво сказал, – похвалила я. – Ты случайно стишки в юности не пописывал?
– Стишки не пописывал, а вот тексты для песен – это было, – усмехнулся Боря. – И кроме того, и на басухе бацал. Своя команда у нас была. Жарили рок-н-ролл так, что только пыль столбом. У меня записи сохранились, могу дать послушать, если интересно. Ты вообще какую музыку слушаешь?
– Ничего конкретного, я в этом плане совершенно всеядна, – ответила я. – У меня другой пунктик: я киноманка. Жизни себе без кино не представляю.
– И какие именно фильмы тебе нравятся? – заинтересовался Боря.
– Ничего конкретно, – ответила я. – У меня нет любимого жанра, актера или, скажем, режиссера. По мне главное – чтобы фильм был хороший, а для этого усилий одного человека часто бывает недостаточно. Да и у мастеров случаются ошибки.
– Точно! – подхватил Боря. – Например, Гайдай. Бесспорно, гений, но поздние фильмы смотреть попросту невозможно. – Боря даже поморщился. – Но бывает и так, что один человек весь фильм вытягивает, совершенно безнадежный. Например, тот же «Эйс Вентура». Отстой полнейший, один Кэрри молодчага. Морда у парня совершенно гуттаперчевая, смотришь на него и ржешь, как дурак, остального дебилизма уже не замечаешь.
– Да, Кэрри воистину велик, – согласилась я. – Но мне больше нравится, когда ему серьезные роли достаются. К сожалению, это нечасто случается. Его комедийный дар – как проклятие. А тебе что из фильмов нравится?
– У меня все сложнее, – удрученно произнес Боря. – У меня есть и актеры любимые, и режиссеры. Из режиссеров Стоуна очень уважаю, особенно «Взвод», «Рожденный четвертого июля». Тарантино тоже хорош, Коппола…
– Какой ты кровожадный! – засмеялась я.
– Не все так плохо, – улыбнулся мне в ответ Боря. – Там дальше по списку Данелия идет, Лукас, Бессон, Ричи, Гайдай, конечно же… Короче, я еще не совсем потерянный для общества человек.
– Хорошо, а актеры какие? – спросила я. – Хотя нет, подожди, дай угадаю. Сталлоне, Брюс Ли небось и Шварценеггер, верно?
– Арнольда не трожь, это святое, – нахмурился Боря.
– Бог с тобой, Боря! Он же играть совсем не умеет, – заспорила я. – Это не актер, а просто кусок мяса, особенно в ранних фильмах. Помнишь его в «Конане»? Да у его лошади морда и то выразительней! А в «Терминаторе»?
– А в ранних фильмах от него хорошей игры никто и не требовал, – возразил Боря. – В том же «Конане» или, тем более, в «Терминаторе». Если ты вдруг забыла, он там робота играет. А каких эмоций ты хотела от робота?
– Что ж, может быть, ты и прав, – неожиданно легко согласилась я, решив, что Боря уже достаточно успокоился и пора продолжить пытку. – А здесь ты часто бываешь? – спросила я с совершенно невинным выражением лица.
– Я?!!
Мой вопрос вернул Борю к действительности. Он с ужасом огляделся. Увиденное его не обрадовало – как раз в эту минуту двое танцоров исполняли на сцене стриптиз. Боря покраснел. Потом побледнел. Потом снова покраснел и тут же снова побледнел. Будь на месте Бори гранитный валун, он бы давно уже раскололся от столь резкой смены температур.
– Ну, не я же, – невинно сказала я. – Ведь это ты меня сюда пригасил. Вот я и подумала. А ничего, здесь довольно уютно.
Боря промолчал, но весь его вид говорил о том, что у него совсем другие представления об уюте.
– Так ты здесь часто бываешь? – повторила я свой вопрос.
– Мужчина, вы танцуете? – спросил вдруг голос с характерными «голубыми» интонациями.
Я подняла голову. У нашего столика стояло существо неопределенного пола, в темно-синем мужском костюме и с густо раскрашенным лицом. Для Бори это стало последней каплей.
– Щас я тебе станцую, – пообещал он, вставая.
– Боря, подожди… – начала было я, но было поздно.
Борин кулак с хрустом врезался в лицо гомосексуалиста, ломая носовую перегородку. Тот взвизгнул и попятился, но Боря схватил его за грудки и занес руку для нового удара. В ту же секунду откуда-то из темноты вынырнула огромная волосатая лапа и сжала Борину кисть. Боря выпустил жертву и развернулся, сжав в кулак теперь уже левую руку. И вдруг замер.
– Ты?!! – завопил он, пристально глядя на охранника.
– Мать моя женщина, Фюрер, – пробормотал обладатель лохматой ручищи, тоже, по всей видимости, узнавший Борю.
С минуту они изображали немую сцену, достойную гоголевского «Ревизора». Другие охранники, кинувшиеся было на помощь коллеге, начали понемногу разбредаться. Изувеченного Борей посетителя куда-то увели, веселье возобновилось.
– Ты что здесь делаешь? – спросил, наконец, Боря, опуская руки.
– Я-то здесь работаю, а вот ты, блин, что здесь делаешь? – нехорошо улыбнулся охранник.
– Да ничего, – густо покраснел Боря. – Шел мимо, увидел вывеску, зашел. Сушей пожрать захотелось.
