Молитва - Янси Филип (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
пустяках», как выздоровление от болезни. Святая Екатерина Генуэзская гордилась тем, что,
молясь постоянно в течение тридцати пяти лет, ни разу не попросила ничего для себя.
Иногда я чувствую искушение последовать их примеру и исключить все молитвы, которые
кажутся эгоистичными или неуместными. Тогда я снова перечитываю молитвы, записанные
в Библии.
Там можно найти «эгоистичные» молитвы на любой вкус, и Писание их не осуждает:
это и молитва бесплодной женщины о ребенке, и молитва вдовы, у которой кончилось масло,
и молитва воина, который просит о победе в битве. Люди молятся о дожде во время засухи,
об отмщении врагам. Сама молитва Господня содержит просьбу о хлебе насущном. Апостол
Павел молится о безопасности во время путешествия, об успешной работе, об избавлении от
физических немощей, о смелости в благовествовании. Иаков советует молиться о мудрости и
о телесном исцелении.
Вспомнив эти библейские молитвы, я перестаю беспокоиться о том, что молитва может
быть неуместной. Если с точки зрения Бога молитва — это главный способ общения с Ним, а
я начну фильтровать свои молитвы, проверяя их на «уместность», это станет препятствием
для близости с Богом. Согласно словам Иисуса, нет таких пустяков, которые были бы
недостойны молитвы. Богу интересно все, что касается меня — мои мысли и желания,
решения, которые я принимаю, мое настроение.
Нечто подобное наблюдается и в отношениях с друзьями. Во время деловых
переговоров я веду речь о бизнесе и не надоедаю собеседникам рассказами о своих болезнях
и приступах бессонницы. А с хорошими друзьями я, надеясь на их участие, говорю обо всем.
С ними я болтаю о пустяках, им я открываю свои сокровенные тайны.
В великолепном эпизоде из книги «Семиэтажная гора» Томас Мертон рассказывает о
том, как он шел по улицам Нью-Йорка, «испытывая ни с чем не сравнимое волнение
новоиспеченного писателя, ожидающего, как распорядится судьба с его первой книгой.
Превзойти это волнение могут только муки юношеской любви». Я хорошо знаю и понимаю
такое волнение: я сжимаюсь каждый раз, когда посылаю в издательство рукопись книги или
статьи. Передав свой роман издателю, Мертон рассуждает, можно ли молиться о столь
эгоистичном желании, как издание и успех книги. И приходит к выводу, что можно:
«В конце концов, Бога не волнует, эгоистичны наши молитвы или нет. Он хочет, чтобы
мы молились. Просите, и получите. Это тоже гордыня — утверждать, что в молитве никогда
нельзя просить о своих нуждах. Поступая так, мы незаметно ставим себя на один уровень с
Богом. Мы делаем вид, что ни в чем не нуждаемся, — как будто мы не сотворены Им и не
зависим ни от Него, ни от Им же определенных материальных потребностей».
Разрешив этот вопрос, Мертон опустился на колени в маленькой мексиканской
церквушке в Нижнем Манхэттене и горячо помолился о том, чтобы его роман был
опубликован и имел успех. (Дальше Мертон пишет и о результатах молитвы: издатель отверг
его рукопись! Спустя годы писатель увидел, что отказ издателя был высочайшим ответом на
его молитву. Мудрое решение издателя избавило Мертона от многих затруднений, вернуло
его к монашескому призванию и тем самым открыло дорогу всему, что он написал в
будущем.)
Беспокойство о том, насколько приемлемы мои молитвы, исчезает, если я усматриваю в
молитве не обязанность, а возможность общения с Богом. Тот, кто любит, всегда жаждет
познать нужды и желания любимого человека — даже самые незначительные. Для близких
людей очень важно просто проводить время вместе. Иначе зачем мы обнимаем детей, играем
с ними в салочки или опустошаем счет мобильного телефона, разговаривая с любимым или с
любимой?
Иисус уподобляет молитву разговору ребенка с Отцом. Дочь, которая забирается на
папины колени, чтобы перечислить то, что она хочет на Рождество, может быть, и не
получит всех названных ею подарков. Но она сидит на коленях у отца, открывая ему свои
заветные желания, и от этого крепнет связывающая их любовь. Гораздо лучше вести себя,
подобно доверчивому ребенку, чем из-за напрасной мнительности молчать о вполне
законном желании.
Поэтому самые ясные молитвы исходят из детских уст. «Боже, помоги человеку,
которого мы видели у светофора, найти сегодня место для ночлега… Пожалуйста, сделай,
чтобы кошка больше не болела… Помоги бабушке, чтобы она не грустила все время…
Научи меня, как мне жить с моим противным братом».
Моей соседке Элизабет четыре года. Ее родители отправились по делам в Нью-Йорк, и
она на некоторое время осталась с бабушкой. Однажды вечером девочка встала на колени у
своей кроватки и начала молитву: «Помоги маме и папе благополучно вернуться домой. А
если они не хотят возвращаться домой…» Тут бабушка перебила ее: «Детка, ну, конечно же,
они хотят вернуться». Элизабет возразила строгим голосом: «Я разговариваю с Богом!»
Мудрость, нередко присущая детям, подсказала ей, что в молитве можно рассказывать о
страхе, гневе (вспомните о псалмах, содержащих проклятия), неуверенности, сомнении и о
любом другом чувстве, которое нам необходимо выразить.
Восхваление
В книгах о молитве, в том числе и в моей книге, обычно исследуется влияние молитвы
на того, кто молится, а воздействие на Того, Кому молятся, остается в тени. Но отношения
человека с Богом — двусторонние. Бог предлагает и даже велит нам молиться. Зачем Ему это
нужно? Почему Богу не все равно, молятся или нет эти ничтожные существа?
В голове возникает слово «хвала», и я невольно вздрагиваю. Раньше восхваление Бога
было для меня самой трудной частью молитвы. Мне казалось странным, если не
оскорбительным, представлять Бога похожим на царицу из сказки: «Ты на свете всех милее,
всех румяней и белее».
Сначала я попытался понять, насколько похвала важна для меня самого. Если рядом со
мной друзья, которые ищут, за что бы похвалить, а не люди, указывающие на любую
ошибку, то я удачнее съезжаю на лыжах с горы и точнее бью по мячу, играя в гольф. Но,
размышляя об этом, я быстро зашел в тупик. Бог, в отличие от меня, не страдает от
неуверенности. Когда Он говорил израильтянам: «Если бы я взалкал, то не сказал бы тебе,
ибо Моя вселенная и все, что наполняет ее» (Пс 49:12), — это было не хвастовством, а
обычной констатацией факта. Богу вряд ли нужны наши заверения. Но зачем же тогда нужно
прославление?
«Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс 18:2), — с
этих слов начинается один из самых известных псалмов. «День дню передает речь и ночь
ночи открывает знание». А вот другая восторженная песнь: «Да веселятся небеса и да
торжествует земля; да шумит море и что наполняет его; да радуется поле и все, что на нем, и
да ликуют все дерева дубравные» (Пс 95:11–12). Прекрасные стихи! Но, конечно же, это
метафора. Деревья не ликуют и небеса не веселятся. Знание, которое открывает ночь,
принадлежит не ночи, а ее Творцу. Величественные картины природы свидетельствуют о
Боге молчаливо, пассивно. Им нужен наблюдатель, который услышит и провозгласит их
свидетельство. Только человек наделен даром речи, и лишь он может сказать, что реки
хлопают в ладоши, а горы кричат.
Каждый человек драгоценен для Бога, каждый значит для Него очень много — это
центральная концепция Библии. Когда Господь творил мир, Он думал прежде всего о
человеке, он сделал нас венцом творения. Он продолжал нас любить, несмотря на все наши
падения, и даже послал Своего Сына, чтобы спасти нас. Как мы отвечаем на Божьи дары?
