Человеческая гавань - Линдквист Йон Айвиде (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
В груди невыносимо болело. Обходя угол, он увидел что — то красное в кустах шиповника. Это была лодочка Майи. Надувная дешевая игрушка, с которой они играли вместе в то последнее лето. Он, Майя и Сесилия.
Теперь она, сдутая и брошенная, лежала в зарослях шиповника. Он вспомнил, как он посоветовал Майе не таскать ее по острым камням… а теперь она была проколота сотнями шипов. Все в прошлом. Слишком поздно. Все прошло.
Именно из — за этой лодки он не приезжал на Думаре почти три года. Из — за лодки и других вещей, с которыми было связано столько воспоминаний. Вещи ведь все равно существовали. Хоть они и не были больше нужны, они никуда не исчезли, они лежали на своих местах и напоминали о том, чего никогда больше не будет.
Андерс ожидал этого. Он приготовился. Он не плакал. Резиновая лодка так и бросалась в глаза, светилась ярким красным светом. Андерс завернул за угол, дошел до садового столика и плюхнулся там на скамейку. Ему было трудно дышать, казалось, невидимые руки сжали горло, перед глазами плясали пятна, сердце глухо ныло.
И что мне тут делать? Зачем я тут?
Наконец боль и отчаяние немного отпустили его. Андерс встал и пошел к дому. В полиэтиленовый пакет, в котором хранились ключи, заползли какие — то улитки. Андерс присел на корточки, взял сумку и выпрямился. Он почувствовал головокружение. Шатаясь как пьяный, он подошел к двери, отпер ее, поплелся в ванную и выпил несколько глотков воды из — под крана. Она сильно отдавала ржавчиной.
Дверь из прихожей в гостиную была открыта, и свет моря и неба освещал диван под окном. Андерс мрачно огляделся, прошел в гостиную и лег на диван.
Сколько времени прошло, боже мой, сколько времени….
Андерс лежал на диване с открытыми глазами и чувствовал, как быстро он замерзает. Но ему было все равно. Он смотрел прямо перед собой в темный экран телевизора, но ничего перед собой не видел.
Он знал здесь все, и все ему теперь было чуждо. Зачем он только возвращался сюда. Никакого чувства родины, он был как вор в чужой памяти. Все это принадлежало кому — то другому, не ему.
Стемнело. Андерс встал с дивана и затопил камин. Надо было открыть дверь спальни, чтобы и там стало тепло, и он направился было туда, но остановился на полпути.
Дверь.
Дверь была закрыта.
Кто — то закрыл дверь.
Андерс стоял на месте и громко дышал, как животное, почувствовавшее опасность. Он смотрел на дверь. Это была обычная дверь. Светлая сосновая дверь, даже не лакированная. Он сам купил ее в Нотене и провел целый день, меняя старые кривые двери. Совершенно обычная дверь, ничего особенного. Но она почему — то была закрыта.
Он был уверен, что дверь не была закрыта, когда он и Сесилия, измученные своим горем и слезами, уезжали домой.
Успокойся. Наверное, Симон закрыл ее.
Но почему он это сделал? Больше нигде не было никаких признаков того, что в доме кто — то был. Симон зашел только для того, чтобы закрыть дверь в спальню? Зачем он это сделал?
Наверное, все двери были закрыты, когда они уезжали. Он просто не помнит.
Нет, помню.
Он помнил все слишком хорошо. Сесилия ушла к машине, она унесла с собой летние вещи Майи. Андерс остался и смотрел на дом, а потом он закрыл его и повесил замок. Он прощался с домом, он был уверен, что никогда больше сюда не вернется. Он помнит, как жгло тогда в груди, как болело сердце.
И дверь в спальню была открыта. Это точно.
Он положил руку на ручку двери. Было холодно. Сердце яростно колотилось в груди. Он осторожно нажал ручку вниз и потянул. Дверь открылась. Несмотря на холод, Андерс чувствовал, что весь вспотел.
Ничего.
Там ничего не было, конечно. Двуспальная кровать у двери, все как раньше. Он повернулся, чтобы найти выключатель, но комната и так была освещена маяком. Все как обычно. Двуспальная кровать с белым пододеяльником, над ней картина, изображающая корабль в бурном море.
Андерс подошел к окну. Свет маяка был виден через бухту, он слабо освещал причал и лодки. Людей не было, все казалось пустым и вымершим.
Андерс повернулся к другой стене. Гардероб и кровать Майи. Неубранная, как и была. Ни он, ни Сесилия не нашли в себе сил убрать следы ребенка. Одеяло сбилось так, как будто под ним кто — то лежал. Андерс быстро отвернулся.
Кровать. Неубранная постель. И ничего больше. Маленькая неубранная кровать, наволочка с медведем Бамсе, несущим бочонок с медом. Выпуски про Бамсе продолжали приходить, и он читал их. Читал всегда вслух, хотя больше их слушать было некому.
Андерс тяжело сел на постель. В груди все по — прежнему болело. Он представил себе, как эту комнату видела Майя.
Вот большая двуспальная кровать, где спят мама и папа, и я могу туда пойти, если чего — то испугаюсь. А вот моя красивая кровать, где мой Бамсе. Мне шесть лет. Меня зовут Майя. Я знаю, что меня очень любят.
Майя… Майя…
Комок в груди был так велик, что Андерс не смог сдержать слез. Ему было некуда пойти, могилы Майи не существовало. Только с этим местом она была как — то связана. Раньше он этого не понимал. А теперь понял — он сидел на ее могиле.
На полу валялись ее бусинки. Двадцать, тридцать. Она делала бусы из этих пластмассовых шариков, это было ее любимое развлечение. У нее было целое ведро таких бусинок всех цветов, сейчас оно стояло под кроватью.
Андерс взял несколько шариков в руки. Красный, желтый, три синих.
В голове всплыло воспоминание последнего дня перед отъездом: он стоит на коленях у ее кровати, прислонившись головой к матрасу, пытается вдохнуть ее запах, слезы льются на простыню.
Да, он стоял на коленях. Но бусинок не было, это он помнил точно. Он многое забыл за эти годы, но это помнил точно. Никаких бусинок не было.
Точно? Бусинок не было?
Да. Точно. Совершенно точно.
Андерс сполз на пол и заглянул под кровать. Ведро с бусинами стояло в дальнем конце. Оно было заполнено на две трети. Андерс провел рукой по полу. Несколько бусин прилипли к руке.
Крысы. Мыши.
Он засунул обе руки в ведро и высыпал содержимое на пол. Нет, крысиного помета нет.
Андерс вновь задвинул ведро под кровать и огляделся. Двадцать или тридцать бусин лежали под кроватью. Он внимательно посмотрел по углам. Нет, больше нигде и ничего. Только пыль. И под их кроватью тоже.
Погодите — ка…
Он залез обратно под кровать Майи. Как такое могло быть — на бусинах совсем не было пыли? Что там еще? Коробка с «Лего» стояла как раз за ведром с бусинами. Еще медвежонок Бамсе. Андерс достал коробку с «Лего». На ярких строительных детальках толстым слоем лежала пыль. Как такое могло быть — всюду пыль, и только бусинки выглядят так, как будто с ними играли самое позднее вчера?
Андерс сел на полу, прислонившись спиной к кровати Майи. Его глаза были прикованы к гардеробу. Это была громоздкая, нелепая вещь, которую построил дед Андерса. Широченный, из грубо выструганных досок. Наверняка сделанный из оставшегося строительного материала. В дверь вставлен ключ.
Сердце Андерса бешено заколотилось, он покрылся холодным потом. Он знал, что в шкафу есть ручка с внутренней стороны. Майя любила сидеть там под одеждой и прятаться от родителей…
Перестань. Перестань!
Он сжал губы, стараясь унять сердцебиение. На улице яростно задувал ветер.
Андерс поднялся на ноги и прижал руки к вискам. Его нижняя челюсть начала мелко дрожать.
Ключ был неподвижен. Естественно, неподвижен.
Перестань. Перестань же! Успокойся!
Не оглядываясь, Андерс вышел из комнаты, выключил свет и закрыл двери. Его пальцы были ледяными, зубы стучали. Он бросил в печку несколько старых журналов и протянул руки к огню.
Успокоившись, Андерс открыл чемодан и вытащил одну из бутылок с красным вином, выбил пробку и залпом выпил треть. Он посмотрел на дверь спальни. Ему по — прежнему было страшно.
Огонь в печи погас. Андерс закурил. Вино подействовало как надо, сердце уже не колотилось как бешеное. Андерс встал и подошел к окну с бутылкой в руке. Вдали мигал Ховастен.
