Жалобная книга - Фрай Макс (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Но вместо всего этого я просто говорю: «не знаю», – такая уж моя правда на все времена, захочешь – не придерешься. Я ведь действительно не знаю ничего.
Ничегошеньки.
– Конечно, не знаете. Потому я и предлагаю попробовать, – ухмыляется Дама в сером, а вслед за нею, поочередно, цыганенок и давешний приветливый мужичок, он, она, оно – сведут меня с ума столь стремительные метаморфозы!
Молчу. Качаю головой в надежде, что этот жест может быть истолкован и как отказ, и как согласие, а значит, все решится без меня – как и было предсказано; впрочем, чего уж там, как всегда. Из меня никудышный приниматель решений, ни одного выбора в жизни не сделал я самостоятельно; мое дело солдатское: жрать, что дают, идти, куда ведут, геройствовать по мере сил и не жаловаться. Не жаловаться никогда, что бы ни случилось, куда бы ни завели меня невнятно очерченные, словно бы бесталанным похмельным ангелом сочиненные полководцы.
Это я худо-бедно умею.
И еще я умею молчать и слушать. Эти таланты и демонстрирую сейчас таинственной незнакомке. Молчу. Слушаю.
– Собственно, я не предлагаю вам ничего принципиально нового, – говорит Дама в сером. – Речь идет всего лишь о возможности вернуться к истокам традиции, известной вам, мягко говоря, не понаслышке. И заодно оставить людей в покое. Какое вам до них дело? Подозреваю, никакого. Просто вас научили шарить по чужим дырявым карманам, да и бросили посреди улицы: крутись, как хочешь. Нынешние накхи падки на чужое. А мы всегда начинаем с себя. Многим, по правде сказать, больше ничего и не требуется. Несбывшееся всякого человека это, как вы понимаете, вечность. Ну, почти вечность. Великое множество вариантов. И это именно тот случай, когда свой кусок слаще чужого. Много слаще.
Вопросительно поднимаю брови.
– Неужели непонятно? Собственное несбывшееся по определению слаще самой распрекрасной чужой судьбы. Потому что изначально под наш размер заточено, по нашей фигуре пригнано. Нет нужды ломать комедию, притворяясь кем-то иным. Не любительский спектакль, а живая правда, по сравнению с которой наша единственная сбывшаяся жизнь – пресная лепешка, а уж чужие – и вовсе дрянь. В каком-то смысле, то самое индивидуальное бессмертие, ради которого вы готовы втискиваться во всякую чужую шкуру. А ведь они, мягко говоря, не бархатом подбиты, а «чертовой кожей»…
– «Чертовой кожей», – повторяю машинально.
– Ткань такая была когда-то, – охотно объясняет моя собеседница. – Жесткая, колючая дерюга.
Ну да, ну да.
– А прервать это путешествие тоже можно по собственному желанию? – спрашиваю. – Или уж – головой в омут?
– Все зависит от наличия этого самого «собственного желания» и от его силы. Никогда заранее не знаешь, кто захочет и сможет вернуться. И хватит ли у него мужества не оплакивать потом, задним числом, свой утерянный рай во время скитаний по чужим Елисейским полям, тоже заранее не угадаешь, так что… Головой в омут, да, пожалуй, лучше не скажешь.
Молчу, делаю вид, что думаю. На самом-то деле, думать особо не о чем. Играть с нею в дурацкую игру, вроде карточной забавы: «Верю – не верю» – так я и в детстве не слишком любил это развлечение. Когда предлагают попробовать, надо пробовать. Терять мне, собственно говоря, нечего, кроме одной-единственной тоненькой золотой цепочки; да и та вряд ли принадлежит мне по праву. Чужое сокровище, припрятанное за пазухой, иных у меня сроду не бывало.
Впрочем, о цепочке этой, о Вареньке, теплее и слаще которой не было для меня существа еще нынче утром, я размышляю не слишком долго. Секунды полторы – даже не размышляю, скорее уж, просто констатирую факт: ну да, есть такая тема, и что с того? Найдется ли для нее место рядом со мной в этой новой вечности, откуда мне знать? Поживем – увидим, хотя уже сейчас ясно: вряд ли. Ох, вряд ли.
Но это ничего не меняет. Ничегошеньки. Когда на одной чаше весов – неведомое, непостижимое и неопределенное , а на другой – самая прекрасная в мире женщина и самая роковая на земле любовь, женщину с любовью выберет только распоследний болван, лирический литературный персонаж, выдуманный сказочником, ни черта не смыслящим в настоящих чудесах. Он еще и речь какую-нибудь пафосную произнесет по этому поводу, чтобы романтически настроенный обыватель не сомневался: самые удивительные вещи происходят с нами, дураками; все чудеса вселенной по сравнению с приключениями наших чутких сердечек – тьфу, баловство, детские игрушки для тех, кто не нашел пока свою половинку.
Я же не выдуманный и не лирический, а настоящий, живой, напуганный до потери дыхания, всей своей слабой плотью увязший в топком болоте чудес, а потому за двумя химерами не гонюсь, довольствуюсь той, что потолще. Законченный реалист и прагматик – в этом, и только в этом смысле.
– Да уж, странно было бы, если бы я отказался, – говорю.
– Ну вот, и я так думаю… Кстати, на моей памяти вы первый, кто не спрашивает: «Почему я?» Все обычно только и хотят, что узнать, с какой такой стати их причислили к лику «избранных». Мне в свое время тоже, собственно, было интересно. А вам – нет. Удивительно.
– Почему удивительно? Мне всегда казалось: случилось, значит, случилось. Какая, к черту, разница, почему небо в очередной раз рухнуло мне на голову? Оно рухнуло, следовательно, надо выстоять. Не до жиру, как говорится…
– Не стоит так драматизировать, – улыбается. – На моей памяти не было еще такого, кому не понравилось бы.
Молчу. Про себя думаю, что прогноз, в сущности, не слишком утешительный: я у нас большой оригинал, вечно все не как у людей, даже не как у накхов . Все как не. Как не все. Все никак.
– Ответ вам все же придется выслушать, – ласково говорит Дама в сером. – Хоть вы и не стали задавать вопрос. Вы – потому, что вы – накх , который зашел в тупик. В сущности, у вас нет выбора. Иных не имеет смысла беспокоить.
Пожимаю плечами. На открытие Америки это ее откровение явно не тянет.
– Когда в омут этот ваш нырять-то будем? – спрашиваю.
– Да хоть прямо сейчас. Чего тянуть?
– Прямо сейчас нельзя. Мне нужно кое-что уладить напоследок. Не знаю, кто вынырнет из этого омута вместо меня, но вряд ли это существо захочет заниматься моими делами. А даже если захочет – еще не факт, что справится… Мне совсем немного времени нужно. До полуночи хотя бы. Больше даже не стоит, пожалуй: чего душу травить?..
