Путешествия и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль (читаемые книги читать txt) 📗
21 апреля в просветах тумана показался мыс Отчаяния. Экипаж изнемогал от работы – со дня вступления брига в область льдов матросы не имели ни минуты отдыха. Чтобы проложить «Вперед» дорогу среди скучившихся ледяных масс, пришлось прибегнуть к помощи паровой машины.
Доктор и Джонсон беседовали на корме, а Шандон отправился в свою каюту, чтобы соснуть несколько часов. Клоубонни любил поболтать со старым моряком, который приобрел немалый опыт и знания за время своих многочисленных путешествий. Доктор чувствовал к нему большую симпатию, и боцман отвечал ему тем же.
– Согласитесь, – говорил доктору Джонсон, – страна эта не похожа на другие страны… Ее назвали Зеленой Землей, а между тем она лишь в течение нескольких недель в году оправдывает свое название.
– Как знать, любезный Джонсон, – ответил доктор, – быть может, в десятом веке она имела полное право на такое название? Немало катаклизмов произошло на земном шаре. Должно быть, вы очень удивитесь, но, по словам исландских летописцев, восемьсот или девятьсот лет тому назад на этом материке процветало до двух сотен поселков.
– Это весьма меня удивляет, доктор. Настолько, что мне даже трудно поверить, ведь нынче Гренландия – печальная страна.
– Как она ни печальна, а все-таки стала домом и для своего населения, и даже для цивилизованных европейцев.
– Без сомнения, доктор. На острове Диско и в Упернавике мы повстречаем людей, которые решились поселиться в этих угрюмых местах. Однако я был полон уверенности, что они остаются там из необходимости, а не по собственному желанию.
– Охотно верю. Впрочем, человек ко всему привыкает. На мой взгляд, друг мой, гренландцы менее достойны сожаления, чем рабочие, что живут в наших больших городах. Быть может, они и несчастные, но, во всяком случае, не обездоленные люди. Я говорю: несчастные, хотя это слово не вполне выражает мою мысль. Действительно, если они не пользуются благами стран умеренного пояса, то на долю этих людей, освоившихся с суровым климатом, выпадают удовольствия, какие мы с трудом себе представить.
– Надо думать, что это так, доктор, Господь справедлив. Однако я часто бывал у берегов Гренландии, и всякий раз у меня сжималось сердце при виде этих безотрадных пустынь. Следовало бы хоть немного скрасить суровость судьбы, дав всем этим мысам, косам и заливам более приветливые названия. Согласитесь, что мыс Разлуки и мыс Отчаяния едва ли могут привлечь к себе мореплавателей.
– Мне тоже нечто подобное приходило в голову, – ответил доктор. – Однако названия эти представляют также и географический интерес, а им, конечно пренебрегать не следует. Если рядом с именами Девиса, Баффина, Гудзона, Росса, Парри, Франклина, Белло я встречаю мыс Отчаяния, то вскоре нахожу также и залив Милосердия. Мыс Провидения как бы противостоит мысу Горя, мыс Недоступный отсылает меня к мысу Эдема, я покидаю мыс Поворотный для того, чтобы отдохнуть в заливе Убежища. Перед моими глазами проходит бесконечный ряд опасностей, неудач, препятствий, успехов, бедствий и достижений, связанных с именами моих великих соотечественников, и, словно коллекция древних медалей, эти названия воскрешают всю историю открытия полярных морей.
– Вы чрезвычайно правы, доктор. Дай нам бог во время нашего путешествия встречать побольше заливов Успеха и поменьше мысов Отчаяния.
– Я и сам от души этого желаю, Джонсон. Но скажите, экипаж хоть немного образумился, забыл свои страхи?
– Пожалуй, немного забыл. Хотя, по правде сказать, с тех пор как мы вошли в пролив, матросы опять начали меж собой толковать о фантастическом капитане. Они ожидали, что он ступит на палубу брига у берегов Гренландии, а между тем его как не было, так и нет. По секрету, доктор, не кажется ли вам это несколько странным?
– По правде говоря, кажется.
– Но вы верите, что капитан этот в самом деле существует?
– Ну, конечно, верю!
– Однако почему же он так странно себя ведет?
– Откровенно говоря, Джонсон, я думаю, что этот человек намерен как можно дальше завести экипаж. Так далеко, чтобы возвращение стало уже невозможным. Будь он на бриге в момент отплытия, всякий захотел бы знать, куда направляется судно, а это могло затруднить капитана в его действиях.
– Почему же?
– Допустим, что он задумал предприятие, превосходящее силы человека, хочет проникнуть туда, куда еще никто не проникал… Как вы думаете, дружище, удалось ли бы ему при таких условиях собрать экипаж? Тогда как, отправившись в неведомое, можно уйти настолько далеко, что останется только одно: продвигаться вперед, к одному ему известной цели.
– Очень может быть, доктор. Я знавал многих отважных авантюристов, одно имя которых приводило окружающих в ужас и которые никогда не нашли бы добровольцев, готовых сопутствовать им во время их опасных экспедиций…
– Кроме меня, Джонсон! – воскликнул доктор.
– Да и меня тоже, – усмехнулся тот. – Одним словом, я уверен, что наш капитан принадлежит к числу именно таких авантюристов. Но поживем – увидим. Думаю, что в Упернавике или в заливе Мелвилла этот господин преспокойно взойдет на бриг и объявит нам, куда ему желается направить судно.
– Я такого же мнения, Джонсон. Однако непросто нам будет будет подняться до залива Мелвилла. Смотрите: льдины окружают нас со всех сторон, и «Вперед» с трудом пробирается вперед. Взгляните на эту бекскрайнюю ледяную равнину.
– Мы, китобои, называем такую равнину ледяным полем.
– А вот с той стороны – раздробленное поле… Видите эти длинные льдины, которые соприкасаются краями? Это как называется?
– Это паковый лед, если скопление льдов имеет круглую форму, мы называем его просто «пак», а если оно длинное, скажут, что это «поток».
– А как называются льдины, которые плавают поодиночке?
– Это дрейфующие льдины. Будь они немного повыше, они назывались бы айсбергами, или ледяными горами. Столкновение с ними очень опасно, и корабли стараются их обходить. Посмотрите на тот холм, образованный напором льдов, – вот там, на той ледяной поляне: мы называем его торосом. Если бы основание его находилось под водой, то это был бы ледяной риф. Пришлось дать особое название различным видам льдов – чтобы легче было ориентироваться в полярных морях.
– Ах, какое изумительное зрелище! – восклицал доктор, созерцая чудеса полярных морей. – Какие причудливые, разнообразные картины и как они возбуждают воображение!
– Это верно, доктор, – ответил Джонсон. – Иной раз льдины принимают прямо фантастические формы, и матросы объясняют эти картины на свой лад.
– Полюбуйтесь, Джонсон, на это скопление льдов! Ни дать ни взять восточный город с минаретами и мечетями, освещенный бледными лучами луны! А вон там, дальше… Словно длинный ряд готических арок! Как это похоже на часовню Генриха Седьмого или здание Парламента.
– Правда, доктор, здесь на всякий вкус что-нибудь найдется. Но в этих городах и храмах жить опасно, да и приближаться к ним не следует. Иные из этих минаретов шатаются на основании, и самый маленький из них легко может раздавить судно вроде нашего брига.
– И находились же люди, которые отваживались отправляться сюда без помощи пара! – продолжал Клоубонни. – Кажется просто невероятным, что парусные суда могли продвигаться среди этих плавучих ледяных скал!
– А между тем они продвигались, да еще как! Когда ветер был противный, – мне и самому не раз доводилось это испытывать, – на одну из таких льдин забрасывали якорь. Некоторое время судно дрейфовало вместе с ней, а капитан терпеливо ждал, когда можно будет двинуться дальше. Правда, при таком способе передвижения требовались целые месяцы для того, чтобы пройти путь, который мы без усилий проходим в несколько дней.
– Мне кажется, – заметил доктор, – температура начинает несколько понижаться.
– Это было бы чертовски досадно, – ответил Джонсон. – Чтобы массы льдов распались и ушли в Атлантический океан, необходима оттепель. В Девисовом проливе льдов гораздо больше и встречаются они гораздо чаще, ведь между Уолсингемским и Хольстейнборгским мысами берега заметно сближаются. Но за шестьдесят седьмым градусом в мае и июне мы встретим более удобные для навигации воды.
