Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – «смотр сил» - Назаров Михаил Викторович (читать книги без .TXT) 📗

Что хасидизм является учением, в значительной мере изуверским, это явствует из доклада, вам прочитанного здесь о хасидах, и из того факта, что австрийское правительство запретило ввоз к себе напечатанных хасидских сочинений. А вы знаете, что в Австрии много евреев и что они там очень влиятельны... Напрасно здесь цадиков возводили в каких-то старцев-наставников. Это вовсе не старцы-настав­ники, это учителя, но только не простые учителя, а учителя... в известном направлении – они учат прежде всего карать. И хасидизм несомненно есть учение мистическое... проникающее в самые низины еврейского народа, и вывести его из какого-нибудь неоплатонизма, из какой-нибудь александрийской школы они не могут. Они толкуют свой Талмуд каждый по-своему, теряясь в этих дебрях безконечной массы всевозможных толкований. Слабый необразованный ум простого еврея может, наконец, помутиться и в этом самомнении, в этом безконечном представлении о величии иудейского народа, он может презреть жизнь христиан и может принести в жертву одного из христиан...

Конечно, чрезвычайно трудно нам претвориться, чрезвычайно трудно вообразить себя евреями-талмудистами, а в особенности каббалистами, но если вы постараетесь... проникнуть в этот кругозор мiровоззрения, совершенно особенного, основанного на изучении одного и того же текста, одной и той же буквы, при условии, что возможны отдельные толкования, при каждых отдельных случаях, то согласитесь с тем, что это ведет к состоянию нездоровья душевного и, стало быть, к всевозможным крайностям...

Я думаю, что в совещательной комнате вы, господа присяжные заседатели, разумеется поставите перед собой такой вопрос: а как же объяснить факт... что для обыкновенных убийц могло быть выгодным нанесение 47 ран, когда они могли этот вопрос решить одним ударом? Чем можно объяснить, что ребенка раздевали? Чем можно объяснить, что у него столько крови выточили, по крайней мере пять с половиной стаканов?.. как все это понять, если допустить, что разбойники, воры шайки Веры Чеберяковой совершили злодеяние?.. как могло быть совершено такое злодеяние при условии, {123} что внизу находится винная лавка, где бывает масса людей?.. Если вы себя спросите, то должны будете признать, что нет, это не похоже на правду, что объяснение надо искать в участии Менделя Бейлиса в убийстве. Но если вам скажут, почему Мендель Бейлис? А может быть другие евреи? Нет, это Мендель Бейлис! Мы ведь не утверждаем, что он один. Мы говорим, что он участвовал и не можем отрешиться от этой мысли, потому что, как нам показал анализ обстоятельств... Андрюша пришел на мяло и с этого момента исчез. Возле этого мяла видели Менделя Бейлиса, его дети смеялись... Этот смех Пинки и Давида Бейлиса и этот смех не был ничем опровергнут. Они смеялись почему? Да потому, что учение иудейское по отношению к нам есть прежде всего учение презрения, есть прежде всего учение о том, что мы не люди, а животные...

Вы творите здесь великое дело, может быть, величайшее дело русского правосудия, господа присяжные заседатели, и мы со спокойной совестью, с полной верой в вашу правду вручаем вам нашу судьбу. И мы нисколько не сомневаемся, мы не желаем мести, мы не желаем даже строгого наказания, мы просим только о том, чтобы такое деяние не осталось без ответа. Вам будут предложены два вопроса, по всей вероятности. Первый вопрос о том – совершилось ли самое событие, и второй о том – виновен ли Бейлис? Каждый вопрос может быть решен независимо один от другого, но если вы на первый вопрос дадите отрицательный ответ, то второй решать, разумеется, надобности не будет. Вот я и думаю, что если вы остановитесь на первом вопросе, то, не касаясь сначала вопроса о том, виновен ли Бейлис... вы, без сомнения, согласитесь с тем, что тут это деяние совершенно исключительное и не может быть объяснено ничем другим, кроме религиозного изуверства. И когда вы скажете "да" на этот первый вопрос, тогда вы перейдете ко второму вопросу, и как вы решите второй вопрос, это дело вашей совести...

Речь В.А. Маклакова

Нам говорят... что на этот процесс глядит весь мiр, а мне хотелось бы... говорить только с вами, господа присяжные заседатели!.. Если волнуется мiр, то потому, что, как правильно говорил обвинитель, решается мiровой, вековой вопрос, – правда ли или нет, что в... еврейском учении... подстрекают или поощряют к употреблению человеческой крови?.. {124} ...Но разве по экспертизе, по книгам, которые вы читаете, по спору... разве вы взялись бы разрешить этот вопрос, разве вы, как судьи, стали бы его решать так легко?.. Может быть, и были изуверы, они могли быть везде, могли быть и у евреев... но разве вы это должны решать? Ведь если были... виноватые, которых не нашли, вы их не найдете. Об этом не стоит и говорить! Вопрос, который перед нами... гораздо более простой. Совершилось преступление зверское, отвратительное, виноватый не найден... Одни убеждены, что Бейлис – убийца, другие убеждены, что это не Бейлис. Вам этот вопрос нужно решить...

{125} ...Обвинительная власть... рассказала нам всю историю этого дела, кого заподозривали, как разыскивали, как ошибались... и в числе прочего, указала вам на улики против Бейлиса. Я {126} боюсь, чтобы этим приемом не ввели вас в то, что называется оптическим обманом, чтобы вам не стало казаться правдой то, что здесь говорят. Не виноват Лука Приходько, не виноват Федор Нежинский, не виновата Чеберякова и другие – значит, виноват Бейлис... Вчера, к вечеру, последний гражданский истец поставил вопрос иначе:.. «Не думайте, что либо Бейлис, либо Чеберякова. Может быть оба – и Бейлис, и Чеберякова». Он сказал дальше: «Вот осудите Бейлиса и тогда обвинительная власть привлечет и других необнаруженных, тогда дойдет очередь и до Чеберяковой». И далее он сказал: «Если вы Бейлиса оправдаете, тогда, конечно, никто искать не будет»... Это прием, которого еще ни один судья не знал... обвинить этого, чтобы через него открыть другого виновного [251]...

Ведь все обвинение против Бейлиса основано на показаниях Чеберяк[овой]. Перестаньте верить Чеберяк[овой] и от обвинения против Бейлиса ничего не останется.

Нам говорят: сначала, доверяя Чеберяк[овой], осудим Бейлиса и тогда возьмемся за Чеберяк[ову], и тогда ее теперешние показания ее не спасут. Ведь только ослепление могло внушить такую мысль...

У меня есть к вам одна просьба... постарайтесь отделаться от кошмаров, фантазий и панического ужаса, постарайтесь быть проще, смотреть на вещи прямее.

Здесь, в этом процессе... обнаружилось, как безпомощна наша власть, наша полиция, когда она начинает раскрывать такое сложное преступление... Но было нечто другое, более возмутительное, чем безпомощность нашей полиции. Здесь вам рассказывали о первых приемах сыска в этом деле. Подозрение пало на Луку Приходько. Сыскная полиция вызывает Приходько и всех его родных и держит его с утра до вечера. Когда он защищается – грозят и требуют, чтобы он сознался. Когда другие [свидетели] его оправдывают, им говорят: вы подкуплены, вы за это ответите. Вот, отвратительная, ужасная картина приемов нашего сыска. Когда я слушал этих свидетелей, я думал: да, это правда, это наша действительность, наша матушка Русь. И так всегда поступают в сыскных отделениях. Я очень рад, что прокурор вознегодовал, что он запротоколил это место, что он возмущался насилием над личностью, над человеческим достоинством, над свободою... {127} ...Когда им говорят, что это не так, они говорят, что это ложь. Это – простейшие приемы нашего сыска. Горе нам, что они существуют, и слава Богу, если этот процесс послужит нам на пользу, если... навсегда будут осуждены такие приемы [252].

Но в этом деле была не только одна безпомощность и неумелость наших официальных расследований... Появилось то, о чем говорил прокурор: появились эти добровольцы, эти частные сыщики... Мы тут с прокурором во многом согласились... Вот... – репортер Барщевский... который 22 марта явился к следователю и дал ему показание, что мать Андрюши Ющинского в чем-то виновата, потому что она не плакала, когда явилась к ним в редакцию. Когда я смотрел на Барщевского, мне было так же неприятно смотреть на него, как и прокурору... Прокурор, когда он говорил, что это подозрение дорого стоило Приходько... был прав, но, господа судьи, тут, как и везде, нужно быть справедливым... Когда в этом видят какую-то планомерность, когда вам начинают говорить, смотрите, еврей Барщевский действовал для евреев, вот еще тогда он начал отводить следы, тогда приходится сказать, – да это ночной страх!.. В этот момент, 22 марта, никакого подозрения ни на Бейлиса, ни на евреев не было. Было загадочное убийство и только. Отводить кому-нибудь глаза и заметать следы было бы... не только безполезно, но и очень глупо, потому что показания Барщевского будут проверяться и будут уничтожены... Отводить глаза таким способом, когда еще никакого подозрения на евреев не было... на заведомо невиновных – ведь это был бы простой и глупый прием!.. Здесь вовсе не тонкий шаг со стороны еврейства, а очень глупый и безтактный шаг со стороны газетного репортера... Эту суетливость мелкого газетного репортера... нужно строго осудить, разбранить. Но это уже ставится как действие обдуманного плана целой машины – целого еврейства [253]...