Торжество на час - Барнс Маргарет Кэмпбелл (онлайн книга без .txt) 📗

— Мэри! — вдруг обратилась она к сестре.

— Да!

— А каково быть любовницей короля!

— Восхитительно! Как на тебя все смотрят, когда он обращается к тебе на людях! Как женщины завидуют тебе! А эти взгляды украдкой, а наслаждение от нечаянного прикосновения! Гораздо интереснее, чем в браке.

Мэри уже улыбалась и вертела на пальце кольцо с опалом — подарок короля. Лицо ее горело от возбуждения, а в голосе звучали такая нежность и сожаление о прошедшем, что Анна почувствовала себя неловко.

Но темнота располагала к откровению, и она продолжила разговор:

— Нет, мне интересно, каков он как любовник?

— О, конечно, он уже не молод, если ты это имеешь в виду. Но он умен, выдержан и всегда знает, чего хочет. Быть его любовницей — значит быть окруженной роскошью и вниманием, чувствовать свою значимость. — Мэри подтянула ноги и села, обняв колени. — И ты знаешь, Нэн, мне кажется, что даже если бы Генрих Тюдор не был королем, то все равно в нем есть что-то такое, что после него ухаживания других мужчин кажутся скучными.

— Может быть, — ответила Анна с сомнением.

Все это было ей мало понятно. Мысль ее возвращалась к бедному Биллу Кэари, которому придется подбирать остатки с королевского стола. Очевидно, что Мэри просто не хватает сострадания, чтобы пожалеть его. А, впрочем, какое ей до всего этого дело? У нее своя жизнь. И уж у нее-то все будет, как надо. Но теперь не благодаря положению Мэри, Анна никогда этого не хотела. И Джокунда будет рада, милая правильная Джокунда.

— Я так устала сегодня после дороги и всех разговоров, — сказала она, зевая. — Давай умоемся и ляжем спать. Должно быть, так интересно спать в палатке!

Но для Мэри ничего интересного в этом не было: лежать без сна и ждать любовника, который не придет.

Глава 7

— Жизнь там текла, как в монастыре. Всем двором ходили к обедне, затем Клод читала скучные церковные проповеди, а мы сидели за пяльцами — нашим постоянным занятием.

Анна опять была в Хевере. Сейчас туда же с королем прибыли из Гринвича Томас Уайетт и Джордж. Они ушли с Анной во фруктовый сад, чтобы не мешать Генриху и сэру Томасу, которые ходили взад и вперед по лужайке у дома, что-то обсуждая. Втроем, как и раньше, они бродили по саду в надежде тайком нарвать фруктов под носом у старого Ходжа, да и без плодов этот уголок сада был им мил еще и тем, что напоминал о детстве, где они вместе играли под сводами старых стен. Тут они особенно чувствовали свое уединение и радость встречи. Внимая жалобному рассказу Анны, молодые люди наперебой выражали ей свое сочувствие.

— Там не было танцев? — спрашивал Джордж, лакомясь сочной айвой.

— Ее Величество считала их искушением дьявола. Иногда в самый разгар ее скучных церемоний мне так хотелось пуститься в пляс, закружиться в morris-dance [7], чтобы посмотреть, как вытянутся лица у этих строгих француженок.

— И музыки тоже не было? — удивлялся Уайетт, который скорее был бы готов отказаться от пищи.

Анна печально вздохнула в ответ.

— Только церковное пение. И нам не разрешалось разговаривать с мужчинами.

Тут Джордж так рассмеялся, что чуть было не подавился айвой.

— Представить только: моя сестра и вокруг ни одного мужчины! — выпалил он между приступами смеха.

— Знай я об этом раньше, лучше бы спал ночами, — ухмыльнулся Уайетт. — Всегда буду благодарен за это добродетельной королеве Франции.

Анна бросила в него вишней, а вторую ягоду положила себе в рот. Она сидела на нижней ветке яблони, слегка раскачивая ее, а Уайетт стоял рядом, опираясь о ствол. Брат Анны при полном придворном наряде сидел рядом на траве, скрестив ноги.

— В этих добропорядочных набожных женщинах есть что-то такое, от чего меня просто тошнит, — сказала Анна, состроив брезгливую гримасу. — Вот если бы считалось хорошим тоном избегать того, чего не перевариваешь!

Уайетт засмеялся и посмотрел на нее понимающе.

Анна изменилась за это время, хотя и трудно сказать, в чем именно. Конечно, она повзрослела, но еще в ней появилось что-то такое, чего он не ожидал увидеть.

— Вы, должно быть, очень жалели, что оставили службу у нашей принцессы, — сказал он с нежностью.

Анна перестала раскачиваться, резко повернулась и посмотрела на него серьезным взглядом, который не смогла скрыть за маской веселости.

— Я больше всего хотела быть с ней, Томас, и я бы осталась, но отец не позволил. Я так боялась за нее.

— Сейчас уже бояться нечего, дорогая моя. Теперь, когда они оба дома и король простил их. Со стороны Генриха это было очень великодушно. Вы знаете, что на масленицу он гостил у них в Саффолке? Говорят, он собирается вернуть их обоих ко двору.

— Тут им руководило не только великодушие. Он так скучал по ним, — заметил Джордж. — Все его раздражали, никто не мог заменить этой пары. Королева лежала больная в Виндзоре, и ему надоела…

Тут Джордж нагнулся, чтобы снять соринку со своих красных штанов, и проговорил конец фразы себе под нос, так что расслышать что-либо стало невозможно.

Анна видела, что это Томас заставил его замолчать. Она выбрала две пары вишенок из горсти, лежавшей на коленях, и повесила их себе на уши как сережки.

— И ему надоела Мэри, — закончила она за брата.

Анне не нравилось, что с ней обращаются как с ребенком или с монашкой. После небольшой паузы, прерываемой только пением дроздов, она как бы между прочим добавила:

— Я не видела ее с тех пор, как она вышла замуж за Билла Кэари. Но Джокунда говорит, что держалась она хорошо и все прошло достойным образом.

Все трое в раздумье продолжали угощаться фруктами.

— А вот и Джокунда! — внезапно воскликнула Анна, увидев, как та торопливо шла к дому в сопровождении Симонетты и слуг, несших графины и блюда с закусками.

— Иди же помоги ей, Джордж! Ты же знаешь, как она волнуется, когда приезжает король.

Сын хозяина дома тотчас поднялся с примятой травы. Он тоже обожал Джокунду. И Анна знала, что сейчас он сделает все возможное, чтобы облегчить ей роль гостеприимной светской хозяйки. Она смотрела, как он радостно побежал за мачехой, его светлые волосы развевались на ветру.

— Джордж — один из тех редких людей, которые никогда не становятся взрослыми, — заметила она, смеясь.

Но Уайетт думал не о Джордже. Не для того он поменялся дежурством и одарил своего сменщика, чтобы, приехав сюда, смотреть на Джорджа. Его он каждый день мог видеть при дворе. Сейчас ему выпал такой шанс, о котором он даже не мечтал. Неужели Анна специально все подстроила?

— Те месяцы, которые вы провели во Франции, показались мне вечностью, Нэн, — начал он. — Я затупил перо в попытке объяснить, как я скучал без вас.

— Я была так рада вашим письмам, Томас.

— Как рады?

Анна окинула взглядом знакомые деревья в саду, двор, родной дом.

— Иногда я закрывала глаза и представляла нас здесь, в этом любимом саду.

— Когда думали обо мне?

— Конечно.

Анна знала, что последует за этим предисловием, и попыталась увести разговор в сторону.

— Мне так понравились ваши итальянские сонеты…

Тут Уайетт подошел ближе и опустился перед ней на колени.

— Я отдал вам больше, чем сонеты, Нэн. Я отдал вам свое сердце.

— Дорогой мой!

— И это уже навеки. У меня так мало времени, чтобы поговорить с вами наедине…

Тут уж ему было не до красоты слога. В эти короткие минуты он должен успеть объясниться. Поглядывая на дорожку, он взял ее за руку.

— Нэн! Если мне удастся заручиться согласием вашего отца сейчас, сегодня, прежде чем я уеду, вы выйдете за меня замуж?

Анна постаралась найти ответ в своем сердце. Как приятно, что Томас снова здесь, с ней.

— Я дорожу вашей любовью, Томас. Просто не представляю, как бы я жила без вас. А вы ведь давно меня любите, правда? — Она протянула свою руку к его руке и погладила его, застенчиво улыбаясь. — Но что касается замужества… Право слово, дорогой мой друг, я не знаю.